Глава 20. Россия в XX в.

онного марксизма-ленинизма) теоретически более осмыслен­ный и последовательный характер, чем у многих других марк­систских авторов, и прежде всего сторонников концепции так называемого пролетарского права. Его правовой нигилизм был теоретическим следствием разделяемых им идей и положений марксистского учения о переходе от капитализма к коммуниз­му. Применительно к новым, послереволюционным условиям Пашуканис, по существу, лишь повторял, обосновывал и раз­вивал то, что до революции было уже сказано Марксом, Эн­гельсом и Лениным.

В силу негативного отношения к праву теория права для Па- шуканиса — это марксистская критика основных юридических понятий как мистификаций буржуазной идеологии. Тем самым в теории права Пашуканис стремился повторить критический подход, примененный Марксом в экономической теории. От­ношение товаровладельцев, писал он, это то «социальное отно­шение sui generis, неизбежным отражением которого является форма права». Сближая форму права и форму товара, Пашука- нис генетически выводил право из меновых отношений товаро­владельцев. В этой связи его теория права в литературе получи­ла название меновой.

Пашуканис различал право как объективное социальное явление (правовое отношение) и право как совокупность норм. «Юридическое отношение, — подчеркивал он, — это первичная клеточка правовой ткани, и только в ней право со­вершает свое реальное движение. Право как совокупность норм наряду с этим есть не более как безжизненная абстрак­ция». Право не исчерпывается нормой или правилом. «Норма как таковая, т. е. логическое содержание, или прямо выводит­ся из существующих уже отношений, или, если она издана как государственный закон, представляет собой только сим­птом, по которому можно «судить с некоторой долей вероят­ности о возникновении в ближайшем будущем соответствую­щих отношений».

По характеристике Пашуканиса, всякое юридическое отно­шение есть отношение между субъектами. «Субъект — это атом юридической теории, простейший, неразложимый далее эле­мент».

Если генезис правовой формы, согласно Пашуканису, начи­нается в отношениях обмена, то наиболее полная реализация ее представлена в суде и судебном процессе. Развитие в обществе

897

товарно-денежных отношений создает необходимые условия для утверждения правовой формы как в частных, так и в пуб­личных отношениях.

Но все это, по Пашуканису, имело и имеет место до и вне социализма. В данной связи сторонники концепции нового (пролетарского, советского и т. д.) права, критикуя позицию Пашуканиса, отмечали, что применяемые им абстрактные ха­рактеристики права вообще относятся лишь к буржуазному праву, но не к «пролетарскому праву», для которого нужны другие обобщающие понятия. Подобные требования со сторо­ны марксистских авторов Пашуканис считал недоразумением. «Требуя для пролетарского права своих новых обобщающих по­нятий, — отвечал он своим критикам, — это направление явля­ется как будто революционным. Однако оно на деле проклами­рует бессмертие формы права, ибо оно стремится вырвать эту форму из тех определенных исторических условий, которые обеспечили ей полный расцвет, и объявить ее способной к по­стоянному обновлению. Отмирание категорий (именно катего­рий, а не тех или иных предписаний) буржуазного права от­нюдь не означает замены их новыми категориями пролетарско­го права, так же как отмирание категорий стоимости, капитала, прибыли и т. д. при переходе к развернутому социализму не бу­дет означать появление новых пролетарских категорий стоимо­сти, капитала, ренты и т. д.».

Но постепенно Пашуканис делал шаги в сторону признания нового послереволюционного и послебуржуазного «советского права» с «особой, специфической природой». Вместе с тем это «советское право» он — для сохранения хотя бы внешней, сло­весной видимости своей концептуальной последовательно­сти — не называл «пролетарским правом». Отсутствие подлин­ного права и государства при диктатуре пролетариата Пашука- нис (как и другие марксистские авторы), по существу, пытался изобразить как наличие нового, «неподлинного», советского права и государства, обреченных на «отмирание».

Весь этот идеологический туман с мнимым «отмиранием» отсутствующих феноменов постоянно витал над всем марксист­ским подходом к судьбам права и государства после пролетар­ской революции и определял тот неизменный горизонт совет­ского правоведения и государствоведения, под сводами которо­го все зависело от изменчивой политической конъюнктуры.