Глава 20. Россия в XX в.

4. Л. И. Петражицкий

В начале XX в. крупным научным событием не только в рус­ской, но и европейской литературе стало опубликование «Тео­рии права и государства в связи с теорией нравственности» (1907) Льва Иосифовича Петражицкого (1867—1931). В гносео- логичес-ком и методологическом отношении он следовал нача­лам позитивной философии, но при этом проявил большую са­мостоятельность и оригинальность в освещении правовых явле­ний и самой природы права.

Петражицкий понимал право как разновидность субъектив­ных переживаний и проводил различение между правом пози­тивным и правом интуитивным. Позитивное право для него шаб­лонно и догматично, оно не поддается ситуативному совершен­ствованию. Интуитивное право легко может приспособиться к конкретной ситуации и образует основу и побудительную силу для корректировки права позитивного. При этом возможны три варианта отношений между ними: интуитивное право согласу­ется с позитивным; интуитивное право опережает позитивное; позитивное право опережает интуитивное.

Петражицкий также проводил различие между социально­служебным правом (своеобразная модификация права публич­ного) и правом, не обремененным служебной обязанностью. Первое он называл также правом централизации, второе — правом децентрализации.

Правовое общение, как и любое другое (моральное, власт­ное и т. д.), сопровождается переживаниями, которые бывают пассивными (ощущение чувства страдания и удовольствия) ли­бо активными (волевая целеустремленность). Право в его регу­лятивном воздействии сопровождается одновременно пассив­ными и активными переживаниями, и эти переживания («эмо­ции») составляют, согласно Петражицкому, главную причину поведения, внешних поступков человека.

Наши права суть закрепленные за нами, принадлежащие нам долги других. Право предполагает в данном случае одно­временно, с одной стороны, пассив (обременение, обязан­ность) и, с другой стороны, актив (возможность применить правовые требования с вполне определенной, отмеренной га­рантией их выполнения). В этом смысле право есть также отно­шения (правоотношения) между той и другой стороной опреде-

849

ленного комплекса пассивно-активных взаимных связей, обра­зующих само право.

Право вместе с тем есть и моральное переживание. Общим моментом для того и другого является не только их эмоцио­нальный, но также сходный интеллектуальный состав. Так, на­пример, требования «не лги», «не убивай», «помогай нуждаю­щимся» можно переживать и как правовые, и как моральные требования. Но моральное переживание, в отличие от права, предстает переживанием односторонним, оно есть лишь чувст­во обязанности, не снабженное гарантированным исполнени­ем. Единство правомочия и обязанности, присущее только пра­ву, обычно закреплено в правовой норме, которая, по сути де­ла, двойственна по своей психологической природе: она имеет одновременно императивную (обязывающую) часть и атрибу­тивную (управомочивающую на требование с гарантированным исполнением) часть.

Таким образом, право по своей природе есть прежде всего явление эмоциональное (переживательное). В этом его главная и фундаментальная особенность. В деле сплочения людей, их дисциплинирования право гораздо важнее морали, что является следствием его двусторонней (одновременно предоставительно- обязывающей или, говоря иначе, атрибутивно-императивной) природы. Юридическая норма — это проекция (вариант) импе­ративно-атрибутивных переживаний; это как бы скрепы, без которых ни одна социальная группа не может существовать (здесь концепция психологической теории права явно перекли­кается с концепцией институционализма Ориу).

Мораль, как правило, лишена возможности управомочить кого-либо на ту или иную меру принуждения в обеспечение га­рантированного осуществления, и это накладывает определен­ный отпечаток на ее социально-регулятивную действенность. Но мораль не утрачивает своего значения, хотя границы между ней и правом временами меняются, хотя моральные нормы об­разуют собой некий постоянный источник для пополнения норм юридических. Мораль иногда становится упорядочиваю­щим и дисциплинирующим фактором в тех областях общест­венной жизни, где право не выполняет этой регулирующей ро­ли и даже не может ее выполнять (например, в делах, где тре­бования совести могут оказаться и фактически оказываются сильнее требований действующего права).