Глава 19. Зарубежная политико-правовая мысль в XX в.

мовской социологической теории, в которой есть близкая по смыслу категория «коллективные представления», аналогичная «организующей идее «институционалистов».

Во второй половине XX в. идеи институционалистов ожили в концепциях «диффузии власти», «плюрализма», «полиархии» и др. Институционалисты не признают монополии государст­венно-властных структур на изготовление правовых норм; они исходят из предположения, что право коренится в обществе (в общественных институтах и их внутренних нормах-требовани­ях). По этой логике всех правоведов можно поделить на две категории: на монистов (лишь государство имеет правотворче­скую компетенцию) и на плюралистов (каждая социальная группа в принципе имеет «свое право»). Такова позиция французского этнографа и правоведа Люсьена Леви-Брюля (1857—1939), который традиционную иерархию источников представляет в виде триады «созидающий обычай — закон — судьи». В самом же праве он выделяет в качестве характерных и существенных следующие особенности: оно есть совокуп­ность правил-требований; оно устанавливается каждой соци­альной группой; оно пребывает в состоянии постоянных изме­нений.

В 30-е гг. на базе институционалистского правового плюра­лизма была сформулирована концепция «социального права», автором которой стал русско-французский правовед Г. Гурвич. Воплощением социального права он считал социальное законо­дательство. В более поздних толкованиях социальное право — это право, зафиксированное в высших формах общественного взаимодействия людей; это «социабельное право», содействую­щее объективной интеграции в межличностных отношениях. Своеобразным уточнением юридического институционализма стала концепция П. А. Сорокина, согласно которой всякая дан­ная институция не сама выступает главным и конституирую­щим элементом группы людей или права этой группы, а имен­но правовая норма образует ядро, скелет, сердце и душу всякой организованной группы или института.

Социологическая юриспруденция как разновидность юрис­пруденции интересов наибольшее распространение получила в США. Глава этого направления Роско Паунд (1870—1964) начал разрабатывать проблематику еще в первой четверти XX в. и обобщил свои взгляды в 5-томной «Юриспруденции» (1959). Суть нового направления была охарактеризована им как «инст­

761

рументальный прагматический подход», в котором право стало восприниматься как «инструмент социального контроля». Сама концепция права как инструмента социального контроля была в основных чертах разработана датским юристом Альфом Рос­сом и помимо концепции Паунда стала структурным компо­нентом множества социологических концепций права, общест­ва и политики.

Характерная черта социологической юриспруденции в трактовке Паунда, как, впрочем, и многих его предшественни­ков из числа создателей социологизированной версии право­ведения, сводится к следующему. Право как неотъемлемую часть процесса социального преобразования и контроля следу­ет изучать многими путями, в частности не только социологи­ческим, психологическим и философским, но также в его взаимосвязи с этикой, экономикой и политикой, а также ис­торией. С прагматической (инструменталистской) точки зре­ния социологическая юриспруденция воспринималась Паун­дом как прикладная наука, как помощница в урегулировании общественных отношений, направленном на сохранение и поддержание порядка, в сдерживании внутренних, по Фрей­ду — врожденных «агрессивных», побуждений индивидов. Мо­раль и религия также включались им в состав средств соци­ального контроля, однако право в этом взаимодействии доми­нирует, поскольку опирается на государственную монополию применения силы.

Социальный контроль предстает у него в трех внешних про­явлениях: как правопорядок, как нормативное начало право­вых предписаний и как идеальное начало в праве (в последнем случае имеется в виду идеал как основа толкования и примене­ния правовых предписаний, которая отражает цель права на данной стадии общественной эволюции). Несовпадение цен­ностных характеристик защищаемых правом интересов (инди­видуальных, публичных и социальных) требует расширения свободы усмотрения для тех, кто применяет право, поскольку нормативный компонент права в конкретной жизненной си­туации не исчерпывает всего возможного правового воздейст­вия и его, идя навстречу растущей сложности общественных отношений, необходимо дополнять эмпирическим опытом, ин­туицией и целесообразностью действий правоприменяющих учреждений.