Глава 5. Древняя Греция

щественном положении афинского населения он разделил его на четыре класса: пентакосиомедимнов, всадников, зевгитов и фетов. Представителям первых трех классов был, по законода­тельству Солона, открыт доступ ко всем государственным долж­ностям, феты могли участвовать лишь в народном собрании и судах. Вновь учрежденный Совет четырехсот (по 100 членов от каждой из четырех афинских фил) в заметной мере подорвал главенствующую роль ареопага, бывшего оплотом аристокра­тии.

Введенная Солоном умеренная цензовая демократия была пронизана идеей компромисса знати и демоса, богатых и бед­ных. В своих элегиях Солон открыто признавал нежелание по­творствовать чрезмерным притязаниям одной из сторон в ущерб другой. О своей «срединной» позиции между борющимися си­лами он говорил: «Я, точно волк, вертелся среди стаи псов». Имея в виду взаимовражду знати и демоса, Солон замечает: «А я меж ними, как на спорном поле столб, стал на меже».

Государство, по Солону, нуждается прежде всего в законном порядке: беззаконие и междоусобица — наибольшее зло, поря­док и закон — самое большое добро для полиса. Представляет интерес характеристика Солоном закона (и власти закона) как сочетания права и силы, причем речь идет именно об офици­альной силе полиса, а не о фактической силе борющихся сто­рон или частных лиц.

2. Пифагор и пифагорейцы

С идеей необходимости преобразования общественных и политико-правовых порядков на философских основах в VI— V вв. до н. э. выступили Пифагор (580—500 до н. э.) и пифаго­рейцы (Архит, Лизис, Филолай и др.). Критикуя демократию, они обосновывали аристократические идеалы правления «луч­ших» — умственной и нравственной элиты.

Пифагор, будучи уроженцем острова Самос, покинул его, когда к власти там пришел тиран Поликрат, и переселился в Великую Грецию (Южную Италию). Здесь сначала в Кротоне, а потом и во многих других полисах Южной Италии и остальной Греции под влиянием его учения стали возникать пифагорей­ские гетерии — аристократические по своему духу тайные фи­лософско-политические союзы. В конце VI в. до н. э. пифаго­рейские союзы в полисах Южной Италии были разгромлены

45

сторонниками демократии. Некоторым италийским пифагорей­цам удалось бежать в другие греческие полисы и продолжить свою деятельность.

Определяющую роль во всем мировоззрении пифагорейцев, носившем во многом мистический характер, играло их учение о числах. Число, по их представлениям, это начало и сущность мира. Исходя из этого, они пытались выявить цифровые (мате­матические) характеристики, присущие нравственным и поли­тико-правовым явлениям. При освещении проблем права и справедливости пифагорейцы первыми начали теоретическую разработку понятия «равенство», столь существенного для по­нимания роли права как всеобщей равной меры регуляции об­щественных отношений.

Справедливость, согласно пифагорейцам, состоит в воздая­нии равным за равное.

Согласно пифагорейцам, люди в своих многообразных вза­имных отношениях должны придерживаться соответствующего вида справедливости. Причем смысл справедливости как рав­ного воздаяния за равное варьируется в зависимости от харак­тера тех конкретных отношений, в которых оказываются люди. С этим связаны вариации и самой «надлежащей меры», надле­жащего способа обращения.

Идеалом пифагорейцев является полис, в котором господ­ствуют справедливые законы. После божества, учил Пифагор, более всего следует уважать родителей и законы, повинуясь им по убеждению, а не внешне и притворно. Законопослушание пифагорейцы считали высокой добродетелью, а сами законы — большой ценностью. Причем они, критикуя склонность к зако­нодательным нововведениям, расценивали как «хорошее дело» пребывание «в отцовских обычаях и законах, даже если бы они были немного хуже других».

Наихудшим злом пифагорейцы считали анархию (безвла­стие). Критикуя анархию, они отмечали, что человек по своей природе не может обойтись без руководства, начальства и над­лежащего воспитания.

Пифагорейские представления о том, что человеческие от­ношения могут быть очищены от распрей и анархии и приведе­ны в надлежащий порядок и гармонию, в дальнейшем вдохнов­ляли многих приверженцев идеального строя человеческой жизни.