Царю, чтобы «держать царство», необходимо иметь могуще­ственное войско, наличие которого и делает его грозным для внешних врагов.

Неизвестный автор продолжил и развил мысль Владимира Мономаха о том, что воин должен уметь крепко стоять против врагов, но быть милосердным к мирному населению, «в домах их быть кротким, щедрым и милостивым, их не бить, не мучить и грабления не творить, жен и девиц не сквернить, черниц, вдовиц и прочих сирот и всех православных христиан ничем не вредить».

6. Иосиф Волоцкий

«Стяжательская» (или иосифлянская) позиция представлена основателем этого направления мысли Иосифом Волоцким, в миру Иваном Саниным (1439—1515) — одним из значительных деятелей своей эпохи, творчество которого оказало большое влияние не только на формирование учений о государстве и праве, но и непосредственно на процесс строительства русской государственности.

На протяжении своего жизненного и творческого пути Иосиф Волоцкий менял политическую ориентацию, что не могло не сказаться и на содержании его учения. Вначале, при­близительно в конце XV — первых годах XVI в., он разделял позицию противников великого князя, причиной тому были секуляризационные планы великого князя Ивана III. Волоцкий игумен был защитником экономически могущественной мона­стырской организации. Теоретическим оправданием монастыр­ского стяжания служило требование использовать его на «бла­гие дела» (строить церкви и монастыри, кормить монахов, по­давать бедным и т. д.). Впоследствии победа «стяжателей» на Церковном Соборе 1503 г. хотя и усилила экономические и по­литические притязания иосифлянской партии, но определила и формы совместной деятельности церкви и государства.

Центральным в политической теории Иосифа Волоцкого является учение о власти. Он придерживается традиционных взглядов в определении сущности власти, но предлагает отде­лить представление о власти как о Божественном установлении от факта ее реализации определенным лицом — главой госу­дарства. Властитель выполняет Божественное предназначение, оставаясь при этом простым человеком, допускающим, как и

245

все люди на земле, ошибки, которые способны погубить не только его самого, но и весь народ, ибо «за государьское согре­шение Бог всю землю казнит». Поэтому не всегда следует пови­новаться царю или князю. Власть неоспорима только в том случае, если ее носитель может личные страсти подчинить ос­новной задаче употребления власти — обеспечению блага под­данных. Если же он, будучи поставлен царем над людьми, над собой «имат царствующие страсти и грехи, сребролюбие, гнев, лукавство и неправду, гордость и ярость, злейши же всех неве­рие и хулу, таковы й царь не Божий слуга, но диавол» и ему можно «не токмо не покоритися», но и оказать сопротивление, как это не раз делали апостолы и мученики «иже от нечестивых царей убиены быша и повелению их не покоришася». Такой «злочестивый царь», который не заботится «о сущих под ним», не царь есть, но мучитель.

Таким образом, Иосиф впервые в русской политической ли­тературе открыл возможность обсуждать и критиковать лич­ность и действия венценосной персоны. Развитие критических • положений логически приводило к мысли и об осуждении того или иного правителя как злого царя-мучителя, которому можно не только не подчиниться, но и оказать сопротивление.

Эти положения Иосиф выдвигал как программные, когда вел борьбу с великокняжеской властью, отстаивая имуществен­ные права церковной организации. В это же время он обосно­вал и теорию о превосходстве духовной власти над светской. Царь не должен забывать, что он не первое лицо в государстве, ибо «церкови подобает поклонятися паче, нежели царем или князем и друг другу».

Но после Соборов 1503—1504 гг., когда Иван III переориен­тировался в своих действиях на прочный союз с церковью, а значит, и с главенствующими в ней иосифлянскими иерархами, постепенно стала изменяться и политическая позиция волоко­ламского игумена и возглавляемого им направления. Теперь Иосиф преследует другие цели: возвеличить властвующую пер­сону и доказать необходимость безоговорочного подчинения ее авторитету. При этом он не отрекается от мысли, что все-таки «царь естеством подобен всем человекам», но подчеркивает факт его божественного избранничества, который, по мысли Иосифа, сам по себе лишает простых людей возможности кри­тиковать царя или князя, принявших «скипетр царствия... от Бога». Он возвеличивает личность царя, сравнивая ее с Богом и

даже уподобляя Богу. Единственное ограничение княжеской власти, которое сохраняется неизменным, так это соблюдение тех пределов, которые поставлены перед властителем Божест­венными заповедями и государственными законами («Царь в заповедях и правдах ходяше»).

В своих трудах Иосиф предпринимает попытку провести классификацию законодательства, но в его религиозной трактов­ке этой пробдемы допускается смешение закона Божественного и закона государственного (положительного). Так, по Иосифу Волоцкому, воля Бога была непосредственно реализована в Священном Писании, затем в решениях Вселенских и Помест­ных Соборов и «в словесах Святых Отец». На основании этого материала впоследствии были приняты «грацкие законы», в ко­торых «Божественная правила с Заповедями Господними и ре­чениями Святых Отец и с самими грацкими законами разме­шана быша...», и тот, кто дерзнет нарушить все это, «царскими судами и грацкими законами обуздывается». Таким образом, государственные законы понимаются Иосифом как некие кон­кретные правила, исходящие от светской власти, но имеющие своим источником и содержанием волю Бога, реализацию Бо­жественных истин и христианских морально-этических запове­дей. Правовые и нравственные категории воспринимаются Ио­сифом в полном слиянии, поэтому он требует применения уго­ловной ответственности не только за нарушения законов, устанавливаемых и поддерживаемых государством, но и за не­соблюдение христианских заповедей, что должно составлять исключительную прерогативу церкви.

В конце XV в. на Руси вновь обострился вопрос о еретиках. Новгородско-московское еретическое движение было в основ­ном разгромлено, однако поднятые им проблемы (социальные и политические) по существу разрешены не были. Иосиф Волоц- кий считал своим долгом развенчать учение еретиков оконча­тельно и, главное, доказать необходимость их физического ис­требления. Разоблачению еретиков Иосиф посвятил 16 «Слов» противоеретического содержания, вошедших впоследствии в сборник под общим названием «Просветитель». Он предпринял попытку доказать, что еретическое инакомыслие («разньст- во») — это преступление не только против религии и церкви, но и против государства, поэтому и преследоваться оно должно средствами государства, которому Иосиф поручает защищать