Глава 19. Зарубежная политико-правовая мысль в XX в.

погом в закрытую дверь, — как с обыкновенным преступни­ком» (Легальность и легитимность, 1932).

Шмитт пережил множество политических и институцио­нальных перемен в жизни страны и своей собственной. Во вре­мя нацистского режима он вступил с ним в сотрудничество, продолжая преподавательскую и консультационную работу, но затем был обвинен в «неискренности» и приспособленчестве и отлучен. В академических кругах особенно ценились и продол­жают цениться его глубокие познания в европейской политиче­ской и правовой мысли, а некоторые обобщения и выводы из его аналитических исследований используются не только кон­серваторами, но также либералами и социалистами.

Фридрих фон Хайек (1899—1992) — относится к числу фило­софов неолиберального консервативного течения, вынужден­ного в новых исторических условиях полемизировать не только с крайностями индивидуалистического или демократического либерализма, но также с теорией и практикой современного социализма. Он родился в Австрии, но все свои основные по­литико-философские и иные работы опубликовал на англий­ском языке, из которых самой фундаментальной стала «Кон­ституция свободы» (1960). В 1974 г. был удостоен Нобелевской премии в области экономики.

Самым характерным в его правовых и политических ориен­тациях стал антиэтатизм как отрицание планово-централизо­ванного государственного вмешательства в экономику и поли­тику. Во всем остальном он почти всецело разделял идеи и цен­ности индивидуальной свободы, господства права, свободного рынка и правового государства.

Существенно также его стремление выявить взаимосвязи экономики и права, сходство их регулятивных средств и т. д. Один из самых распространенных упреков в адрес конкурен­ции, замечает он в этой связи, состоит в том, что она «слепа». В этой связи он напоминает, что у древних слепота была атри­бутом богини правосудия. «И хотя у конкуренции и правосу­дия, быть может, и не найдется других общих черт, но одно не вызывает сомнений: они действуют, не взирая на лица. Это значит, что невозможно предсказать, кто обретет удачу, а кого постигнет разочарование, что награды и взыскания не распре­деляются в соответствии с чьими-то представлениями о досто­инствах и недостатках конкретных людей, так как нельзя зара­нее сказать, принимая закон, выиграет или проиграет конкрет­

793

ный человек в результате его применения. И это тем более верно, что в условиях конкуренции удача и случай оказываются порой не менее важными в судьбе конкретного человека, чем его личные качества, такие как мастерство или дар предвиде­ния» (Дорога к рабству, 1944).

Главным и определяющим в его конструкциях права и госу­дарства стало истолкование особенностей роли и типа порядка, возникающего в результате свободного обмена товарами и ус­лугами в обществе с рыночной экономикой. Сам Хайек считал себя продолжателем традиции Д. Юма в этих вопросах, однако в истолковании правовых и политических правил, получающих вид правил справедливости (the rules of justice), он в большей ме­ре, чем его давний предшественник, озабочен необходимостью выработки приемов и средств жесткой подконтрольности про­цесса осуществления политической власти.

Его правила политической справедливости в этом смысле подразумевают использование очень жестких лимитов, накла­дываемых на осуществляемую легитимную политическую регу­ляцию. Расходясь с авторами «командной теории права» (Гоббс, Бентам, Остин, Кельзен и др.), Хайек отмечал, что их манера размышлений на тему права накладывает нездоровый отпечаток на теорию и практику современной демократиче­ской политики. Их главная неудача в том, что они считают возможным создание порядка путем команд со стороны вер­ховных политических властителей, причем неважно, кто они — монархические суверены или демократически выбран­ные суверенные законодательные собрания. Хотя некоторые разновидности порядка действительно невозможно обеспечить без опоры на командную систему законотворчества, однако невозможно при этом считать ее ни эффективной, ни в целом выгодной или морально приемлемой. Все попытки создать по­рядок путем команд суверена ведут к созданию угнетательских режимов, наподобие Гоббсова Левиафана-государства или же коммунистических государств в России и странах Восточной Европы.

Однако на этой констатации Хайек не останавливается и привлекает внимание к тем опасностям, которые прячутся за более привлекательным фасадом западных государственных ор­ганизаций всеобщего благосостояния, где тоже осуществляется угнетение подданных — в большей или меньшей степени. Здесь оно, как и в других случаях социального конструктивизма, вле­