Глава 13. Эпоха европейского Просвещения

В области присущих Богу вечных истин, внутри Божествен­ного ума «пребывает не только первоначальная форма добра, но и начало зла». Без возможности зла невозможно и добро: «Говоря, что зло допущено как conditio sine qua поп (т. е. как не­пременное условие. — В. Н.) добра, я понимаю это не в смысле принципа необходимости, а в смысле принципа соответствия; допускаемое мною предопределение всегда надо понимать в смысле побуждения и никогда — в смысле принуждения». Это побуждение ко злу присуще и соответствует не Богу, а самим несовершенным и ограниченным созданиям, которые сами своими действиями производят зло.

Подобное ограниченное и несовершенное создание, стано­вясь причиной греха, замечает Лейбниц, бывает причиной зла по некоторой недостаточности, подобно тому как заблуждения и дурные склонности возникают от некоторого лишения и по­добно тому как лишение становится действенным лишь по слу­чаю. Бог ожесточает не тем, что сообщает душе нечто злое, а тем, что действие его благого влияния ограничивается сопро­тивлением души и обстоятельствами, способствующими этому сопротивлению, когда Бог дарует не все благое, способное пре­взойти зло. Но если бы Бог захотел сделать больше, то ему надо было бы с помощью каких-то чудес изменить природу имею­щихся созданий или создать новые творения, чего «наилучший замысел» не мог допустить, подобно тому как, например, не мог допустить, чтобы течение реки было быстрее, чем допуска­ет ее уклон. «Ограниченность или изначальное несовершенство созданий, — замечает Лейбниц, — производит то, что наилуч­ший замысел универсума не может быть свободен от известно­го зла, которое тем не менее превращается в наибольшее благо. Это в некотором роде беспорядки в частностях, которые, одна­ко, удивительным образом открывают красоту целого, подобно тому как некоторый диссонанс, допущенный кстати, делает гармонию более прекрасной». Так что в целом можно сказать: все к лучшему в этом лучшем из миров.

Бог, поясняет Лейбниц, прежде желает блага, а затем — наи­лучшего. В отношении сущности зла Бог совершенно не желает морального зла и отнюдь не желает физического зла или стра­даний, поэтому-то и нет безусловного предопределения к осуж­дению; да и физического зла Бог желает как должного наказа­ния за вину или в виде средства для цели, т. е. для предупреж­дения больших зол и для достижения наибольших благ.

349

Наказание равным образом служит и в качестве устрашения, и зло часто ведет к большему ощущению добра и иногда также приводит к большему совершенству того, кто его творит. Но Лейбниц подчеркивает, что никоим образом нельзя нарушать правило: «Не следует совершать зла, чтобы достичь добра».

Из своих суждений о добре и зле Лейбниц заключает, что человек должен постоянно стремиться к лучшему, трудиться над самим собой и добиваться своего морального самосовер­шенствования. Хотя абсолютная свобода и чистая деятельность, свободная от всякого зла, доступны лишь Богу, но и «человек свободен». Как разумное и духовное создание, высшая из всех земных монад он способен к самопознанию и самоопределе­нию и благодаря этому является самостоятельной личностью, свободным существом, обладающим свободой выбора, возмож­ностью моральной мотивации своих поступков и успешного морального совершенствования на пути к лучшему. Между людьми как духовными созданиями и Богом, подчеркивает Лейбниц, существует не только «отношение машины к мастеру, но и отношение гражданина к государю; они должны сущест­вовать, пока существует универсум».

Корень свободы человека — его разумность. «Понимание, — подчеркивает Лейбниц, — есть как бы душа свободы, а прочее составляет как бы ее тело и основание. Свободная субстанция определяет сама себя, и определяет себя посредством благого мотива, понятого разумом, который ее склоняет, но не прину­ждает. Все условия свободы содержатся в этих немногих сло­вах».

Лейбниц, отмечая двусмысленность термина «свобода», раз­личает свободу юридическую и фактическую. Под юридической свободой он, по существу, имеет в виду абстрактную право­субъектность и правоспособность лида. «Согласно юридической свободе, — замечает он, — раб совсем несвободен, крепостной не вполне свободен, но бедняк столь же свободен, как и богач. Фактическая свобода заключается либо в силе делать то, что хо­чешь, либо в силе хотеть как должно». Характеризуя фактиче­скую «свободу действий», Лейбниц подчеркивает ее зависи­мость от реального положения и состояния лица: «Вообще го­воря, тот, у кого больше средств, более свободен делать то, что он хочет».

Согласно лейбницевской диалектике свободы, необходимо­сти и случайности, свобода воли (свободные действия, свобода