Глава 19. Зарубежная политико-правовая мысль в XX в.

и трактовки тех вопросов, которые позитивисты в силу своей задогматизированности не в состоянии были адекватно воспри­нимать и объяснять.

Дюги предстает в конечном счете защитником социально­юридического, т. е. позитивистского и социологического, по­нимания права, однако с некоторыми отступлениями в пользу естественно-правовой традиции.

Замысел относительно коренных перемен в государствоведе- нии и правоведении включал в себя у Дюги попытку упразд­нить в юридической науке некоторые понятия и конструкции, которые он в духе О. Конта именовал «метафизическими». К их числу он относил понятия «суверенная личность государства», «субъективное право личности» и защищал ряд таких новых понятий, как «юридическая ситуация», «функция», «социаль­ное право» и др. Его самый главный труд назывался «Трактат о конституционном праве» (1911), в котором помимо перечис­ленных новаций предпринято уточнение и перетолкование са­мого предмета конституционного права.

Таким образом, общий замысел Дюги предстает как реши­тельное намерение поместить право и его знатоков — юристов в некоторый новый и более адекватный контекст обсуждения природы и назначения права и государства. В этом своем наме­рении он нашел поддержку среди основателей и главных авто­ритетов социологического позитивизма (Сен-Симон, Конт, Спенсер) и современников, в частности Э. Дюркгейма, кото­рый в своих работах методологического свойства настойчиво утверждал, что право есть не что иное, как «непосредственный результат социальных факторов».

В противоположность Ж. П. Эсмену и Г. Еллинеку и взгля­дам «всех правоведов, которые придерживаются «дряхлой кон­цепции» субъективных прав и выстраивают на ее основе юри­дическую технику, сильно похожую на схоластику», Дюги про­возглашает тезис о том, что «публичная власть есть просто факт». Государство в его прежних формах коллективности — римская, королевская, якобинская, наполеоновская, форма Третьей республики во Франции — исчезает, и место этих форм начинает занимать новый государственный строй — «бо­лее гибкий, более гуманный, более защищающий индивида». Этот строй покоится на двух элементах. Первый элемент — это концепция социальной нормы (входит в корпус объективного права), которая основывается «на факте взаимной зависимо­

753

сти», соединяющей все человечество вообще и членов любой социальной группы (в частности, социальная норма для слабых и сильных, для больших и малых, для правящих и управляе­мых). Вторым элементом является децентрализация (другое на­звание этой новоявленной социальной и общеустроительной тенденции — синдикальный федерализм). Комментируя это положение, Дюги решительно отмежевывается от революцион­ного синдикализма и высказывает уверенность в том, что со­временное общество движется «к известному роду федерализма классов, сорганизованных в синдикаты» и что этот федерализм со временем будет «скомбинирован с центральной властью, ко­торая не упразднится, сохранит свою живость, но примет со­вершенно другой характер... и сведется к функциям контроля и надзора».

Центральной и объединяющей идеей для Дюги становится не идея из арсенала юснатурализма или юридического догма­тизма, а идея, заимствованная из области позитивистской со­циальной философии. Таковой стала концепция солидаризма, у истоков которой находится О. Конт.

Идеи солидаризма получили дополнительное обоснование в социологии и юриспруденции. Э. Дюркгейм выдвинул в каче­стве «опоры морального порядка» «солидарность, основанную на несходстве личностей, возникающем в процессе разделения труда. Дюги высказался о солидарности в таких словах: «В со­лидарности я вижу только факт взаимной зависимости, соеди­няющий между собой, в силу общности потребностей и разде­ления труда, членов рода человеческого, в частности членов од­ной социальной группы. Прибавлю, что в последние годы до того злоупотребляли прекрасным словом «солидарность», что я колеблюсь произносить его; нет деревенского политика, кото­рый не разглагольствовал бы о социальной солидарности, не понимая, впрочем, значения этих слов. Поэтому я предпочитаю говорить «взаимная социальная зависимость». В своем обосно­вании новой системы прав коллективов и индивидов Дюги от­казывается видеть в современном обществе только бесконеч­ные социальные конфликты и непримиримую вражду классов; напротив, он изображает его собранием индивидов, между ко­торыми существует тесная солидарность. Помимо социальной солидарности людей связывают и интегрируют в новые общно­сти те правила поведения, которые заданы социальной нормой. «Всякое общество есть дисциплина, а так как человек не может