251

доктрине отсутствуют призывы к захвату других стран с целью их присоединения к Московскому государству. Нет в ней и ре­чи о том, чтобы отдельные лица, не исповедующие правосла­вие, перешли бы в эту религиозную конфессию.

Современники так и восприняли теорию псковского старца. Никогда она не служила — ни во время жизни мыслителя, ни впоследствии — оправданием или обоснованием каких-либо агрессий.

Политическая программа Филофея не исчерпывается только вопросами, касающимися организации и деятельности общерус­ской государственной структуры под главенством единого вели­кого князя (а затем и царя). Большое внимание уделялось Фило- феем и формам идеологического воздействия на население со стороны государственной власти, вопросам внутренней свободы православного христианина в государстве. Резко и категориче­ски он выступил против свободы суждений и особенно против научных исследований. Видимый мир, по мнению Филофея, не только не следует преобразовывать, но грешно даже изучать. «Несовершенным (т. е. людям. — Н. 3.) Апостол выше силы не велел пытати». Здесь Филофей не признает никаких земных ав­торитетов. Наука — запретный плод не только для простецов, но и для царей, и святителей, и всех вельмож, и прочих всех людей, ибо это опасное и вредное занятие. Всю дохристианскую культу­ру автор Посланий отрицает. Своим согражданам он советует от ученых «бегати, яко кто бежит от змия», объявляя единственным источником всех знаний только «Слово Бога».

Теория Филофея «Москва — третий Рим» получила большое распространение, она неоднократно воспроизводилась средст­вами живописи, включалась в состав храмовых росписей и дру­гих эпохальных живописных и литературных произведений и была усвоена русским общественным мнением. Отдельные ее формулы воспроизведены в чине венчания Ивана IV на царст­во, и в этом плане вполне возможно считать ее доктриной, по­лучившей официальное признание.

6. Федор Карпов

К. середине XVI столетия политическая полемика сосредото­чивается на государственно-правовых проблемах, главными из которых становятся вопросы, касающиеся формы правления и реализации правосудия в стране.

Эти темы нашли свое отражение в произведениях публици­ста и дипломата XVI в. Федора Карпова.

Политические воззрения Ф. Карпова изложены в Послании митрополиту Даниилу. Оно написано приблизительно в 30-х гг. XVI столетия, когда уже наметилась тенденция формирования сословно-представительных институтов и учреждений в стране.

Во всех его высказываниях явно сквозит одобрение форми­рующимся представительным формам организации власти. Он систематически употребляет такую терминологию, как «цари и начальники», «правители и князи» и т. д. Утверждая положение о необходимости верховной власти в человеческом обществе, Карпов со ссылками на Аристотеля доказывает, что «всякий го­род и всякое царство... управляться должно начальниками, по­этому странам и народам нужны цари и начальники». Соедине­ние царей и начальников он дает в поэтическом образе соглас­ного единства гусляра и гуслей.

Обращает внимание и неоднократное употребление публи­цистом такого выражения, как «дело народное» (сам термин напоминает калькированный перевод с латинского respublica, что у Цицерона означало достояние, дело членов римской об­щины). Карпов воспроизводит и близкую Цицерону классифи­кацию форм государства: «дело народное» (республика) и цар­ство (монархия). В этих рассуждениях заметно знакомство ав­тора с трудами Цицерона, и в частности с представлениями последнего об идеальном варианте политической организации общества, в котором предполагается достижение согласия всех его членов в вопросах управления общими делами. Ссылки на произведения Аристотеля, обращение к политическим положе­ниям Цицерона, в которых содержится предпочтение респуб­ликанскому образу правления с выборной магистратурой, а также прямое заимствование терминологии этих мыслителей являются хотя и косвенными, но достаточно существенными доказательствами симпатий Карпова коллегиальному, а не еди­ноличному принципу организации форм власти.

Занимали Карпова также и вопросы, связанные со способа­ми обеспечения законных форм реализации властных полномочий. Он утверждал, что все отношения между людьми в обществе должны регулироваться только правовыми нормами. Религиоз­ная мораль не может заменить закон, поэтому Карпов отрицает возможность воздействия на поведение граждан при помощи такой религиозно-этической категории, как «терпение», кото­

253

рое может иметь место только за монастырскими стенами. Все виды деятельности государства как в судебной, так и внесудеб­ной сферах должны осуществляться на основании действующих законов.

Категории справедливости и права у Карпова совмещены. Следуя Аристотелю, он утверждает, что все законное должно быть обязательно справедливым. Несправедливое и незаконное распределение благ может вызвать серьезное недовольство у подданных, в результате которого люди перестанут быть по­слушными своему государю. Исходя из этих положений, он вы­двигает требование о справедливой оплате труда всех работни­ков, особо выделяя воинские услуги.

Соблюдение законов — не только основа благополучия госу­дарства, но и нравственная база общественной жизни. Беззако­ние Карпов связывает с падением нравственности. Он не до­пускает даже мысли о возможности надзаконного положения верховной власти. «Всякое царство, по Аристотелю, — пишет он, — управляться должно по правде и определенными закона­ми справедливыми». «Правда» и «определенные законы» здесь употреблены в значении права и основывающегося на нем за­конодательства. «Правду» реализует суд — это положение впол­не согласуется с мыслью М. Грека: «Правда — сиречь прав суд».

«Праведная» реализация всех форм общественной жизни пред­полагает действие всех и каждого только на основании закона, применение которого должно осуществляться в сочетании с милостью. Милость не является препятствием в достижении истины и не представляет собой какую-либо форму сокрытия «неправды» (преступления). Такую возможность Карпов сразу же отрицает, заявляя, что «милость без правды малодушество есть...». По его мысли, милость и правда не взаимоисключаю­щие, а взаимосвязанные явления. При применении закона не­обходимо являть милость, ибо «правда без милости есть мучи­тельство». В этой форме явно слышится предупреждение про­тив бездушного применения буквы закона при вынесении приговора, определяющего наказание без учета всех обстоя­тельств дела. Милость необходимо проявлять только на стадии вынесения приговора об определении наказания. Так, Карпов предлагал «на добрых людей» воздействовать «утешительными речами», а «злых» «наказаниями делать лучше».