Глава 18. Западная Европа в XIX в.

чения их компетенции, особенно компетенции законодатель­ной и исполнительной властей. Законодательная власть в лице парламента призвана заниматься, естественно, законотворчест­вом. Но не им одним. Ей надлежит осуществлять наблюдение и контроль над правительством, отстранять «от должности лю­дей, составляющих правительство, если они злоупотребляют своими полномочиями или выполняют их противоположно яс­но выраженному мнению нации... Кроме того, парламент обла­дает еще другой функцией — служить для нации местом выра­жения жалоб и различнейших мнений». Милль отмечает и не­гативные тенденции, свойственные деятельности парламентов, вообще представительных собраний: в них «всегда сильно стремление все более и более вмешиваться в частности управ­ления».

Однако задачи управления — не их задачи. Они должны ре­шаться администрацией. Так, «центральная административная власть должна... наблюдать за исполнением законов и, если за­коны не исполняются надлежащим образом... должна обра­щаться к суду для восстановления силы закона, или к избирате­лям для устранения от должности лица, не исполняющего зако­ны как следует».

Миллевский либерализм не только стоит, таким образом, на страже индивидуальной свободы, прав личности, но и вы­ступает за организацию самого государственного механизма на демократических и правовых началах. Отсюда понятно, что концепция правового государства является одним из необходимых органических воплощений либеральной политико-юридической мысли.

Для нее также характерна и традиционная постановка во­проса о направлениях и границах деятельности аппарата госу­дарственной власти, об объеме выполняемых им функций. Са­ма постановка подобного вопроса была исторически обуслов­лена.

Ее мотивировало стремление социальных сил, заинтересо­ванных в утверждении буржуазного миропорядка, в сокруше­нии всевластия абсолютистско-монархических режимов, кото­рые жестко регламентировали общественную жизнь, сковывали свободу индивида, частную инициативу, личный почин.

Проблема определения тех сфер человеческой деятельности, которые должны быть объектами государственного воздействия и на которые должна непосредственно распространяться власть

655

государства, для Милля в числе приоритетных и актуальных. Анализ ее приводит Милля к ряду важных выводов. Он убеж­дается в том, что «правительственные функции... меняются, следуя различным состояниям общества: они обширнее у от­сталого народа, чем у передового». Другой его вывод не менее значим как в теоретическом, так и в методологическом отно­шении: «общепризнанные функции государственной власти простираются далеко за пределы любых ограничительных барь­еров, и функциям этим вряд ли можно найти некое единое обоснование и оправдание, помимо соображений практиче­ской целесообразности. Нельзя также отыскать какое-то еди­ное правило для ограничения сферы вмешательства правитель­ства, за исключением простого, но расплывчатого положения о том, что вмешательство это следует допускать при наличии особо веских соображений практической целесообразности».

Ясно понимая объективную необходимость общепризнан­ных функций государства, понимая реальную потребность страны иметь государство, способное действенно осуществлять такого рода функции, Милль вместе с тем порицает расшире­ние правительственной деятельности как самоцель, осуждает стремление государственных чиновников «присвоить неогра­ниченную власть и незаконно нарушать свободу частной жиз­ни». Это, по мнению Милля, «усиливает правительственное влияние на индивидов, увеличивает число людей, возлагающих на правительство свои надежды и опасения, превращает дея­тельных и честолюбивых членов общества в простых слуг пра­вительства».

Когда аппарат государства подменяет своей собственной чрезмерной деятельностью свободную индивидуальную (и кол­лективную) деятельность людей, активные усилия самого наро­да, тогда закономерно начинают удовлетворяться прежде всего интересы государственной бюрократии, а не управляемых, не народа. Однако еще большее зло заключается в том, что в ре­зультате такой подмены народ поражается болезнью социаль­ной пассивности, его охватывают настроения иждивенчества. В нем убивается дух свободы, парализуется сознание личного достоинства, чувство ответственности за происходящее вокруг. При подобном обороте дела общество в гражданско-нравствен- ном плане неизбежно деградирует. За этим наступает и деграда­ция государственности. Либерал Милль был решительно про­тив такой перспективы.