Глава 13. Эпоха европейского Просвещения

ского образца построения системы руководства обществом, со­гласно Бабёфу, «доказана на опыте, поскольку оно (построение системы руководства на армейский лад. — Л. М.) применяется к 1 млн. 200 тыс. человек в наших 12 армиях (что возможно в малых размерах, возможно и в больших)». Выбор армейских порядков в качестве прототипа «народного государства» обора­чивается тем, что последнее мыслится предельно централизован­ной организацией с главенством в ней принципа единоначалия, с всеохватным регламентированием поведения людей и норма­тивным распределением благ, с беспрекословным повиновени­ем всех предписаниям вышестоящих инстанций и т. д.

В «народном государстве» человека прикрепят — сообразно его дарованию — к мастерству (делу), которое он знает, и обя­жут сдавать произведенное им на общий склад. Великая нацио­нальная община будет содержать всех своих членов в одинако­вом и честном среднем достатке, снабжая каждого всем, в чем он нуждается. Перемещение трудящихся из одной коммуны в другую производится только по предписанию верховной адми­нистрации. Члены национальной общины получают общест­венный рацион лишь в том округе, в котором они проживают. В каждой коммуне в определенное время устраиваются общест­венные трапезы, и присутствие на них обязательно для всех членов данной коммуны. Лиц, у которых отсутствуют «граж­данские чувства», «верховная администрация осуждает на при­нудительные работы». Памятуя, вероятно, об этих и схожих с ними чертах образа жизни, долженствующего быть в условиях аскетически-эгалитарного строя бабувистов, А. И. Герцен ха­рактеризовал его как «каторжное равенство Гракха Бабёфа».

Но сам французский революционер-коммунист менее всего таким осознает и воспринимает свой идеал. Он уверен в дру­гом: республика, которая возникнет по завершении революци­онного периода, явит собой пример подлинно демократически устроенной корпорации. Дело в том, что для Бабёфа суть демо­кратии, ее эмансипаторский по отношению к трудящимся смысл — это бескомпромиссное уничтожение строя частной собственности, торжество коллективизма и эгалитаризма. Вос­торжествуют же они, на его взгляд, тогда, когда с помощью со­ответствующих общественных учреждений у каждого будет на­всегда отнята возможность (и надежда) «стать более богатым, более влиятельным, превосходящим своими знаниями кого-ли­бо из своих сограждан». С намерением осуществить такую цель

403

логично связана ориентация Бабёфа и бабувистов на довольно широкое применение к гражданам «народного государства» различных репрессивных мер. Поднимая меч диктаторства и нивелирования во имя избавления человечества от эксплуата­ции, нищеты, «войны всех против всех», тирании и проч., бабу- висты одновременно замахиваются на человеческую индивиду­альность, игнорируют самобытность всякой личности, ее по­требность в беспрепятственной реализации своих нормальных стремлений. В их сознании эта человеческая индивидуальность выступает серьезной помехой демократизму, несовместима с ним.

10. Смит

Просветительские идеи возникли в Англии раньше, чем сло­жились и столь ярко дали о себе знать во Франции, но в силу ряда обстоятельств они не стали доминирующими в европей­ском Просвещении в целом. Тем не менее Англия XVII— XVIII вв. известна плеядой мыслителей, оставивших заметный след в истории Просвещения. Одно из самых почетных мест среди них бесспорно принадлежит А. Смиту.

Адам Смит (1723—1790) — всемирно известный ученый, ос­новоположник классической политэкономии. Слава великого экономиста, разносторонняя творческая деятельность несколь­ко заслоняют его немалый вклад также в развитие науки о пра­ве и государстве, хотя он весьма интересен и значим. Полити­ко-юридическая проблематика рассматривается Смитом в «Теории нравственных чувств» (1759), в знаменитом «Исследо­вании о природе и причинах богатства народов» (1776). Особо здесь надо отметить «Лекции по юриспруденции», впервые полностью опубликованные лишь в 1978 г., которые А. Смит, тогда профессор кафедры моральной философии Университета города Глазго, прочитал в 1762—1763 гг.

Стержнем мировоззрения Смита был просветительский ра­ционализм. Рационализм такого толка объявлял законы приро­ды законами разума, провозглашал следование таким законам надежным залогом возможности и неизбежности обретения людьми счастья. Смит тоже был убежден в разумности приро­ды. По его мнению, она разумна в том смысле, что человече­ский разум приемлет и одобряет ее законы, старается руковод­ствоваться в своей жизни ими. Смит рассматривает социальные