Глава 20. Россия в XX в.

одновременно. Американских реалистов так же, как и Петра- жицкого, интересовала проблема несовершенства «юридиче­ского языка» — его неопределенность, неясность, двусмыслен­ность. По мнению Дж. Фрэнка, некоторые правовые термины похожи на луковицы — если их как следует почистить, то в итоге ничего не останется. Юридический язык — это «жаргон, не имеющий четкого значения». Он нередко ставит в тупик и одурачивает обывателя и тем самым дает возможность прибе­гать к различным уловкам (Дж. Фрэнк. Право и современный разум, 1930).

В своем обращении к поведенческим (бихевиористским) аспектам изучения правосознания и практики американские реалисты вновь привлекли внимание к необходимости более тщательного различения правовых требований «на бумаге» и «в реальности», к соотношению доктрины и совокупности ос­новывающихся на ней судебных решений, и все это во имя снятия проблем, вызываемых неопределенностью предписания правовой нормы. Они в то же самое время высоко оценивали присущие праву единообразие и предсказуемость действия (К. Ллевелин. Юриспруденция, 1961).

Подобно Петражицкому, реалисты разделяли позитивист­скую веру в применение научной методики и в этом смысле пе­реориентировали практическое изучение права на более совре­менный лад, снабдив исследователей новыми свидетельствами несовершенств или недостаточности формально-догматическо­го анализа там, где речь идет об оценке реального действия правовых требований и предписаний или об эффективности и ценности права в реальной судебной практике и в обиходном правовом общении.

5. Н. А. Бердяев

Оригинальные политико-правовые воззрения развивал Ни­колай Александрович Бердяев (1874—1948), один из крупнейших философов и религиозных мыслителей России. Его взгляды об обществе, государстве и праве изложены в таких произведениях, как «Новое религиозное сознание и общественность» (1907), «Философия неравенства» (1918, изд. 1923), «О назначении че­ловека», «О рабстве и свободе человека» (1939), «Царство Духа и царство Кесаря» (1947) и др.

855

В центре всего его творчества, включая анализ права и госу­дарства, стоит проблема свободы. Себя он называл «сыном сво­боды» и подчеркивал: «Я основал свое дело на свободе».

Вся социальная проблематика, в том числе и вопросы права и государства, освещается Бердяевым с позиций разработанной им оригинальной философской концепции христианского пер­сонализма. Отмечая экзистенциалистский и эсхатологический характер своей философии, Бердяев писал: «Я верю лишь в ме­тод экзистенционально-антропоцентрический и духовно-рели­гиозный».

К этим взглядам Бердяев пришел не сразу. В молодые годы он находился под влиянием марксизма и за пропаганду социа­лизма был сослан в Вологодскую губернию. Затем он перешел на религиозные позиции и стал одним из активных участников (вместе с Мережковским, Розановым и др.) русского общест­венно-религиозного движения начала XX в. Но и после отхода от марксизма (ортодоксальным марксистом, материалистом и сторонником «марксизма тоталитарного» он никогда не был) Бердяев продолжал признавать «правду социализма» в своей христианско-персоналистской трактовке. Этих позиций он придерживался и в эмиграции после высылки его из страны в 1922 г. вместе с большой группой деятелей русской культуры.

Оценивая свой подход к социальным проблемам, Бердяев писал: «Основное противоречие моего мнения о социальной жизни связано с совмещением во мне двух элементов — ари­стократического понимания личности, свободы и творчества и социалистического требования утверждения достоинства каж­дого человека, самого последнего из людей и обеспечение его права на жизнь. Это есть также столкновения влюбленности в высший мир, в высоту и жалости к низинному миру, к миру страдающему. Это противоречие вечное. Мне одинаково близ­ки Ницше и Лев Толстой. Я очень ценю К. Маркса, но также Ж. де Местра и К. Леонтьева, мне близок и мною любим Я. Бёме, но также близок Кант. Когда уравнительная тирания оскорбляет мое понимание достоинства личности, мою любовь к свободе и творчеству, я восстаю против нее и готов в крайней форме выразить свое восстание. Но когда защитники социаль­ного неравенства бесстыдно защищают свои привилегии, когда капитализм угнетает трудящиеся массы, превращая человека в вещь, я также восстаю. В обоих случаях я отрицаю основы со­временного мира».

28. История полит, и прав, учений