мости соблюдения «правды» во многом перекликается со взгля­дами его старших и младших современников (М. Грека, Ф. Карпова и И. С. Пересветова). Осуждение Зиновием произ­вола (своеволия властителей) звучало достаточно смело и ока­зало большое влияние на дальнейшее развитие политико-юри­дического мышления в стране.

6. Развитие политико-правовых идей нестяжательской ориентации

Нестяжательские мотивы получили дальнейшее развитие в трех произведениях — «Валаамской беседе», «Ином сказании» и «Извете», авторство которых приписывается некоему анониму, выступившему под псевдонимом Сергия и Германа, монахов Валаамского монастыря. Все эти произведения близки по про­блематике и способам ее разрешения. Наиболее вероятным временем их возникновения в историографии принято считать середину XVI в.

Кроме отрицательного отношения к вотчинному быту мона­стырей в них затронут значительный по объему корпус полити­ко-правовых проблем. Автора интересовали такие вопросы, как происхождение власти, ее цели и задачи, соотношение светской и духовной властей, форма власти (форма правления и государст­венного устройства), способы ее реализации, осуществление пра­восудия, а также вопросы, связанные с необходимостью нали­чия боеспособного войска в стране.

Проблема происхождения власти решается традиционно для русской политико-правовой мысли: «Бог сотворил благоверные цари и великие князи и протчие власти на воздержание мира сего». «Царю власть надо всеми» дана Богом и за ее реализацию только он один способен привлечь держателя верховной власти к ответу и поставить «перед праведным и страшным Царем Не­бесным Иисусом Христом». «За нерасудные власти своея» пра­вители примут возмездие только от Бога, но при этом могут по­страдать не только «несмысленные правители», но и невинные люди. За плохое управление он может наслать на страну «глады и морове», многие «трусы¹ и потопы и междоусобные брани и войны и всяко люди в мире начнут гибнуть... и смятения будут во царствах великие... волости и села запустеют, люди начнут

Трус — землетрясение.

всяко убывати и земля начнет пространной быти, а людей будет меньше и тем достальным людям будет на просторной земле жить негде».

Образ царя также обрисован в лучших традициях прошлого. Он, прежде всего, должен быть милостивым и милосердным. «Показывай милость святым божьим монастырям и церквам, бедным сиротам, нищим вдовицам и девицам», для того чтобы избежать «слез мирских». Совершенно недопустимо, чтобы «во царях свирепство было». Такие цари «на своих степенях цар­ских не возмогут держаться и часто переменяться будут» за свое «мирское невоздержание».

Термин «царская гроза», тоже ставший уже привычным для публицистических произведений, употребляется однозначно, только в смысле необходимости иметь сильное войско, которое способно сделать царя «грозным».

Подданные, в свою очередь, обязаны покоряться князьям и царям безоговорочно и даже быть готовыми отдать за них свое состояние и жизнь. Автор желает видеть русское царство еди­ным по территории, подвластным царю или князю, опирающе­муся в своей деятельности на воевод, посланных во все концы русской земли и распространяющих свою власть «от Москвы семо и авамо всюду и всюду».

Большой интерес представляют суждения о форме правле­ния, свидетельствующие о симпатии к сословно-представитель­ной монархии. Термин «самодержавие» понимается автором не как неограниченное самовластие, а как единство и суверен­ность власти внутри страны и во внешней сфере. Такое пони­мание давно уже стало традиционным для русской политико­правовой мысли XII—XVI вв. Царю дается совет править «с бояры и с ближними правителями и о всем советоваться на­крепко». Наряду с этим предлагается также черпать мудрость «из божественных книг» и не пренебрегать советом «мудрых грамотников».

В «Ином сказании» состав советного органа, порядок его формирования и деятельности определен более четко. Так, «единомысленный вселенский совет» должен состоять из «ра­зумных мужей» и «надежных приближенных воевод и воинов», а также «всяких людей ото всех мер», собранных «от всех гра­дов своих и от уездов градов тех». Заседать этому совету необ­ходимо «погодно» и всегда быть при царе, с тем чтобы он мог

«на всяк день... добре распросить их... про всякое дело мира сего».

Автор выступает против участия в разрешении мирских дел «святительских чинов». Богом заповедано «всем владети в мире царем» и подчиненными ему «мирскими властями, а не святи­тельскому ниже священническому и иноческому чину». В том случае, если мирские дела будут решаться не царскими воево­дами, а иноками, страна может лишиться божьей милости, ибо «властвующие иноки не богомольцы, а гневители» Бога. Тому царю, который держит совет не с мирскими чинами, а с «непо­гребенными мертвецами», «лутше степень и жезл и венец цар­ский с себя сложить и отдать, и не иметь царского имени на се­бе и престола царского под собой не держать». Инокам «в сми­ренном образе Бога молить» необходимо «за царя и весь мир о тишине и о устроении мира сего». И даже если они обижены будут, то могут искать защиту только у Бога.

Особенному осуждению подвергается вмешательство иноков в судебные функции и финансовые прерогативы чиновников. Иноки не имеют права «мир судить», ездить с приставами и да­вать крестьян на поруки. Вершение правосудия — обязанность мирских властей, и прежде всего самого царя или великого князя, который должен заботиться о правде, законе и благове- рии.

Суду следует быть «общим всему миру» (здесь: равному для всех. Н. 3.) ; принцип наказания автор формулирует по про­грессивным образцам и в соответствии с традицией: «комуждо по делам его».

Подвергается осуждению собирательство иноками доходов с населения. «Таковое дело не угодно, чтобы инокам из миру, аки царевым мирским приказчикам, собирати себе всякие до­ходы».

Также «не достоит инокам храбро в вооруженных полках ез­дить... аки воину на брань». Инок может вооружаться против врагов только постом и молитвой, а «в воинах быть» возможно только «с царского повеления». Нестяжательские мотивы во всех произведениях, приписываемых валаамским старцам Сер­гию и Герману, связаны с критикой духовенства. Мысли Да­ниила Заточника о непотребной жизни облеченных духовным саном лиц получили в этих произведениях свое дальнейшее развитие.