246 Дональд кэмпбелл

линейки кромкой другого листа бумаги, он в конце концов убедился бы,

что был неправ и что б не длиннее а. Принимая такое решение, он

отвергает как неточный один продукт зрительного восприятия, доверяя

более обширной совокупности других зрительных перцептивных

данных. Он, кроме того, вынужден будет сделать ряд предположений,

большей частью неявных, в том числе предположения о том, что

размеры линий в процессе измерения оставались"относительно

постоянными, что линейка была твердой, а не эластичной, что

температура его руки и ее влажность не влияли на длину линейки

таким образом, чтобы в результате случайного совпадения она давала

разные результаты, увеличиваясь при приближении к линии а и

уменьшаясь при приближении к линии б.

а б

Рис. 1. Иллюзия Мюллер-Лайера

Возьмем в качестве еще одного примера научную статью, которая

излагает теорию и экспериментальные результаты, демонстрирующие

квантовую природу света и резко контрастирующие с представлениями

здравого смысла. Если бы авторы подобных статей отказывались от

обыденного языка, ограничивались математическими символами и

чисто научными терминами, им не удалось бы вступить в контакт с

другими учеными, чтобы те смогли повторить эксперименты и

верифицировать наблюдения. Напротив, немногочисленные научные

термины вкраплены в тексты, написанные на донаучном обыденном

языке, который читатель, как предполагалось (и предполагается им

самим), понимает. Этот язык явно несовершенен, эллиптичен,

метафоричен и неоднозначен. В ходе лабораторной работы при

постановке и повторении экспериментов для выработки заключений, в

которых пересматривалось обыденное понимание объектов, тел и света,

247

были использованы и приняты с доверием и обыденный донаучный

язык, и обыденное восприятие этих явлений.

Чтобы бросить вызов здравому смыслу и скорректировать

обыденное понимание в какой-то частности, следует доверять

обыденному пониманию в целом.

Соотношение сомнения и доверия

Эти два примера служат прологом к разговору о преемственности

между обыденным и научным знанием и о соотношении сомнения и

доверия. Если мы выбираем полный скептицизм или солипсизм, мы

отказываемся от <знания>, или науки. Если мы выбираем полную

доверчивость (что, по всей вероятности, имеет место в некоторых

версиях феноменологии и <непосредственного реализма>; СатрЬеИ

[18, 22]), мы отказываемся от последовательности, простоты и от

расширения или совершенствования <знаний>. Повседневное знание и

наука располагаются между этими двумя крайностями и каким-то

образом сочетают в себе способность концентрированного недоверия и

пересмотра с верованием в некую совокупность провозглашенных

знаний. Одним из аспектов этого процесса, который делает возможной

кумулятивную ревизию науки, является практика доверия (по крайней

мере предположительного) к подавляющей массе имеющихся в

настоящее время научных и обыденных верований и представлений

(<знаний>) и их использование для дискредитации и пересмотра

какого-то одного аспекта научных убеждений. Отношение подвер-

гаемого сомнению к пользующемуся доверием всегда очень маленькая

дробь. Это выражено в метафоре, заимствованной Куайном [75] у фон

Нейрата: мы напоминаем моряков, которым необходимо починить в

открытом море корабль с гниющей обшивкой. Мы полагаемся на

большую часть шпангоутов, хотя заменяем какую-то особенно

ненадежную доску. Очередь на замену может подойти для любого из

брусьев, которым мы в данный момент доверяем. Пропорция досок,

которые мы заменяем, сравнительно с теми, которые мы полагаем

надежными, всегда должна быть мала. Или, по словам самого Куайна:

<Целокупность нашего так называемого знания или верований от