220 Дональд кэмпбелл

Очевидным средством избежать все эти артефакты является

замаскированный эксперимент, в котором респонденты (а то и сами

экспериментаторы) не знают, что они принимают участие в экспери-

менте, не знают, что <с ними экспериментируют>. Такие эксперименты

лучше всего проводить в естественных, а не в лабораторных условиях

не потому, что естественные условия в большей мере репрезентируют

объект дальнейших обобщений, а, скорее, потому, что в естественных

условиях респонденты не подозревают, что с ними экспериментируют.

Лаборатория, как правило, воспринимается именно как совокупность

условий, созданных специально для экспериментов.

Этот аргумент может стать еще более убедительным, если мы

обратим внимание на то, что большинство лабораторных исследований,

характеризующихся большим <экспериментальным реализмом>,

добиваются его, отвлекая респондента каким-нибудь правдоподобным

прикрытием или легендой, в то время как воздействие вводится как

неожиданное или случайное событие. Так, Френч [45] собирал

группы для дискуссии, а затем, применяя в качестве эксперименталь-

ного воздействия дым, впускал его в комнату сквозь дверные щели.

Орн пользовался <случайной неудачей>, а Дарли и Латане [37] -

эпилептическим припадком. В некоторых случаях реальный экспери-

мент проводится среди респондентов, ожидающих своей очереди

участвовать в эксперименте. В бесчисленном множестве экспери-

ментов с использованием подставных испытуемых воздействие состоит

в выполнении задания кем-нибудь из партнеров. Использовался и

такой случайный факт, что один экспериментатор был по проис-

хождению негр, а другой - кавказец (Кап1ип, СатрЬеИ [76]).

Респондента часто заставляют поверить, что он является эксперимен-

татором (см., например, Реа1;П8ег, СаНзтЬ [42], МУгат [66] и т. д.).

Все это попытки использовать естественные факторы ситуации, чтобы

избежать эффектов осведомленности об экспериментировании.

Становясь достоянием гласности, эти меры утрачивают свою

полезность, однако они могут обрести ее вновь, если будут совсем

вынесены из стен лаборатории.

К настоящему времени социальная психология накопила уже

достаточный опыт замаскированных экспериментов в естественных

221

условиях, чтобы обеспечить базу для их зрелой таксономии и

методологии. Работы Уэбба и его соавторов [94] могут служить

весьма полезным началом, хотя внимание этих авторов сосредоточено

скорее на измерении, чем на экспериментальных воздействиях.

Аронсон и Карлсмит [5] разрабатывают другой аспект проблемы.

Следует упомянуть работу Гросса, Коллинса и Байрен [50], а также

Розенблата и Миллера [80]. Однако задача все еще не решена, не

будет решена она и в настоящей работе. Тем не менее не повредит делу

несколько соображений и иллюстраций. Прежде чем дать иллюс-

трации, мы остановимся на двух вопросах, чтобы сформулировать точки

зрения, нужные для дальнейших оценок.

1. Ограничения, обусловленные содержанием. Все, что нужно

для вполне замаскированного эксперимента в естественных условиях, -

это какая-нибудь естественная форма контакта с людьми (или с

социальными единицами, достаточно малыми и достаточно многочис-

ленными, чтобы, подвергнув их воздействию в случайном порядке,

достичь эффективного уравнивания) при требуемом личном характере

этого контакта, не вызывающем подозрения, что другие единицы

подвергаются воздействиям иного рода, и при возможности для

респондентов в тех же условиях давать на воздействие какую-нибудь

естественную реакцию, которой можно было бы воспользоваться как

релевантным средством измерения эффекта. Коль скоро такие условия

должны сохранять естественность, они не могут создаваться произ-

вольно для всех возможных воздействий и с использованием всех

возможных мер. Наоборот, их следует своевременно найти. Каждая

данная совокупность условий неизбежно будет накладывать серьезные

ограничения на те классы проблем, которые могут в ней изучаться. Эти

ограничения будут касаться разновидностей экспериментальных

переменных, которые могут быть включены в исследование, и

доступных форм измерения.

2. Обман, демаскировка (оеЬпеппй) и другие этические

проблемы. Очевидно, что замаскированные эксперименты в какой-то

мере предполагают обман, и, как ясно показали Мак-Гайр [83] и

Келмен [57], это нежелательный момент, оправданный разве что

соображениями более высокого порядка. Одно из этих соображений -

222 Дональд КЭМПБЕЛЛ

моральная ценность созидания нетривиальной социальной науки. При

всяком таком сравнительном взвешивании соперничающих ценностей

становятся важными количественные характеристики каждой из них,

например масштаб обмана. Если рассматривать страдания того, кто

обманывает (экспериментатора), то неявная <белая ложь> не столь

болезненна, как злонамеренная <черная> (например, <активный обман>

Мак-Гайра), и, хотя и та и другая могут одинаково травмировать

реципиента, он также будет склонен признать первую менее

аморальной в силу наших языковых привычек. Ложь того и другого

типа менее болезненна и не столь аморальна, когда ее ждут и когда она

конвенциально оправданна. В связи с неточностью языка и нашей

общей способностью опираться на словесные отчеты других людей

(АзсЬ [б], СатрЬеП [22]) этот эффект тем выше, чем заметнее

выявляется ложь в ситуациях, связанных с высоким престижем. Во

всех этих случаях уровень адаптации, обязанный своим происхож-

дением другим сферам общественной практики, служит своего рода

релятивистским основанием для сравнения. Какая-нибудь сладкая

ложь не столь аморальна в сообществе, где подобные случаи часты,

нежели там, где она прозвучала бы впервые.

В этом плане замаскированные естественные эксперименты в

значительной мере отличаются друг от друга и в принципе не ставят,

вероятно, перед исследователем более сложных проблем, чем

лабораторные эксперименты. Они, по-видимому, больше опираются на

невербальную, или <белую>, ложь и меньше - на прямой обман. Они

обычно находят себе применение в таких ситуациях словесного

общения, которые уже разъедены обманом в большей мере, чем

ситуация обучения. Если ложь обнаружена, то смоделированное

влияние будет, вероятно, ниже, чем это имеет место в отношениях между

профессором и студентом. Однако в естественных условиях обычно

отсутствует молчаливое соглашение по поводу приемлемой лжи, которое,

возможно, достижимо в психологической лаборатории 1.

Действительно, на практике, чтобы избежать этических проблем в

университетской аудитории, можно было бы, например, в начале семестра собрать

всех испытуемых и обратиться к ним с таким заявлением: <Примерно в половине

всех экспериментов, в которых вы будете принимать участие в течение этого

семестра, потребуется во имя валидности эксперимента полностью или час-

223

Особняком стоит проблема получения от респондента согласия на

участие в эксперименте, - проблема, которая приобрела большую

практическую важность теперь, когда стала актуальной для части

наших мероприятий по поддержке исследований. В случае тех

экспериментов, которые мы собираемся здесь описать, такое согласие -

вещь, очевидно, невозможная, коль скоро речь идет о том, чтобы добиться

их маскировки и неосведомленности испытуемых. С другой стороны, в

условиях, где используются каналы коммуникации, по средствам и

размаху представляющие общественный интерес, и эти каналы без

всякого разрешения на то свободно используются лицами, не

являющимися экспериментаторами, это требование становится просто

неразумным.

Другая этическая проблема - это вторжение в личную жизнь.

Оно не обязательно в замаскированных естественных экспериментах, а

иной раз и невозможно. Одну из сторон этой проблемы составляет

анонимность регистрационных записей. Однако, когда сбор сведений

доверительного и сугубо личного характера осуществляется таким

способом, который дает возможность связать их с именем данного

человека, маскировка и отсутствие согласия в любом случае усугубляют

опасность вторжения в личную жизнь. В случае естественного

эксперимента проблема разного рода травм, включая унижения и

оскорбления личности, стоит не более остро, чем в случае лабораторного

эксперимента.

Демаскирование, разъяснение респонденту истинной природы

эксперимента, извинения за обман и, если это возможно, обеспечение

обратной связи в отношении результатов суть процедуры, типичные

для открытой лаборатории в университетском городке, но полностью

тично держать вас в неведении относительно его истинных целей. Не будет у нас

и возможности информировать вас о том, что это были за эксперименты и в чем

заключалась их действительная цель, до тех пор, пока не будут собраны все

экспериментальные данные. Мы гарантируем вам, что какая бы то ни было

опасность или вторжение в личную жизнь исключены и ваши ответы будут

анонимны и будут содержаться в полной тайне. А теперь мы просим вас скрепить

своей подписью соглашение, составленное по надлежащей форме, которое будет

свидетельствовать о вашем согласии участвовать в экспериментах на этих

условиях>. Тем самым мы попросту сделали бы явным то, что понимается сегодня

всеми, не усугубляя, по-видимому, существующую сейчас проблему осведомленности

и подозрительности.