Бхарата-Мата и Тамилтай

На рубеже XIX и XX веков образ матери стал символом нации, а настроения, связанные с образом порабощенной матери, чрезвычайно усилились. Именно в это время появляется концепция Родины в образе Дешматы (Deśmātā) и распространяется культ Матери-Индии (Bhārata Mātā). Возникнув в Бенгалии, новый культ очень скоро нашел своих приверженцев во всех частях Индии. В индуизме издавна было распространено поклонение многочисленным женским культам, поэтому почитание нового аспекта Шакти не встретило никакого сопротивления и легко легло на плодородную почву, обрастая соответствующей иконографией. Во время соляного движения борьба за права индийцев добывать соль выражалась посредством изображения соленой земли как полногрудой матери, к которой никто, кроме ее ребенка, не может иметь доступ (Sarkar, 2000: 161). Культ Шакти напрямую связывался с патриотизмом, ведь считалось, что именно Мать-Индия дает своим детям смелость и силы для ее освобождения. Так страна была сакрализована и феминизирована, а феминизм стал чем-то вроде исходной точки в политическом сознании. Теперь для индийцев страна мыслилась не просто как часть земли с живущим на ней населением, но как Богиня Мать (Sarkar, 2000: 160).

Если Бхарата-Мата была общеиндийским символом, то Тамилтай (Tamiḻttāy), то есть Тамильская Мать, – тамильским. [60] Тамилы всегда находили, что противопоставить нетамилам. Для умеренных националистов образ Тамилтай объединялся с образом Матери-Индии, а радикалы рассматривали Мать-Индию как злую мачеху, унижающую Тамилтай. Усилиями националистов Тамилтай стала покровительницей тамильской культуры и тамильского языка. Вскоре проявилась и мифологическая биография Тамилтай, согласно которой ее создал Шива, а легендарный Агастья привел в страну тамилов. Здесь она росла при поэтических академиях, а в последующие эпохи ей покровительствовали древнетамильские цари. Постепенно Тамилтай собрала целую коллекцию драгоценностей, которыми являются произведения классической

тамильской литературы: «Тируккурал», «Шилаппадикарам», «Манимехалей», «Тирувасакам» и др.

Бхарата-Мата, которой индийский революционер Бхагат Сингх жертвует свою голову (Лахор, 1930)

Тамилтай – это не просто богиня и любящая мать, но и чистая возлюбленная (kaṉṉi). Впервые все три аспекта в образе Тамилтай объединил Сундарам Пиллей в гимне «Поклонение богине тамильского языка», которое он написал еще в 1891 году. Постепенно вокруг образа Тамилтай сформировалась традиция панегирической поэзии с использованием древних и средневековых литературных жанров, которые в прошлом использовались для прославления и воспевания божества и тамильских царей. В тамильском национализме, который уделял особое внимание лингвистическому аспекту, появился даже специальный термин – «тамилпатру» (tamiḻppaṟṟu), то есть «любовь к тамили». И сложение панегирика рассматривалось не просто как акт творчества, но как ритуал, с помощью которого осуществляется тамилпатру.

Тамилтай

Новому культу была присуща эмоциональность и неистовость бхакти. Страстная чувственность по отношению к прекрасной Тамилтай и к тамильскому языку, воплощением которого она является, – не абстракция, но вполне реальная вещь. На патриотической волне любовь к МатериИндии и к Тамилтай еще больше усиливала эмоциональную возбужденность и агрессию и без того горячих тамильских мужчин. Известный тамильский филолог Т. К. Чидамбаранатха Мудалияр (1882– 1954) вспоминает услышанную им в юности лекцию Сваминатхи Айера: «Затем многоуважаемый г. Айер перечислил украшения, которые носит наша тамильская богиня: «Чуламани» украшает ее голову, «Чинтамани» – ее грудь, «Кундалакеши» у нее в ушах, «Валайапати» – браслеты на руках, «Манимехалей» – у нее на бедрах, а на лодыжках – «Шилаппадикарам»[61]. Когда он сказал это, я чуть было не потерял сознание. В ту ночь мне снилась только тамильская дева, как она подходит ко мне, околдовывая меня с каждым шагом и с каждым движением красотой своих драгоценностей» (Гордийчук, 2008: 415–416).

Также о многом говорят названия произведений, посвященных тамильскому языку: «Да здравствует прекрасный тамильский язык!», «Хвала тамильскому языку», «Тамилтай», «Тамили – моя возлюбленная», «Тамили – моя жена» и т. д. Вот как признается в любви родному языку Мудиярасан, один из крупных тамильских поэтов, в поэме «Тамили – моя возлюбленная»:

Я обошел весь мир, чтобы обрести тебя;

Если ты меня отвергнешь, как мне дальше жить?

Разве не сладостное желание сводит меня с ума?

О, мой прекрасный язык! Слейся со мною в объятиях!

(Гордийчук, 2008: 415)

Кэтрин Майо

Но в 1927 году появилась угроза образу Матери-Индии – символу, который был так важен для индийских патриотов, и на девадаси с новой силой обрушились яростные нападки националистов, что было спровоцировано выходом в свет книги американского историка Кэтрин Майо «MotherIndia». В своей книге Кэтрин Майо показала Индию с довольно неприглядной стороны, высветив все проблемные зоны: нищету, неприкасаемость, грязь и тяжелые условия, в которых живут индийские женщины, и, конечно же, храмовую проституцию. Но более всего от автора досталось индийским мужчинам – неполноценным и слабым, узкогрудым, страдающим анемией, сексуально озабоченным, что неизбежно влечет за собой изнасилования, мастурбации, гомосексуализм, проституцию, венерические заболевания, преждевременные сексуальные связи и раннее материнство девочек. Автор лично встречалась со многими женщинами из самых разных каст и своими глазами видела, в каких жутких условиях они живут. По мнению Кэтрин Майо, при таком положении дел индийцам ни в коем случае нельзя давать самоуправление и независимость, с чем, конечно же, охотно соглашались британцы.

Таким образом, книга Кэтрин Майо предоставляла колонизаторам дополнительные аргументы в пользу колониальной политики, и была хорошо принята в Европе и США. Но в самой Индии «Mother-India» вызвала бурю негодования. Она произвела настолько сильное впечатление на индийцев, что вслед за самой книгой в Индии стали сжигать и изображения ее автора. В кратчайшие сроки на свет появились десятки книг, брошюр и статей обличительного характера. Одной из таких работ была книга К. Натараджана, вышедшая в Мадрасе в том же 1927 году, где автор разоблачает истинные намерения американки: Мисс Майо пытается всего лишь оправдать господство белых людей и оскорбляет человеческое достоинство индийцев. К. Натараджан подробно анализирует книгу К. Майо, демонстрируя предвзятость и невежество американки. Он защищает индийскую культуру и приводит многочисленные примеры из христианства и жизни западных людей, показывая, что у белых людей точно так же имеются свои теневые стороны. К основной части книги автор приложил статьи таких известных общественных деятелей и писателей как Р. Тагор,

Рамасвами Айяр, М. К. Ганди и других, которых так же возмущало отношение американки к Матери-Индии. М. К. Ганди назвал книгу Кэтрин Майо отчетом канализационного инспектора (Natarajan, 1927: 103). Что касается института девадаси, то здесь К. Натараджану для оправдания индуизма возразить было нечего, кроме как сказать, что институт девадаси должен быть упразднен и в этом направлении работа уже ведется

(Natarajan, 1927: 84).

В 1929 году появилась еще одна книга Кэтрин Майо под названием «Slaves of the Gods» – образец ошибочного и одностороннего взгляда на институт девадаси и индийское общество в целом. После выхода таких книг националисты не могли простить девадаси, что они дают повод представителям западной культуры считать индийцев неполноценной нацией. Националисты всех толков отчаянно доказывали свое право на независимость и с еще большим усердием начали бороться за отмену института девадаси, направив весь свой гнев на «храмовых проституток». Получалось, что именно девадаси были виноваты в развращенности общества, соблазняя ни в чем неповинных мужчин и давая повод таким иностранцам как Кэтрин Майо для написания грязных книг. Это из-за девадаси европейцы считают индийцев слабыми и не способными самостоятельно управлять своей страной.