Участие девадаси в храмовом богослужении

Храм – это высокоупорядоченное пространство, насыщенное сакральной энергией. Вся ритуальная деятельность обслуживающего персонала направлена на поддержание состояния энергетического баланса не только внутри самого храма, но и за его пределами, поскольку все, что происходит внутри храма, сказывается и на окружающем его пространстве. Поэтому храм можно назвать сердцем поселения, от деятельности которого зависит жизнь всего социума. Именно в пространстве храма с помощью ритуалов структурируются и упорядочиваются различные энергии, и тем самым обеспечивается благополучие правителя и всей страны. Внутри этого пространства каждому человеку и предмету назначена своя строго определенная роль. Здесь нет ничего лишнего и неуместного, здесь все на своем месте.

Еще столетие тому назад девадаси являлись неотъемлемой частью храмовой жизни. Специфика храмового устройства позволяла им занять свое уникальное место в системе храмовых отношений (отношений храмового персонала с божеством, с прихожанами и между собой) и гармонично включиться в деятельность храма, успешно взаимодействуя со сферами ритуала и храмового хозяйства. Девадаси порой занимали в храме важные должности и в качестве попечителей или администраторов могли даже управлять делами храма. Хотя, судя по всему, такое случалось крайне редко. По мнению некоторых авторов, это было возможно вплоть до времени гонений на девадаси, когда храмовые попечители-брахманы лишили их этих прав (Anandhi, 2000: 234).

Если поначалу девадаси и не были основными действующими лицами в храме, то со временем их позиции усилились. Другие люди и они сами стали воспринимать свое участие в богослужениях как неотъемлемую часть религиозного культа. Постепенно девадаси стали обладательницами высокого социального статуса, являясь гордостью своих храмов. Именно они в немалой степени обеспечивали материальное благосостояние своим храмам. Кроме того, они были артистками, которые веками хранили

музыкальную и танцевальную традицию, поддерживали и развивали ее. Многие из них великолепно владели музыкальными инструментами, были прекрасными певицами и танцовщицами. Танец и музыка на протяжении многих тысячелетий являлись существенной частью храмового богослужения, хотя, возможно, и не были предметами первой необходимости. Джон Шортт сообщал, что девадаси XIX века должны были шесть раз в день танцевать перед храмовым божеством, соблюдая установленную очередность (Shortt, 1870: 183). На основании данных, полученных С. Керсенбом-Стори из средневековых ритуальных текстов и их комментариев, а также от беседы с храмовыми музыкантами и девадаси, которые в юности были посвящены храмовому божеству и служили в храме, исследовательница смогла определить функции девадаси в структуре агамического ежедневного храмового богослужения – нитьяпуджа (nityapūjā). Обратимся к этим данным и рассмотрим, в чем именно заключалось участие девадаси в храмовом богослужении и насколько широко танец был задействован в храмовой жизни.

Тируппаллиежучи (tiruppaḷḷiyeḻucci) – поднятие со священного ложа, в четыре часа утра. Этот обряд был весьма распространен в ежедневной практике тамильских храмов. Одна из девадаси, Ранганаяки, вспоминала, как ее бабушка Суббуратнамма каждое утро пела песню пробуждения божества – «Мелуколупу» (mēlukōlupu). В тамильской литературе этот песенный жанр встречается, например, у Маниккавасагара, а на санскрите он называется «Супрабхата» (suprabhāta). На телугу композиции в жанре «Мелуколупу» сочинял знаменитый Тьягараджа (1760–1847). Обычай исполнять «Мелуколупу» ранним утром существует и в наши дни в традиции музыкантов, играющих на нагасвараме.

Вилапуджа (viḷāpūjā) – первая пуджа, которая совершается в шесть утра. Иногда бывает вместе с калейсанти пуджей (kālaicanti pūjā) и чирукалейсанти (ciṟu kālaicanti pūjā), которые проводятся в девять утра. В это время проводится абхишека (abhiṣeka) и иногда устраивается небольшая процессия – утсава (utsava), которая часто опускается. В чирукалейсанти могли участвовать девадаси, как это было в случае с Ранганаяки и Чаиматой. Чаимата должна была нести чистые блюда (taṭṭu) для предложения ламп в качестве составной части пуджи, а Ранганаяки сопровождала небольшую процессию, или утсава, исполняя при этом песни для храмовых божеств. Ранганаяки называла эту процессию «чутри коиль пуджа» (cuṟṟi kōyil pūjā), то есть пуджа в периферийных святилищах,

окружающих главное святилище храма.

Уччикалам (uccikālam) – полуденная пуджа, которая проводится с одиннадцати до двенадцати дня и считается важной, но для девадаси она, видимо, таковой не являлась. Скорее всего, из-за того, что это мероприятие не требовало их активного участия и присутствия.

Чайаратчей (cāyaraṭcai pūjā) – сумеречная пуджа, которая совершается в период с четырех до шести часов вечера. Именно на этой пудже было сосредоточено основное внимание девадаси, поскольку здесь требовалось их активное и обязательное участие. Эта пуджа отмечала опасный рубеж – сандхи [52], и, возможно, поэтому считалась очень важной (как и утренние пуджи, отмечающие этот опасный рубеж). В этот ответственный момент девадаси должны были совершать кумбхарати перед изображением храмового божества, чтобы отогнать от него злые силы, или сглаз – дришти (dṛṣṭi). Кумбхадипа должна гореть дольше всех, поскольку в ней гасятся другие лампы. Количество вращений лампы соответствовало количеству домов, или семей девадаси. Во времена службы Ранганаяки было девять домов девадаси, что соответствовало девятилетнему циклу. Каждый год один из домов отвечал за ритуал с кумбхадипой. Семья Ранганаяки принадлежала к пятому дому. В течение всего года дом держался в абсолютной чистоте, которая на тамили обозначается словом «мади» (maṭi). Сначала кумбхадипу очищал жрец, побрызгав на нее водой и приложив листья бильвы, и только после этого девадаси могла взять лампу из его рук. После круговых движений лампы перед мурти полагалось повторить этот ритуал во всех второстепенных святилищах. Тем временем другие девадаси должны были петь песни благословения (maṅgala), стоя в стороне, подобно слугам. После манипуляций с кумбхадипой одна из девадаси должна была танцевать пушпанджали – танец, в котором представлена единственная шлока, вплетенная в чисто техническую хореографию.

Чайаратчей-пуджа проводится более пышно, нежели предыдущие пуджи. В это время в храме обычно бывает много прихожан. Участие девадаси в этой вечерней пудже, включающей кумбхарати и пушпанджали, являлась самой важной функцией, которую они выполняли в ежедневном храмовом богослужении. Девадаси во время пуджи также должны были обмахивать божество опахалами из ячьих хвостов и участвовать в ежедневной небольшой процессии (nityotsava). Значительную роль в этом мероприятии играли песни и танцы. Девадаси Ранганаяки вспоминала, что ее бабушка

танцевала что-то типа «та тей тей тат», то есть совсем несложную композицию, включающую шаги из пой-адаву (poy-aṭavu). Но во время службы в храме самой Ранганаяки этого обычая уже не было. Можно сказать, что постепенно обычай устраивать ежеднеыные процессии исчезает и остаются лишь обычные ежедневные богослужения (которые почти не включают малые процессии) и большие, торжественные и пышные процессии, которые устраиваются во время праздников [53].

В Пудуккоттай и Тируваруре во время дипарадханы девадаси имитировали ритуальные действия жрецов для тех прихожан, которым не позволялось входить в храм. С подобного рода ритуальной имитацией связаны «śuddha nṛttam» – чисто технический танец, и «kaikāṭṭum muṟai» – танец, в котором широко используются жесты для выражения смысла. В Тируваруре чайаратчей-пуджа включала участие и взаимодействие между собой нескольких групп девадаси. Согласно показаниям одного из храмовых музыкантов, который играл на нагасвараме в тируварурском храме Тьягараджасвами, в чайаратчей-пудже принимали участие три группы девадаси: периямурей (periyamuṟai) – основная группа, чиннамурей (ciṉṉamuṟai) – малая группа, а также девадаси богини Камаламбаль. Так вот во время чайаратчей-пуджи одна девадаси из основной группы стояла перед святилищем Тьягараджасвами и имитировала ритуальные действия жрецов, которые те совершали во время дипарадханы. Такие действия относятся к типу «кайккаттум мурей» и связаны с использованием абхинайи. В это время девадаси должна была стоять перед изображением Тьягараджасвами, между святилищем Сундарамурти – одного из наянаров, который почитается в этом храме, и бычком Нанди, одетая в белые штаны и длинное сари, а ее волосы завязаны в узел, как в прическе Шивы. И еще на ней была рудракша. После совершения имитации действий жреца девадаси группы периямурей в сопровождении учителя танца и барабанщикамридангиста совершали обход вокруг храма, останавливаясь возле святилищ других божеств и исполняя соответствующий танец. Например, у святилища Ганеши одна из девадаси исполняла чисто техническую композицию, а в это время другая группа девадаси из чиннамурей за пределами гарбхагрихи со стороны Сатурна исполняла другую композицию. После дипарадханы из пяти блюд, каждое из которых символизирует божественный лик, девадаси чиннамурей проносили эти блюда по основным местам храмового пространства, а потом предлагали блюда Ганеше. Во время ритуала девадаси пели, а одна из них, повернувшись в сторону Сатурна, играла на флейте. Девадаси чиннамурей

все это время были одеты в свои обычные сари. Третья группа девадаси, принадлежавшая святилищу богини Камаламбаль, выполняла свои собственные задачи, прославляя ежедневно после шести вечера в своих песнях богиню и ее святилище.

Арттасамам (arttacāmam) и паллиярейсевей (paḷḷiyaṟaicēvai) совершаются с восьми вечера и следуют друг за другом. После дипарадханы богов отправляют в спальню – паллиярей (paḷḷiyaṟai) – отсюда и название ритуала. В этом случае божество бывает представлено небольшим скульптурным изображением или же его сандалиями (pāduka). В спальне божество помещают на качели и осторожно укачивают под звуки колыбельной песни «лали» (lāli) и качельной песни «унджаль» (ūñjal), которые исполняли девадаси. После этого двери спальни закрываются, чтобы открыться только на следующее утро под благостные звуки «Мелуколупу» – песни пробуждения (Kersenboom-Story, 1987: 111–115). Когда, например, в

шиваитском храме наступает ночь, нарядное и украшенное изображение богини выносят из ее покоев, и переносят в другое святилище, разместив мурти Деви слева от Шива-Лингама. Эта процессия, как и ритуальное очищение священных сандалий – падукарадхана (pādukārādhanā), сопровождается песней и танцем, звуками раковины и литавр. При этом очень важно, чтобы каждому отрезку времени и ритуалу соответствовала своя музыка и ритм, песня и танец. Каждый храмовый артист появлялся на сакральной сцене храмового богослужения в строго отведенное для него время.

Нам известно о трех типах танца «nṛttaṉam», которые исполнялись девадаси еще в доколониальный период. Это шуддхам (śuddham), мишрам (miśram) и кевалам (kevalam). Известно, что исполнение этих танцев сопровождалось абхинайей. В шиваитском храме танцовщица изображала различные аспекты Умы и Махешвары, и танцевать полагалось перед Шива-лингамом. При этом техника танца включала караны (karaṇa) – танцевальные движения, описанные в «Натьяшастре». Исполнение каждого из трех типов танца было закреплено за определенной категорией девадаси: рудраганике полагалось исполнять шуддха-нриттам, рудракканникей – мишра-нриттанам, а рудрадаси – кевала-нриттам. У каждой девадаси были свои обязанности. Например, рудраганика должна была принимать участие в падукарадхане, оставаться в спальне и исполнять песни «kaintarvyam», совершать в святилищах манипуляции с лампой, в том числе и в зале, где изучают Веды (pāṭhaśālā). При этом она должна быть одета в сари с золотой

или серебряной каймой, задрапированном в соответствии с древней традицией в стиле каччей, когда ткань оборачивается вокруг ног в виде штанин, как у дхоти. Также нарядная рудраганика должна была совершать ритуал лингалаям (санскр. liṅgalayam). Сложно наверняка сказать, что именно представлял собой данный ритуал, но скорее всего речь идет о действиях, имеющих отношение к процессу растворения пяти элементов в Шива-лингаме (санскр. «laya» – означает «растворение»). Считалось, что без этой части пуджа будет иметь разрушительный характер и может привести к гибели царя и уничтожению страны пламенем, в результате чего активизируется бхуталока (bhūtaloka), или мир духов (Kersenboom-Story, 2000: 118).

Участие девадаси в храмовых ритуалах можно свести в основном к удалению негативного воздействия посредством дипарадханы и к исполнению песен и танцев, относящихся к «прохладным» действиям. Также в некоторых случаях они совершали особые ритуальные действия, которые делали пуджу действенной и благоприятной, исключая всякую возможность разрушительных последствий для правителя и страны в целом. Как, например, в случае с ритуалом «liṅgalayam», которая явно имеет «прохладные» свойства и способствует установлению энергетического равновесия. По мнению С. Керсенбом-Стори, деятельность девадаси в храме была не просто важной, но даже опасной

(Kersenboom-Story, 2000: 119–120). С этим трудно не согласиться, ведь контакт с божественной энергией – задача не из легких, и требует соответствующей подготовки.

Как видим, танцовщицы принимали довольно активное участие в храмовых ритуалах, хотя самой главной функцией девадаси, по мнению С. Керсенбом-Стори, является участие в дипарадхане (Kersenboom-Story, 2000: 118). Напомним, что девадаси не только участвовали в ежедневных богослужениях и в праздничных мероприятиях, но и выполняли в храме некоторые виды работ, не требовавшие специальной квалификации. Как правило, это уборка храмовой территории (святилища, залы, двор), работа на кухне, создание священных изображений на полу и т. д. Хотелось бы также обратить внимание на одну важную деталь. С одной стороны, некоторые действия, о которых в ритуальных текстах говорится как важных, на практике оказываются сведены к минимуму или вообще не выполняются. Например, согласно С. Керсенбом-Стори, которая изучала комментарий Садйоджаташивачарьи на «Камикагаму», рудраганика должна

была подметать и чистить храм от главного павильона до гарбхагрихи, украшать это пространство рисунком из пяти порошков (что напоминает современный колам) и танцевать «шуддха-нриттам» во время дипарадханы

(Kersenboom-Story, 2000: 117). Но девадаси XX века, с которыми беседовала исследовательница, говорили, что в их обязанности вообще не входила уборка храмовой территории (Kersenboom-Story, 2000: 112). Также показателен пример с ежедневными процессиями: если бабушка еще принимала участие в таких процессиях, то внучка уже нет. С другой стороны, действия, которые в текстах бывают едва освещены, на практике оказывались широко распространенными и играли заметную роль в храмовой жизни. Примером может служить обряд поднятия со священного ложа – тируппалиежучи, который являлся широко распространенным в Тамилнаду. Но тексты, которые исследовала С. Керсенбом-Стори, ничего о нем не говорят. То же самое относится и к дипарадхане, которая, судя по сообщениям информантов С. Керсенбом-Стори, являлась основной функцией девадаси в XIX–XX веках, хотя в Агамах об этом действе говорится очень мало (Kersenboom-Story, 2000: 116). Из этого мы можем сделать вывод, что ритуальная деятельность девадаси, несмотря на текстуальные предписания, неоднократно подвергалась изменениям и во многом опиралась на местные традиции. Исходя из этого факта, сложно однозначно судить о том, насколько важным в жизни храма являлся танец в действительности.