Глава 7.

члены Синода, говоря, что он «хотя и оскорблял лично архиереев, но никогда не согласился бы на поругание Церкви».

При Николае I епархиальное начальство было поставлено в двойное подчинение - Синоду (точнее, его обер-прокурору) и губернаторам, для чего были изменены границы епархий таким образом, чтобы они совпадали с губернскими. Благодаря этой мере епархиальные архиереи фактически становились как бы помощниками губернаторов по церковным делам. За «благона­дежностью» архиереев следило и III отделение. Тем самым дости­галась еще большая бюрократизация в управлении Церковью и ее подчинение светской власти.

Ужесточение мер по отношению к старообрядцам

Николай I был чужд религиозному фанатизму и обскурантиз­му, но не терпел и «вольномыслия» в делах веры, любых посяга­тельств на Православную Церковь, на подрыв ее авторитета. Осо­бенно его беспокоили различные секты, не признававшие офи­циального православия. Численность последователей «старой веры» и новых сект заметно возросла в конце XVIII - начале XIX вв. «Даже в самом центре России - Москве - почти из ничего возникли, распространились и широко раскинулись богатые рас­кольничьи общины разных толков».

Характерно, что из московской старообрядческой среды выш­ли известные предприниматели - Морозовы, Гучковы, Рахмано­вы, Рябушинские, Солдатенковы и др., представлявшие цвет «купеческой Москвы». Торговля и предпринимательство в старо­обрядческой среде были сакрифицированы, считались «богоугод­ным делом», ибо они связывались с помощью ближнему по вере, с устроением материального благополучия старообрядческой об­щины. Старообрядцы-предприниматели рассматривали себя как «божьих доверенных по управлению собственностью», а свое дело как выполнение христианского долга перед Богом и людьми. Су­ровая старообрядческая этика, истовое, религиозное отношение к своему делу как к «воле Божией» лежали в основе процветания их дела. Следует отметить, что этот важный феномен пока еще не получил должного освещения в нашей исследовательской ли­тературе о старообрядчестве.

В 20-30-х годах XIX в. Русская Православная Церковь и свет­ская власть столкнулись с заметно возросшим «отпадением от православия в раскол». В «раскол» уходили даже священники. По

193

данным обер-прокурорских отчетов, в те годы числилось свыше 200 «беглых попов», ушедших «в раскол» (данные явно заниже­ны). Отмечалось, что «если пастыри Православной Церкви пред­ставили такой контингент для умножения и усиления раскола, то пасомые едва ли могли крепче держаться против соблазнительной раскольничьей пропаганды».

В 1829 г. только в одной Пермской епархии «раскол настолько умножился, что возникло опасение, как бы в этой епархии не опустели православные приходы и храмы».

Старообрядческие согласия привлекали к себе своим трудо­любием, строгостью нравов, начитанностью. Как большие зна­токи Св. Писания они в религиозных спорах сравнительно легко побеждали «никониан» - духовных лиц Русской Православной Церкви. Старообрядцы бережно хранили древние иконы и руко­писи духовного содержания. Поэтому благодаря им до нас дошли бесценные памятники старинной русской книжности.

Николай I рассматривал «переход в раскол» опасным не толь­ко в религиозном, но и в политическом отношении, ибо религиозное «диссиденство» (применяя этот современный термин) подготовляло умы к осознанию возможности неповиновения властям и давало этому неповиновению свое обоснование.

Разноообразные старообрядческие толки и согласия классифи­цировались на две категории - поповцев (или поповщину, «прием­лющих священство») и беспоповцев (или беспоповщину, отвергаю­щих его). Поповцы признавали церковную иерархию и все семь церковных таинств. В первое время после церковного раскола они обходились своими священниками, впоследствии «переманива­ли» их из официальной Православной Церкви, «переучивали» че­рез «перемазание и прочтение чина проклятия ересей») и рассы­лали по своим общинам.

Главными центрами поповщины были керженские скиты (по р. Керженцу в Нижегородском Заволжье), иргизские (по р. Иргизу в Саратовской губернии), «ветковское согласие» (обосновавшее­ся на о. Ветка р. Сож) и стародубские (на Брянщине).

Как уже указывалось, еще при Екатерине II старообрядцам, вернувшимся из Польши, было разрешено поселиться в Сара­товском Поволжье по р. Иргизу (см. гл. 6). В 1820 г. здесь нас­читывались десятки скитов (старообрядческих монастырей), в которых числилось до 3 тысяч монашествующих. В 1822 г. иргизским старообрядцам было разрешено принимать к себе для бого-

_I

194