20.2. Классические буржуазные теории равновесия общественного производства

Первая попытка анализа процесса общественного воспроизводства была предпринята главой школы физиократов Ф. Кенэ. В его знаменитой «Экономической таблице» процесс общественного производства был изображен не как единичный акт, а как непрерывно повторяющийся процесс, т.е. как процесс воспроизводства. Годовой продукт этого процесса должен возмещать по стоимости так называемые первоначальные и годичные авансы, что впоследствии стали называть основным и оборотным капиталом.

Классическая политическая экономия в теории воспроизводства общественного капитала сделала в известном смысле шаг назад по сравнению с Кенэ. Это проявилось в так называемой «догме Смита» – положении А. Смита, согласно которому стоимость общественного продукта равняется сумме доходов, состоящих из заработной платы, прибыли и ренты.

Если стоимость каждого отдельного товара, рассуждал Смит, распадается на доходы (v + m), то это должно относиться и ко всей товарной массе, составляющей годовой продукт земли и труда каждой страны. Стоимость постоянного капитала (c) из стоимости совокупного общественного продукта в результате такого рассуждения исчезает.

Преодолеть противоречие между фактом использования в процессе производства основного капитала и представлением о том, что цена товаров складывается только из доходов, А. Смит попытался введением понятий валового и чистого доходов. При этом оставалось неясным, что представляют собой по существу "издержки по поддержанию основного капитала": продукт труда, переносящего стоимость затраченного основного капитала на производимый товар, или дохода предпринимателя, авансированного им на приобретение этого капитала. Из нечетко выраженной мысли А. Смита с равным основанием можно сделать оба вывода.

Другой классик буржуазной политической экономии Д. Рикардо отметил непоследовательность А. Смита в применении "принципа, в силу которого стоимости предметов увеличиваются или уменьшаются в зависимости от увеличения или уменьшения затраченного на них труда" и, развивая его учение, показал, что "на стоимость товаров влияет не только труд, применяемый непосредственно к ним, но и труд, затраченный на орудия, инструменты и здания, способствующие этому труду". Тем самым он создал основу для правильного понимания механизма равновесия общественного воспроизводства. В частности, он на конкретном примере изложил этот механизм следующим образом: "Определяя, например, меновую стоимость чулок, мы найдем, что их стоимость сравнительно с другими вещами зависит от всего количества труда, которое необходимо для изготовления их и доставки на рынок. Сюда войдет, во-первых, труд обработки земли, на которой разводят хлопок; во-вторых, труд доставки хлопка в страну, где будут изготовлены из него чулки, сюда включается также часть труда, затраченного на постройку судна, на котором он перевозится и который оплачивается в фрахте товаров; в-третьих, труд прядильщика и ткача; в-четвертых, часть труда машиностроителя, кузнеца и плотника, которые строили здания и машины, с помощью которых изготовляются чулки; в-пятых, труд розничного торговца и многих других лиц, которых мы не будем перечислять. Общая сумма этих различных видов труда определяет, на какое количество других предметов будут обменены чулки, а чтобы определить, какое количество каждого из этих предметов будет дано в обмен на чулки, надо опять-таки сосчитать общую сумму различных видов труда, затраченного на них".

Непоследовательность А. Смита в трактовке природы стоимости товара послужила почвой для произрастания множества поверхностных теорий, которые в трудах современных рыночных теоретиков именуются классическими, а в марксистской литературе – вульгарными.

Вульгарными эти теории названы потому, что их создатели в целях апологии капиталистической экономики ограничиваются поверхностным описанием экономических процессов, не раскрывая, если не сознательно искажая их сущность. Неглубокий, поверхностный, обывательский, вульгарный характер этих теорий проявляется, в частности, в том, что проблему общественного воспроизводства они рассматривают без учета распределения физического продукта. Такой подход открывает широкую дорогу для всякого рода теоретических спекуляций, не соответствующих действительности утверждений, вроде того, что в обществе в целом не может существовать избыток спроса или предложения и никакой товар не может быть произведен без соответствующего спроса на его потребление.

Представители классической (вульгарной) теории утверждали, что рыночная система способна обеспечить полное использование ресурсов за исключением войн, революций и иных политических катаклизмов. Наиболее известным представителем этой теории является французский экономист Жан Батист Сэй. Суть его идеи, впоследствии названной «законом Сэя», заключается в том, что всякое производство создает свой собственный спрос и потому общее перепроизводство товаров в хозяйстве и экономические кризисы в принципе невозможны. Всякое производство, по мнению Сэя, само порождает доходы, на которые обязательно покупаются товары соответствующей стоимости. Совокупный спрос в экономике всегда равен совокупному предложению. Могут возникать лишь частичные диспропорции в связи с тем, что одного товара производится слишком много, другого – слишком мало. Но это выправляется без всеобщего кризиса.

Скоро вокруг "закона Сэя" развернулась бурная дискуссия, в которой приняли участие крупнейшие экономисты той эпохи, в том числе Рикардо, Сисмонди, Мальтус и Джеймс Милль.

Эти и иные спекуляции Сэя были подвергнуты К. Марксом разгромной критике. "Пошлый Сэй", "ничтожество", "шарлатан" и "галиматья Сэя", - вот наиболее характерные отзывы К. Маркса о его теоретических взглядах. Согласно марксистской классификации Сэй не относится к классикам политической экономии, т.е. не стоит в одном ряду со Смитом и Рикардо. Наряду с Мальтусом он считается родоначальником вульгарной политической экономии.

После Смита, при котором политическая экономия достигла высокой ступени развития и отлилась в устойчивые формы, писал К. Маркс, – "от нее отделяется как особый вид политической экономии, тот элемент в ней, который есть всего лишь воспроизведение внешнего явления в качестве представления о нем, – отделяется ее вульгарный элемент. Так, у Сэя мы имеем выделение тех вульгарных представлений, которые там и сям встречаются у А. Смита... С появлением Рикардо и с дальнейшим развитием благодаря ему политической экономии получает пищу и вульгарный экономист (ведь сам он ничего не производит), и чем больше политическая экономия достигает своего завершения, чем больше, следовательно, она идет вглубь и развивается как система антагонизма, тем самостоятельнее противостоит ей ее собственный вульгарный элемент, обогащенный тем материалом, который этот вульгарный элемент препарирует на свой лад; пока, наконец, этот вульгарный элемент не находит своего наилучшего выражения в виде учено-синкретической и беспринципно-эклектической компиляции"^*.