6.4. Справедливость в западной и восточной традициях.

До этого момента мы рассматривали понимание справедливости в западной, европейской традиции, берущее свое начало в античности. Россия по ментальности своего народа, несмотря на все не малые различия, – это общество европейской культуры, которую она восприняла исторически прежде всего через Византию от Греции и «на втором дыхании» непосредственно из Европы в эпоху великих реформ Петра Первого. Но восточные традиции Востока в России играют также не малую роль.

Как же воспринимается справедливость современным Востоком?

Как известно, «Восток – дело тонкое». Обратиться к его традициям – равносильно коснуться великой мудрости. Но модные заигрывания с Востоком имеют и свою опасность. Согласно укоренившемуся на Западе мне­нию, почти единственным критерием легитимности политической системы и ее справедливости на сегодняшний день является демократия. Но в восточных культурах термин «справедливость», как правило, не ассоциируется с феноменом демократии. Более того, само слово «справедли­вость» отсутствовало в древних китайском и корейском языках, а также в санскрите. Это не означает, тем не менее, что понятие справедливости чуждо восточным культурам. Например, в арабской культуре справедли­вость понимается как «воздаяние должного» или «утверждение истины». Там справедливость – это не способ уравнять шансы отдельных членов общества, но «модус умеренного и слаженного бытия». Справедливость здесь во многом сводится к поддержанию гармоничности, которая исходно имеется в природе, но которую люди на­рушили.

На Западе принято считать, что справедливость не существует, пока она не установлена. И чтобы приблизиться к данному идеалу, необходим прогресс. В арабо-мусульманской куль­туре вектор движения совсем иной, ибо справедливость в их понимании не устанавливается, а восстанавливается как утраченные равновесие, или гармония.

В буддизме справедливость – это то, что вытекает из сострадания. Под состраданием понимается здесь установка на признание «сам­сары» – цепи перевоплощения души, – а отсюда неразрывности души со всеми живыми существами, в ее способности и после телесной смерти человека воплотиться в любом другом человеке, животном или насекомом. Вследствие такой установки, чтобы быть справедливым, надо, вступая в отношения с другими людьми, проявлять откры­тость, гибкость, готовность пересмотреть собственные убеждения, спо­собность фокусировать внимание не на расхождениях, а на том, что поз­воляет достичь согласия с другими людьми.

В соответствии с другой индийской традицией, связанной с даршана­ми – философскими школами брахманизма (санкхья, йога, вайшешика, ньяя, миманса и веданта), идея справедливости, в отличие от западного ее по­нимания, не сводится к равенству.

Иногда считается, что неравенство данных от природы спо­собностей людей в сочетании с неравенством их социального и культурного ста­тусов столь необходимы, что без этого, общество перестает быть таковым. Однако подобная философская концепция, могла бы, вероятно, оправдать любую несправедливость. Здесь следует принципиально различать неравенство людей в их росте, весе, способностях и талантах и т.д., но признавать за теми же людьми как социальными индивидами их равные избирательные и в целом политические и социальные права.

Для радикальной либеральной позиции, которая ярко вы­ражается современным британским ученым Т. Хон­дерихом, принцип равенства, не подчиняющийся и не ограничиваемый ка­ким-либо другим принципом, составляет основу морали и справедливости. Британский философ чрезвычайно критически оценивает существующие в на­ше время демократии, не без основания считая, что все они на практике иерархичны, и аргументирует необходимость замены действующей элитарной демократии демократией эгалитарной, то есть равноправной и, вследствие этого, подлинной и способной установить истинные правила справедливого управления и отношений в обществе.

Зададимся вопросом, если понимание справедливости так различно, не следует ли из этого, что и пути достижения, установления ее многообразны? Действительно так: многое в сегодняшней жизни учит нас терпимости как признания вселенского многообразия. Но вытекает ли из данного понимания, что и спра­ведливость становится теперь бесконечно расплывчатым понятием? Нет! Здесь мы признаем лишь тот факт, что пути достижения справедли­вости могут быть чрезвычайно разнообразными, а также и то, что демократия (при всех ее теоретических и политико-практических издержках) есть на сегодня подлинный императив времени и наиболее адекватная форма социаль­ной организации справедливого общества. Именно демократия и как форма социального управления дает возможность различным и достаточно полным проявлениям че­ловеческой активности и свободы.

Но «восточные мотивы» вносят свои аспекты в понимание справедливости и дело ее достижения, говоря нам о культурном и этическом разнообразии мира.

Однако есть и другая сторона вопроса: безмерная поглощенность Востоком, как крайность, способна выбить из всякой логики в анализе и понимании справедливости.