3.5. Свобода как творчество.

«Свобода для…», для реализации возможностей конкретного человека связана, как мы сказали, с созидательной деятельностью личности. Не случайно Л. Якокка, завершая свою книгу «Карьера менеджера», акцентирует внимание на этом качестве. «Поставь себе цель, - говорит он. - Получи такое образование, какое только можешь, но затем, ради бога, делай что-нибудь! Не жди, пока что-нибудь произойдет само собой. Это нелегко, но если ты станешь работать не покладая рук, то поразишься тому, как в свободном обществе можно достичь всего, к чему ты стремишься».

Свобода реализуется в деятельности. Но степень ее реализации много больше, если эта деятельность – творческая. Русский философ Н.А. Бердяев неоднократно подчеркивал, что свобода есть творчество, создание ранее не бывшего. Свобода есть внутренняя творческая энергия человека. Через нее человек может творить совершенно новую жизнь. В творческий акт человек привносит новое, в этом мире никогда ранее не встречавшееся. Лишь свободный творит, резюмирует Бердяев. И лишь творящий – в полной мере свободен, добавим мы.

Творчество связано с инновациями. Это слово стали употреблять в последнее время так часто, к месту и не к месту, что следует прояснить его смысл. Инновация – это такой вид новации, в котором меняется не только внешнее содержание явления, но и его сущностная структура, суть самого явления.

Таким образом, способность творить и создавать является важной стороной свободы. Нет такой возможности, тогда нет и свободы в полном ее смысле. Творчество – верный критерий свободы, в равной степени касающийся и «управляющего», и «управляемого».

Этот взгляд позволяет понять, что свобода есть простор для поиска и руководителя, и подчиненного: создание нового, не бывшего еще нигде, не созданного еще никем – вот главная сторона свобода. «Люди жаждут возврата к основополагающим нравственным ценностям, - подчеркивает Якокка. - Упорный труд, величие труда, борьба за справедливость - вот что символизирует статуя Свободы и Эллис-Айленд».

3.6. Экономический аспект свободы.

Экономическая свобода, пожалуй, важнейшее основание ее. Экономически свободный человек прокладывает и другие дороги свободе, открывает новые ее качества. Если нет экономической свободы и личной собственности, иная свобода фактически уже невозможна. Свобода как творчество крайне трудна для человека, не имеющего жилища и средств существования.

Не споры ученых, а рыночные коммерческие отношения в большей степени, чем что-либо еще создавали свободу. Люди, обладавшие собственностью, вступали в выгодные для себя экономические отношения с себе подобными. Так вырабатывались оптимальные правила этих отношений, родивших в итоге «эффект свободы».

«В обществе, основанном на рыночной экономике, - подчеркивает австрийский экономист Л. Мизес, - господствует потребитель. Если люди хотят читать Библию, рынок реагирует, поставляя тиражи библейских текстов, а не торговой рекламы. Без экономической свободы все политические и гражданские права превращаются в бумажный хлам... Свобода печати – ничто, если все типографии и бумажные фабрики контролируются властью». Вне рыночной экономики человеку остается лишь право повиновения, резюмирует он.

Экономическая свобода рождает политическую демократию. Демократия есть результат, итог, продукт и упаковка свободных экономических отношений, подчеркивает Г.Л. Тульчинский. Свободное общество потому и богатеет, что оно общество взаимного удовлетворения взаимного спроса. По мере становления и созревания рыночной экономики в обществе устанавливается и адекватный ей демократический строй, формируется «открытое общество». В обществе «рыночных отношений» очень важно отличать и выделять не только «свободу от государства», но и свободу «через государство».

Экономические аспекты свободы обращают взоры к экономическим учениям «субъективной школы». «Экономикой свободы» называют достижения этой школы, возникшей в начале прошлого века, потому что она стремилась рассматривать богатство не с объективных, а с субъективных позиций. Ее основы заложили француз Жан Батист Сэй и российский экономист Андрей Карлович Шторх. Важное место в их работах заняло понимание того, что участниками экономических отношений являются люди с их желаниями, капризами, потребностями, и что теория, пытающаяся игнорировать такие факты, превращается в «социальную физику», видящую в человеке лишь статистическую единицу.

Именно с того момента экономические теории резко «уходят» от естествознания, решая полагаться больше на факты нравственные. Создается основа новых представлений о природе богатства. «Субъективисты» превращают экономику в науку о ценностях, а не о предметах. Важнейшей ценностью и выступает здесь свобода. Богатство лишается ореола телесности и воплощается в приятных или полезных переживаниях. Никакой предмет не обладает сам по себе хоть малой ценностью. Он становится ею не благодаря своим природным качествам или количеству вложенного в него труда, а в результате оценки его человеком. Так, консервированное мясо лягушек, считающееся деликатесом во Франции, будет обладать нулевой или даже отрицательной ценностью, попади оно потребителю в Петербург или в российский поселок Низовье, несмотря на объективно не меняющиеся вкусовые и питательные качества продукта; и наоборот, предмет вожделения русских любителей пива – сушеная вобла – вызовет, как минимум, недоумение в Париже.

Единственное, что по-настоящему и реально прирастает в процессе производства, так это внутреннее духовное богатство людей, совокупность их знаний, умений, способность ориентироваться в мире, глубоко оценивать его многообразие. А менеджмент, как замечает П. Друкер, все больше становится маркетингом. Главный вопрос менеджмента: каковы наши цели и задачи? Главный вопрос маркетинга: что хочет клиент, потребитель? Вопросы менеджмента «обнимаются» главным вопросом маркетинга и ему подчиняются.

Экономическая теория «субъективной школы» через свободу человека выводит к ценностям социальной жизни. Свобода человека есть стержень в такой системе богатства нации, которое нельзя уничтожить или отнять; свобода составляет богатство личностей, образующих нацию, а наиболее совершенная социально-экономическая система – та, что обеспечит приращение именно такого богатства.

Экономисты субъективной школы не отрицают рынка. Наоборот, рынок, в их понимании, переводит на бизнес-язык вкусы и привычки, веяния моды и традиции, моральные принципы и личные пристрастия. Изменение любого из этих параметров меняет ассортимент товаров, предпочитаемых потребителем, и цену, которую он готов платить за них. Любая фирма, если она стремится удержать свою прибыль на максимальном уровне, вынуждена менять структуру выпускаемой продукции и цен, подчиняясь свободе выбора потребителя.

Итак, свобода не является задачей теоретической и политической. Систему демократии создали не философские мечтания просветителей, а равноправные отношения, равноправное взаимодействие, лежащее в основе рыночного обмена. Именно коммерция заставила считать контакты между равными более естественным видом человеческого общения, нежели иерархическая система.

Однако естественное равенство и контроль со стороны потребителя не означает, что экономическая власть в обществе распределяется равномерно. Человек, расходующий 50 тысяч рублей в месяц, имеет на рынке влияние в десять раз большее, чем тот, чей ежемесячный расход составляет 5 тысяч рублей. Финансово богатый человек имеет в рыночном обществе большие возможности, чем бедный. Тем не менее бедный остается здесь более свободным, чем тот, кто живет в обществе с жестко планируемой государственной экономикой. Предпринимательская экономика дает человеку больше свободы, чем любая планово-бюрократическая система. Владелец предприятия даже если он миллионер в демократическом государстве имеет над нанятым работником меньшую власть, чем государственный чиновник, за спиной которого находится мощный аппарат власти и от которого зависит не только, где человеку жить и кем работать, но и как ему мыслить. Внерыночная экономика, таким образом, лишает человека и собственности, и свободы.

И здесь перед нами встает следующая важная проблема социальной свободы – ее оборотная сторона – самозванство, то есть авантюризм действий, производимых от имени и под флагом свободы.