Воспоминание о будущем

До чего же просто, на первый взгляд, в России происходят государственные перевороты: правительство решает, сонное, безразличное ко всему население покорно соглашается. Но простота и легкость, с какой правительство положило Думу на обе лопатки, оказалась обманчивой. Предоставляю слово очевидцу.

"Правительство, вероятно, не отдавало себе отчета в значении роспуска Думы в то время, когда внутренний мир России был глубоко нарушен... Роспуск Думы оказался рубежом, за которым возобновилось сражение, временно приостановленное в апреле 1906 года. Народ, не достигший власти, и власть, не вернувшая себе народа, обрекались на ряд столкновений, в которых должны были пострадать не одни их виновники. Над Россией нависал точно туман, в котором плутали беспомощные умеренные общественные круги, и из которого доходил до европейского слуха неумолчный гул внутренней анархии.

Глухое брожение в черноморском флоте - отзвук шмидтовской эпохи - не прекращалось и во время существования первой думы. Лица, стоявшие тогда во главе военной и морской организаций, нашли возможным использовать роспуск для повторной попытки мятежа в армии и флоте, но она потерпела скорое и страшное крушение. Почти одновременно вспыхнули беспорядки в Севастополе, Кронштадте и Свеаборге. Они привели к нескольким случайным убийствам и кончились казнями.

Опять начинают отовсюду идти вести о забастовках... Забастовщики разъезжаются по деревням, увозя с собою озлобленность, протесты, призывы к волнениям, ко всеобщей стачке и нарушая без того пошатнувшийся строй деревенской жизни. Снова выносятся, пишутся и печатаются резолюции, требования, обращения...

Движение все растет, захватывая и не одни промышленные круги. Бастуют пароходные команды, капитаны судов, крючники, мельники, стекольщики, портные, модистки, иконописцы, землекопы, переплетчики, извозчики, прислуга, табачные, парфюмерные, кондитерские, текстильные фабрики, городские трамваи, сельскохозяйственные рабочие, углекопы, мебельщики, строительные рабочие и, наконец, колоссальные заводы, как Сормовский, Людиновский, Путиловский, Кренгольмская мануфактура, нефтяные промыслы Нобеля, Ротшильда и др.

Слухи, один другого фантастичней, ходили по Руси, как волны на морском просторе. От этих слухов, от вида не дымящих фабричных труб, гуляющих без дела людей в рабочих кварталах, от бездны полиции на улицах, от звонкого топота казачьих сотен - какой-то дурман подымался над городами, давил сознание, путал мысли... не давал никому спокойно работать и жить, заставлял многих подумывать о бегстве...

Драгоценная особенность сельской общины, - против нее-то и была направлена революционная аграрная реформа Столыпина - сход, этот законный митинг, стал ежедневным явлением и действительно митингом, где доморощенные и приезжие ораторы рисовали картины свободной жизни на освобожденной земле. Сходы писали приговоры, иногда удивительно разумные, иногда дикие, всегда только о земле, о размежевании, о разделе урожаев этого года, о твердых ценах на сельскохозяйственные работы, таких твердых, что всякое хозяйство должно было окаменеть с их принятием...

Мы видим... какую-то эпидемию митингов, собраний, образования новых партий, блоков и т.п. организационных шагов. Бывшие депутаты дают отчеты избирателям, притом в самых разнообразных обстановках, начиная с зала дворянских собраний и кончая лесной чащей. Чиновники, городская буржуазия, слободские мещане, даже сыщики и воры собираются, клянут свое положение и выносят резолюции в меру попранных своих прав или интересов...

В довершение бед, дореформенный грабеж и разбой тоже захотели принять революционное обличье и под новой кличкой "экспроприации" приняли необычайные размеры. Полиция, занятая искоренением крамолы, разгоном митингов и погонями за ораторами... вовсе перестала следить за общественной безопасностью. На судебной арене появились своеобразные типы грабителей, среди которых у публики были своего рода любимцы, талантливые организаторы сложных покушений... В самом деле, было что-то импонирующее в картине ограбления почтового поезда, когда атаман играл сигналы на трубе, а дрессированная "команда" останавливала поезд, обшаривала публику, выгружала денежные сумки, галантно заботилась о плачущих женщинах и бесследно исчезала где-нибудь в степи или в лесу...

Места хранения денег - почтовые конторы, винные лавки, казначейства и банки - стали излюбленными объектами разбоя и считали себя счастливыми, если месяц-другой операции их не нарушались бодрым окриком: "Руки вверх!", звоном разбиваемых стекол и молниеносной очисткой кассирских будок. Казначеи с трепетом ездили в закрытых каретах за деньгами, но ни эскорт, ни аллюр не гарантировали их от бомбы и атаки экспроприаторов. Замаскированные люди появлялись в помещичьих усадьбах, в городских квартирах, на вокзалах, преследуя намеченные жертвы и часто ускользая от оробевшей полиции и жандармов. Церковные кружки, денежные ящики армейских полков, пороховые погреба, пароходы, ничто не ускользало от экспроприаторского внимания и, точно издеваясь над всяким порядком, какие-то совершенно отчаянные люди ухитрялись утаскивать небольшие артиллерийские орудия с военных судов и крепостных верков.

...Самое удивительное было то, что всей этой эпопее разбоя общество и народ как бы симпатизировали...

Не прошло и месяца после роспуска Думы, как Либава, Гомель, Боровичи, другие города, и в особенности Одесса сделались свидетелями антиеврейских беспорядков. Одесские "союзники", вооруженные резиновыми палками, избивали евреев и неевреев и пользовались полной безнаказанностью...

Не проходило недели, чтобы не убивали кого-нибудь из заметных администраторов, и положительно ежедневно гибли мелкие чины полиции, жандармерии или сельской стражи... Как жили мы тогда в этом отношении, видно по итогам, которые каждые 7-10 дней подводились по жертвам террора; вот один из них: с 29 июля по 9 августа убито полицейских, жандармских, воинских и должностных лиц 101 человек; ранено 72; убито и ранено при совершении этих актов частных лиц 291. Сюда еще не входили ни аграрное движение, ни беспорядки в Юзовке и других промышленных районах, где погибло тоже довольно много народа. Общее одичание дошло до грандиозных размеров; в сущности, все эти убийства перестали возмущать даже самых мирных людей...

Борясь с приступами оппозиционного настроения, власть широко пользовалась введением усиленной охраны, военного и даже осадного положения. Не только по большим городам, но и в мелких провинциальных центрах учреждены были временные генерал-губернаторства, и строевые военные чины, занявшие эти высокие и ответственные места, довольно быстро водворили вместо порядка, полнейшую анархию... отменили, в конце концов, все правовые нормы и сделали жизнь столь же своеобразной, сколько и нестерпимой... Россия очень скоро обратилась в неорганизованную группу самостоятельных областей, иногда ростом в уезд, и движение по ней населения приняло характер сплошных приключений, большей частью невеселых. Большие города разделились даже на особые участки по охране, и в Москве, например, таких участков было тридцать три"(В. Обнинский, публикация 1916 г.).

Депутат - "перводумец" В.П. Обнинский честно, как подобает очевидцу, описал последствия разгона Думы. Завершая свой обзор, он поделился с читателями надеждой: "Старая власть окончательно дискредитировала себя после роспуска Думы. С этой точки зрения перенесенные нашей родиной страдания не представляются бессмысленным ударом судьбы, а суровым, наглядным уроком, который пусть не останется Россией не понятым." Увы! При всей своей проницательности, он не мог представить себе, что "суровые, наглядные уроки" и "перенесенные страдания" - лишь прелюдия настоящей катастрофы России...

* * *

Как будто проклятие висит над российскими органами народного представительства. Их с трудом учреждают, все социальные слои с воодушевлением приветствуют водворение парламентаризма. Но затем что-то происходит. Реально работающий парламент, даже слабый, непрофессиональный, предельно неудобен бюрократически организованной номенклатурной власти. И начинает раскручиваться спираль: зажим информации, игнорирование запросов, попытки ограничить компетенцию представительной власти, затем, в удобный момент - кампания лжи и клеветы и, как венец торжества, - разгон, запрет. Так нам удобнее. К другому мы "не привыкши".

Вот и на Верховный Совет науськали свору наемных перьев. Наиболее демократическая, близкая к народу власть, изображается ими "глупой", "консервативной", "бесполезной". Чтобы уничтожить, надо сначала дискредитировать.

Б. Ельцин, который так рьяно выступал за "правовое государство" и "разделение властей", похоже, так и не понял, что эти красивые и звонкие лозунги в своем практическом приложении означают жесткую требовательности и взаимоконтроль всех ветвей власти, исключающий доминирование одной власти над другой. И еще - умение работать в правовых рамках.

Разгон Думы... В ХХ столетии аналогичный эксперимент повторялся неоднократно. Последний пример под боком - Чечня. Результат известен: развал, насилие, горы трупов, дестабилизация нормальной жизни. Может быть, хватит?

(24 июня 1993)

Хронометр. Важнейшие события 1993 года

1 июля - Свердловский облсовет провозгласил Уральскую республику.

13 июля - нападение на 12 погранзаставу Московского отряда российских погранвойск. Гибель 25 российских пограничников.

20 июля - председатель Совета Безопасности ООН Д. Хенней заявил, что постановление ВС РФ "О статусе города Севастополя" не имеет юридической силы.

23 июля - Верховный Совет РФ дал согласие на возбуждение уголовного дела против В. Шумейко в связи с обвинением в причастности к коррупции.

24 июля - 2 конгресс Фронта национального спасения.

24 июля - малая денежная реформа: изъятие из обращения казначейских билетов старого образца.

12 августа - Заседание Совета глав республик в Петрозаводске с участием Б. Ельцина. Принято решение о создании Совета Федерации.

24 августа - визит Б. Ельцина в Польшу, Чехию и Словакию, в ходе которого он одобрил вступление этих стран в НАТО.