себя в рамках любой общности и любой организации»*. Тот, кто связывает все формальное позитивное право с деятельностью госу- дарства, опирается на предпосылку, согласно которой формальная обработка права тождественна предписанию некоей водящей силы. Вместе с тем «акт констатации нормативного факта не обязательно является актом волеизъявления, приказом или, более того, безус- ловным приказом»**. Это акт не приказа, а объективного призна- ния соответствующего нормативного факта***.

Проблема соотношения фактического и нормативного демон- стрирует, насколько сложны и многообразны связи между государ- ством и правом. И Еллинек, и Гурвич указывают на ту мысль, что государство и право одновременно и связаны между собой, и спо- собны существовать автономно, они являют собой и единство, и ду- ализм. Оба института имеют единый источник, и при этом каждый из них имеет свой собственный.

4. Проблема связанности государства правом

Тему связанности государства правом начинают обсуждать в эпоху буржуазных революций, когда требовалось идеологически обосновать свержение абсолютистско-монархических режимов. Позднее, в XIX в., по мере становления юридической науки данный вопрос становится предметом рассмотрения профессиональных юристов. Представители государственного, административного, финансового, уголовного, процессуального, гражданского права в том или ином аспекте поднимали вопрос, где заканчивается власть государства, до каких пределов может дойти ее компетенция в сфе- ре правового регулирования. В полный рост данная проблема встает в фундаментальной юридической науке - философии права, соци- ологии права, общей теории права. Развитие буржуазной демокра- тии, рост массива конституционных актов стимулировали теорети- ческое осмысление правового ограничения государственной власти. На рубеже XIX-XX вв. в континентальной Европе (прежде всего в Германии и России) растет число работ, посвященных проблеме правового государства.

Само выражение «правовое ограничение власти» требует много- численных оговорок, определения того контекста, в каком предпо- лагается рассмотрение данного вопроса. Когда обращаются к теме связанности государства правом, уместно спросить, о каком праве

* Гурвич ГД. Идея социального права // Гурвич Г.Д. Философия и социология права: Избр. соч. С. 164.

** Там же. 165

*** См. там же.

452

идет речь: позитивном или каком-то другом (естественном праве или любой социальной норме, фактически регулирующей обще- ственные отношения), публичном или частном, речь идет о законах, обычном праве или прецедентах? Связанность государства правом проявляется в чем: в отношении к самому себе или в отношении к обществу? Государство не должно нарушать права, установленно- го властью для самого себя с целью, например, эффективной дея- тельности госаппарата, или права, регулирующего жизнь подвласт- ного населения? С какой позиции следует рассматривать вопрос о связанности государства правом: государство и право имеют ав- тономную природу, государство порождает право, право порождает государство? В каком аспекте изучать данную проблему: юридико- догматическом, социологическом или метафизическом (философ- ском)? Очевидно, что в зависимости от избранного контекста отве- ты могут быть даны самые разные.

Социологический подход. Социологическое рассмотрение про- блемы связанности государства правом предполагает использова- ние общенаучных методов с опорой на факты человеческой исто- рии и естественнонаучное знание. Социологический подход силен тем, что он в наименьшей степени связан с идеологией и политикой (полностью быть свободным от них он не может в силу специфики обществоведческого знания). Как отмечалось выше, тема ограниче- ния власти государства правом возникает по преимуществу в фор- ме буржуазной идеологии, обосновывавшей свержение монархий. Вся буржуазная цивилизация вплоть до настоящего времени про- низана идеологическим императивом о связанности государства правом, он возведен в ранг мифологемы и стал едва ли не религи- озным культом. Потребовалось довольно много усилий со стороны социологической науки, чтобы посмотреть на данную проблему прямо как она есть, без идеологии и экзальтации. Если западные европейцы на известном этапе своего развития пришли к выводу, что в условиях правового государства жить комфортнее, чем в ус- ловиях деспотизма, это совсем не значит, что ограничение власти правом - закон социальной жизни, универсальный для всех на- циональных культур. Из практической целесообразности ограни- чения власти правом нельзя вывести научные истины. В настоя- щее время в условиях правового государства живет лишь 1/6 или 1/7 часть населения Земли. Есть регионы мира, где правовое огра- ничение власти рассматривается как нонсенс, противоречащий ка- нонам традиционной культуры. Европейские юристы XIX - первой трети XX в., изучая данную тему, как правило, обращались к опы- ту своей государственности, только ее считая зрелой и полноцен- ной. Вместе с тем, поскольку связь между правом и государством существует независимо от национальной и цивилизационной при-

453

надлежности, тема связанности государства правом является уни- версальной. При этом следует понимать, что эта тема совсем не обя- зательно трансформируется в идею правового государства.

Государство одновременно и связано правом, и не связано им, поскольку государство и право имеют как единую природу, так и свою собственную. В случае, когда государство и право предста- ют в единстве, государство связано правом, когда же государство и право демонстрируют разные свои истоки, государство правом не связано. Как отмечалось выше, государство и право едины в смыс- ле их общей социальной основы, оба института вырастают из ус- ловий социальной жизни. Уклад народной жизни (бытовой, семей- ный, хозяйственный, религиозный) связывает воедино государство и право, вводя их тем самым в состояние взаимной обусловленно- сти, известного взаимного сдерживания. Государство оказывается связанным правом в той мере, в какой оно связано бытом и укладом жизни народа, что хорошо было показано марксистами, в частно- сти советскими юристами 20-х гг. (П.И. Стучка, Е.Б. Пашуканис, И.П. Разумовский). С точки зрения ортодоксального марксизма экономические отношения - базис, государство и право - надстрой- ка. Государство и право в виде политико-идеологической надстрой- ки имеют своим источником сферу производства, распределения, обмена и потребления материальных благ. В данном контексте го- сударство и право вторичны перед первичностью экономического базиса. Проблема взаимосвязи государства и права занимала Марк- са и Энгельса главным образом в том отношении, чтобы показать их единство в качестве орудия классового господства. Выдвинутая ими теория социалистической революции и диктатуры пролета- риата вроде бы закрепляла приоритет за государством, право же становилось несущественным довеском надстройки, зависимым от государства. Вместе с тем в «Капитале» и других главных сочинени- ях основоположников марксизма много внимания уделялось связи права с экономикой, где речи о государстве почти не велось, так что могло возникнуть впечатление о независимости права от государ- ства. Двойственность, неразработанность марксизма в этой части была очевидна, что побудило первых советских юристов воспол- нить данный пробел.

Так, Е.Б. Пашуканис, рассматривая соотношение политической надстройки и правовой (иначе, государства и права), обращает- ся к Марксу, который, с его точки зрения, считал, что индивидов связывает в общество не государство, не политика, а материальный интерес и обслуживающие его нормы права. Государство выраста- ет из гражданского общества, а оно, в свою очередь, базируется на производственных отношениях и праве, порожденным ими. В схе- ме, предложенной Пашуканисом, между экономикой и правом нет

454

опосредующего звена в лице государства. Государство не создает права, как не создает экономического отношения, оно лишь находит возникшее правоотношение в жизни и фиксирует его в виде зако- на. «Государственная власть вносит в правовую структуру четкость и устойчивость, но она не создает ее предпосылок, которые коре- нятся в материальных, т.е. производственных, отношениях»*. Дока- зательство вторичности государства для права юрист усматривает в исторической роли суда: «Именно спор, столкновение интересов вызывают к жизни форму права, юридическую надстройку. В споре, т.е. в процессе, хозяйствующие субъекты выступают уже как сто- роны, т.е. участники юридической надстройки. Суд, даже в самой примитивной его форме, - это юридическая надстройка по преиму- ществу. Через судебный процесс юридическое абстрагируется от экономического и выступает как самостоятельный момент. Право исторически начиналось со спора, т.е. с иска, и лишь затем охваты- вало предшествующие чисто экономические или фактические отно- шения, которые, таким образом, уже с самого начала приобретали двойственный аспект - экономическо-юридический»**. Юрист- догматик, подчеркивает Пашуканис, забывает об этой исторической последовательности, воспринимая право как готовый результат, ис- ходящий от государства.

Он различает государство как организацию классового господ- ства буржуазии и как государственный аппарат. Государство в пер- вом значении никак с правом не связано, его деятельность основана на голой целесообразности. Во втором значении государство высту- пает как гарант рыночного обмена и в этом качестве «не только мо- жет быть выражено в терминах права, но и само представляется как право, и только право, т.е. сливается целиком с отвлеченной объ- ективной нормой»***. Система капиталистической эксплуатации требует использования силы государства и в качестве организации классового господства, и как выделенный из общества государ- ственный аппарат. В первом случае буржуазия осуществляет свою власть благодаря экономическому господству, во втором — с помо- щью законодательства, исходящего от парламента и правительства.

Другой советский юрист И.П. Разумовский также обосновывает идею зависимости права не от государства, а от экономики. Право, полагает он, одновременно являясь частью надстройки и базиса, проявляет себя трояко: 1) как общественные отношения; 2) как правовая идеология; 3) как система норм. Если правовая идеоло-

* Пашуканис Е.Б. Общая теория права и марксизм // Пашуканис Е.Б. Избр. произв. по общей теории права и государства. М., 1980. С. 86.

** Там же. С. 85.

*** Там же. С. 131.

455

гия есть отражение материального интереса класса, представленная в общественном сознании искаженно и субъективно, то право как совокупность общественных отношений — некая первичная реаль- ность, существующая объективно, независимо от человека. Право- вая идеология, призванная обосновать классовый интерес, суще- ствует как его отражение, правовые отношения — самодостаточны и первичны, поскольку являют собой материальную основу жизни общества. Например, в праве собственности первично отношение владения, в договоре - фактическая связь людей по поводу вещи, право здесь - только форма. Право в виде идеологии и законов - это форма, не имеющая самостоятельности, посредством нее осу- ществляется связь между экономикой и государством. «Экономика для Маркса, как впоследствии для Ленина, - рассуждает Разумов- ский, - вовсе не ограничивается материальным в “узком смысле”, - одной стороной связи людей с техникой производства, но в более широком смысле включает в себя и движение классов, и их взаимо- отношения, весь порядок общественной организации, - короче го- воря, весь общественный строй производства. Поэтому если пони- мать под правом порядок, организационную сторону производства и распределения, то все эти организационные взаимоотношения людей, как уже указано, входят у Маркса в его теоретическом ана- лизе именно в экономику, - поскольку последняя есть не что иное, как совокупность отношений»*. Право по содержанию тождествен- но экономике в тех пределах, подчеркивает Разумовский, в которых оно есть общественные отношения, опосредующие производство и обмен. Право по содержанию отличается от экономики в том слу- чае, если оно рассматривается как правовая идеология. Право как общественное отношение, делается вывод, относится к базису, как правовая идеология - к надстройке.

Таким образом, согласно Пашуканису и Разумовскому матери- альные отношения - источник государства и права, их объединяю- щий. Право связано с государством не непосредственно, а опосредо- ванно, через экономику. Государство только формулирует и издает позитивное право, но это - завершающий этап процесса право- творчества, подлинный правотворец - хозяйственные отношения. Государство связано укладом экономики, подчинено ему, попытка принять закон, противоречащий принципам сложившегося хозяй- ственного уклада, чреват социальной дестабилизацией. Здесь право не столько само связывает государство, сколько отражает и выра- жает требования экономики, предъявляемые к государству. Маркс был глубоко прав, показав на примере перехода западных обществ

* Разумовский И. Проблемы марксистской теории права. М., 1925. С. 41.

456

от феодализма к капитализму зависимость государства и права от экономических отношений. Вместе с тем большевистская диктатура продемонстрировала возможности государства быть независимым и от экономики, и от права, создав с помощью террора новый хозяй- ственный уклад. В дальнейшем, однако, новая административно-ко- мандная экономика задавала силу инерции, определявшей законо- дательную деятельность советского государства и таким способом связывавшей его. Советское законодательство - это не админи- стративный произвол партийного и советского аппарата, а целена- правленная деятельность, обусловленная требованиями командной экономики. В конечном счете Маркс и здесь оказался прав: совет- ская экономика, построенная на игнорировании частного интереса, оказалась нежизнеспособной и рухнула, предопределив тем самым крах советского государства и права.

Влияние хозяйственного уклада на соотношение государства и права, на характер правового ограничения власти демонстрирует взаимосвязь частного и публичного права. Частное право, как оно сложилось в континентальной Европе, отражает быт народа, его со- циальных групп. Нормы семейного, гражданского, коммерческого права складывались сначала под влиянием феодальных, затем бур- жуазных отношений. Хозяйственный уклад менялся, но факт зави- симости права не от государства в первую очередь, а от экономи- ческих и других общественных отношений оставался неизменным. В буржуазную эпоху, когда отрасли частного права принимают со- временный вид, быстрыми темпами наращивается массив законода- тельства, принимаются первые кодексы. Создавалось впечатление, будто власть становится подлинным источником права, что нашло свое отражение в появлении теории юридического позитивизма. На самом деле буржуазное государство лишь закрепляло в законах логику нового экономического порядка. Товарное хозяйство дик- товало буржуазному государству требования, принимавшие вид частного права. Государство становилось гарантом частного права в силу экономической необходимости, сама логика рыночной эко- номики требовала защиты новых принципов и норм. Отказ власти гарантировать частное право или ненадлежащая его защита могли привести к социальным потрясениям и гибели самого государства. В этом смысле можно утверждать, что частное право нормировало деятельность государства и, соответственно, определенным образом его связывало.

Ситуация с публичным правом изначально была другой. Пу- бличное право (государственное, административное, финансовое, уголовное, процессуальное) также отражало новый политический порядок и в этом отношении имело объективные основания и проч- ную социальную базу. Публичное право призвано было нормативно

457

зафиксировать и гарантировать режим либеральной демократии, обслуживавший экономику частных собственников. В этом смыс- ле рыночное хозяйство посредством публичного права связывало новое буржуазное государство. Буржуазное право провозгласило свободу и равенство в качестве своих базовых принципов. Пра- ва человека объявлялись пределом власти государства. Вместе с тем публичное право много дальше располагалось от экономики и быта людей, чем частное право. В эпицентре публичного права была не экономика, а борьба за власть, за которой, правда, стояли все те же материальные интересы. Государственная власть, закре- пленная в публичном праве, брала на себя обязательства гарантиро- вать частное право, поскольку за ним стоял новый хозяйственный уклад. В формальном отношении власть была обязана гарантиро- вать и публичное право, поскольку она защищала новый экономи- ческий порядок. На практике логика политической борьбы толкала правящий класс на нарушение публичного права, если это было вы- годно. Если частное право практически всегда было гарантировано государством, то исполнение публичного права зависело не от го- сударственных гарантий, а от произвола власти. Если власть нахо- дила выгодным соблюдать конституцию и другие законы публич- но-правового характера, она их соблюдала, если нет - нарушала под тем или иным предлогом. В сфере политики ценность права всегда ставилась ниже ценности целесообразности, что обусловлено самой жизнью. Зачастую нарушение норм публичного права вызвано не столько эгоизмом правящего класса, сколько инстинктом самосо- хранения государства, а значит и общества. Потрясения государства и тем более его гибель вполне могут повлечь за собой социальную катастрофу. И власть, и общество, понимая такую зависимость, мо- гут достаточно терпимо относиться к фактам нарушения публично- го права. Так, права человека, механизм демократического устрой- ства, судебные процедуры практически всегда приносятся в жертву в случае наступления чрезвычайных событий (война, стихийные бедствия, терроризм и т.п.). В этом случае государственная власть может самым решительным образом порывать с публичным пра- вом, понимая всю пагубность его соблюдения. С частным правом, напротив, в кризисные ситуации ситуация может не меняться во- все, поскольку оно связано не с исполнением публичных функций, а с укладом народной жизни. Семейные и гражданско-правовые от- ношения могут пережить, не меняясь, и революции, и войны, и дру- гие социальные катаклизмы.

В самом широком смысле связанность государственной вла- сти правом обусловлено двумя факторами: укладом жизни народа и эгоизмом социальных групп, прежде всего власти и подвластных. Г.Ф. Шершеневич справедливо отмечает: «Эгоизм властвующих

458

сдерживается, с одной стороны, собственным эгоизмом, с другой - эгоизмом подвластных. Эгоизм властвующих подсказывает им бла- горазумие и умеренность в правовом творчестве. Они могут охра- нять правом свои интересы только тесно сплетая их с интересами подвластных и, по возможности, не доводя последних до сознания противоположности. Подвластные с своей стороны заинтересованы в том правовом порядке, который устанавливается властвующими, потому что порядок, хотя бы он и не равномерно распределял вы- годы, все же лучше беспорядка, лишающего каждого всякой обе- спеченности. Но сами подвластные, понимая все значение правопо- рядка для интересов властвующих, оказывают все больший напор на государство, требуя внимания к своим интересам. С ростом со- знательности и с увеличением организованности общественных сил давление подвластных на власть становится все сильнее, несмотря на усовершенствование государственного механизма»*. Действую- щее в стране право - это всегда компромисс, найденный влиятель- ными социальными группами (властью и подвластными, богатыми и бедными, представителями различных политических, этнических и религиозных групп). Степень связанности государства правом об- условлена силой влияния социальных групп друг на друга. Искать гарантий против произвола власти в политических и юридических механизмах - значит иметь дело со своего рода миражами. Поли- тико-юридические механизмы, установленные и закрепленные в праве, лишь фиксируют тот социальный компромисс, своего рода договор, который установился на данном отрезке времени и счита- ется в целом приемлемым для большинства населения страны. Если компромисс перестает устраивать, право либо меняется, либо его в массовом порядке перестают соблюдать.

Юридико-догматический подход. Буржуазное государство зна- меновало собой появление государства современного типа, особен- ность которого состояла, в частности, в том, что оно многократно усилило правотворческую деятельность. Современное государство, сделав публичную власть действительно не зависимой от обще- ства, существенным образом укрепило свой суверенитет. Переход от правового обычая к нормативному акту в качестве основного ис- точника права позволял власти максимально точно формулировать свою волю и навязывать ее подвластному населению предельно эф- фективно. Современное государство невозможно представить без огромного массива нормативных актов, так что создается впечат- ление почти полного тождества государства и права. Современное государство и право сливаются в единый механизм, где государство предстает в идее реализованного права, оно становится правовым.

Шершеневич Г.Ф. Общая теория права. М., 1910-1912. С. 310-311.

459

Одними из первых данный феномен заметили немецкие юристы первой трети XIX в., они же ввели термин «правовое государство», имея в виду не идею прав человека в качестве главной его характе- ристики (современная трактовка правового государства), а деталь- ную юридическую регламентацию государства. Данная тенденция отразилась и в немецкой метафизике, например, в философии пра- ва Гегеля. Для него государство есть последняя ступень в развитии идеи права, где свобода достигает своего полного расцвета. Во вто- рой половине XIX - начале XX в. в Германии формируется ана- литическая философия права, или юридический позитивизм, где ставилась задача, используя формально-догматический метод, дать строго юридический анализ политико-правовых явлений. В XX в. данное направление достигает своего апогея в трудах Г. Кельзена и Г.Л.А. Харта.

С точки зрения юридико-догматического подхода государство и право - явления одного порядка, поскольку мыслятся в категори- ях права и относятся к миру должного. В данном случае под миром должного понимается не некая метафизическая трансценденция, а вполне реальный правопорядок, который необходимо установить в соответствии с требованиями норм права. Юридические позитиви- сты сознательно игнорировали социологический и метафизический подходы, полагая, что благодаря им открываются лишь несуще- ственные стороны политико-правового бытия. Очевидно, что юри- дико-догматический анализ страдает односторонностью, поскольку представляет государство и право исключительно в виде норм долж- ного поведения. По Кельзену, например, государство и право явля- ют собой нерасторжимое единство, представленное в эффективном, действенном правопорядке, где нормы права сосуществуют в не- противоречивом и иерархическом виде. Юридико-догматический подход создает умозрительную реальность, расположенную в сфере логики и состоящую из юридических фикций. В действительности государство и право имеют несколько срезов своего существования и только один из них - мир логики, мир должного, мир юридиче- ских фикций. Юридико-догматическая модель политико-правового бытия хотя и страдает односторонностью (это недостаток любого подхода), она - несомненная часть истины о государстве и праве.

В понимании связанности государства правом за юридико-дог- матическим подходом стоит известная жизненная правда. Государ- ство в качестве юридической фикции (юридического лица, субъекта права) есть некая юридическая абстракция, юридическое понятие, существующее либо в сознании, либо в тексте закона. Будучи по- мещенным в сферу юридических конструкций, в систему юридиче- ских категорий, государство оказывается ими связанными. Когда в массовом сознании буржуазного общества государство начинает

460

восприниматься в основном через призму юридических катего- рий, оно действительно начинает приобретать юридическую при- роду. Сознание людей, создавая юридические нормы и категории, встраивает реальное государство в мир позитивного права. Пример тому - понятие правового государства, которое юристы нередко определяют как юридически организованный народ. Ведь правовое государство представляет собой совокупность юридических связей, сумму субъективных прав и обязанностей, предусмотренных нор- мами позитивного права.

В известном смысле любое государство, древнее или современ- ное, осуществляя свой суверенитет, ведет дело к самообязыванию правом. Государство, реализуя свой суверенитет, создает нормы, за нарушение которых устанавливает санкции. Нормативная система, исходящая от государства, есть проявление его воли, направлен- ная на подчинение всех субъектов общественной жизни единому властному центру. Режим властвования нуждается в стабильности, которая обеспечивается с помощью права. Государство всегда за- интересовано в стабильном правопорядке, поскольку только таким способом можно обеспечить свой суверенитет на длительное время. Соблюдение государством установленного им права создает дове- рие к власти со стороны подвластных, что важно для политической стабильности. Если государство будет систематически выводить себя за рамки установленного им же правопорядка, в этом случае власть станет подрывать свой собственный статус единственного за- конного источника правопорядка. Поскольку государство не может длительное время опираться только на силу, на принуждение, оно признает за собой обязанность соблюдать право. Государство в лице права создает себе такое необходимое условие своего существова- ния, без которого в дальнейшем уже не может обойтись. Право ста- новится второй природой государства, его неотъемлемым органиче- ским элементом, приобретающего силу собственного инерционного развития. Позитивное право, возникнув как воля государства для защиты его суверенитета, в свою очередь, начинает связывать само государство, диктуя ему его же волю. Суверенитет государства предполагает поддержание правопорядка, в которое включено и го- сударство. В данном случае Кельзен прав, рассматривая государство как часть правопорядка, а потому связанного правом. В таком кон- тексте быть для государства связанным правом означает поддержи- вать правопорядок, созданный им самим.

Метафизический (философский) подход. В контексте евро- пейской традиции под метафизикой обычно понимают филосо- фию, опирающуюся в конечном счете на гипотетическое знание, на веру. Руководствуясь данным критерием, и идеализм, и материа- лизм должны быть отнесены к метафизике. Первый опирается на

461

умозрительную фикцию, согласно которой идеальное (сознание) первично, материя вторична, второй утверждает обратное. Оба ис- ходных положения недоказуемы и берутся на веру. Направлением, противоположным метафизике, выступает позитивизм, стоящий на позиции агностицизма. Основоположник позитивизма О. Конт принципиально отказался от поиска сущности вещей, сосредоточив все внимание на изучении явлений. Сущность вещей, с его точки зрения, это и есть метафизика, мираж, за которым не следует го- няться.

Метафизический подход мри рассмотрении связанности госу- дарства правом наиболее ярко представлен в теориях естественного права и договорного государства, ставших господствующими в эпо- ху буржуазных революций. Главное назначение философии в том, чтобы создать смысловую модель мира и определить место в нем индивида. Специфику этой модели предопределяют ценностные установки личности, точнее, сама смысловая модель предстает как рационализация ее ценностных установок. Борьба с абсолютизмом за демократию и права человека была тем ценностным ориентиром, на базе которого складывалась либеральная (буржуазная) филосо- фия права. Материальные интересы буржуазии, трансформируясь в ценностные установки, принимали вид идеологически окрашен- ной метафизики. Следует, правда, вспомнить, что западноевропей- ская культура изначально, с эпохи раннего средневековья, была пронизана индивидуализмом, что и обусловило становление ры- ночной экономики и правового государства.

Показательной фигурой, приспособившей метафизику к по- литике и праву, был И. Кант. В качестве отправной точки отсчета он берет умозрительную фикцию в виде так называемого категори- ческого императива, морального закона, являющегося априорной формой разума. Суть категорического императива сводится к про- стой мысли: человек есть не только средство, но и цель, человек са- моценен. Применительно к политико-правовой действительности категорический императив трансформируется в идею свободы, ко- торая, по Канту, является целью нравственной и политической жиз- ни людей. Сама постановка вопроса о нраве обусловлена тем, что влечение человека к свободе вступает в противоречие с изначаль- ным злом, которое философ считает неустранимым уделом эмпири- ческого человека. Именно поэтому для человека неизбежен вопрос: имеются ли условия, при которых воля отдельного лица по отно- шению к другим членам общества может быть ограничена посред- ством всеобщего закона свободы? Право и есть, по Канту, система таких условий. Свобода — основа права: свобода (независимость от принуждающего произвола другого), поскольку она совместима со свободой каждого другого, сообразной со всеобщим законом, и есть

462

это единственное первоначальное право, присущее каждому чело- веку в силу его принадлежности к человеческому роду. Право есть возможность сочетать всеобщее взаимное принуждение со свободой каждого.

Категорический императив, по Канту, - источник не только права, но и государства. «Государство - это объединение множества людей, подчиненных правовым законам. Поскольку эти законы не- обходимы как априорные законы, т.е. как законы, сами собой вы- текающие из понятий внешнего права вообще (а не как законы ста- тутарные), форма государства есть форма государства вообще, т.е. государство в идее, такое, каким оно должно быть в соответствии с чистыми принципами права, причем идея эта служит путеводной нитью (norma) для любого действительного объединения в общ- ность (следовательно, во внутреннем)»*. Иначе говоря, природа государства есть идея права, идея свободы, априорно присущая со- знанию. Государство, возникнув из договора на основе принципов разума, должно защищать эти принципы в реальной общественной жизни. Политические максимы должны исходить не из благопо- лучия и счастья каждого государства, ожидаемых от их соблюде- ния, не из цели, которую они перед собой ставят, а из чистого по- нятия правового долга, из долженствования, принцип которого дан «а priori» чистым разумом. Задача государства - бороться с эмпири- ческим злом, добиваясь торжества идеи долга. Моральное зло, хотя и принадлежит природе человека, внутренне противоречиво и само- разрушительно и потому медленно уступает место принципу добра. При этом констатируется антиномия двух априорных принципов: принципа свободы и принципа повиновения (категорический им- ператив: повинуйтесь правительству, имеющему над вами власть). Поскольку государство, по Канту, вырастает из априорного мораль- ного закона, политический идеал человечества - республика. Он различает букву и дух первоначального договора. Буква первона- чального договора - формы существующих государств, его - «строй чистой республики». «Чистая республика» включает в себя полный набор признаков правового демократического государства, к уста- новлению которого стремилась буржуазия.

Завершается политико-правовой идеал Канта, построенный на идее категорического императива, концепцией вечного мира. Война, утверждает философ, в природе вещей. Но состояние войны между государствами в высшей степени несправедливо, почему государ- ства должны выходить из этого состояния и вступить в правовое состояние. Приобретаемое или сохраняемое войной носит времен-

* Кант И. Метафизика нравов. Часть 1. Метафизические начала уче- ния о праве // Кант И. Соч.: В 6 т. М„ 1965. Т. 4, ч.2. С. 233-234.

463

ный характер, это право может стать окончательно действительным и истинным только в общем союзе государств. Идея мирного сосу- ществования между народами - правовой принцип, вытекающий не из опыта, из разума. Разум осуждает войну как правовую процедуру и вменяет в обязанность мирное состояние. Установление всеобще- го и постоянного мира есть конечная часть учения о праве в преде- лах одного лишь разума. Вечный мир - высшее политическое благо.

Таким образом, государство ограничивается не просто правом, а разумом, его априорными этическими нормами. Кант хочет ска- зать, что человека выводит из животного состояния не обществен- ная практика, не целеполагающая деятельность, а априорный мо- ральный закон, изначально заложенный в человека Богом. Согласно логике философа в реальной жизни государства постоянно демон- стрируют выход за рамки права и морального закона, поскольку человек погружен в мир эмпирических отношений и связан ими. Вместе с тем, если человек хочет оставаться человеком, он обязан поддерживать в себе высшее этическое начало, а потому борьба за ограничение власти правом становится его первостепенной задачей. Борьба за правовое государство, по Канту, есть борьба за моральное начало в человеке, за право называться человеком.

Правовое государство. В современном понимании правовое государство - это государство, основанное на праве и законе, свя- занное правом и законом, воспринимающее человека как ценность и имеющее своей целью защиту прав и свобод человека. Как было сказано выше, только 1 /6 или 1 /7 часть современного человечества живет в условиях правового государства. Правовое государство воз- никает на Западе в эпоху буржуазных революций. Правовое госу- дарство - это буржуазное государство, которое «третье сословие» создает в целях обслуживания своих интересов. Несколько услов- но можно сказать, что демократия на Западе формировалась дву- мя основными силами: аристократией и народными массами. Уже в эпоху раннего средневековья западноевропейская аристократия начинает бороться с монархом за свои права (Великая Хартия воль- ностей, 1215 г.). Прежде всего в аристократической среде возникают представления о самоценном значении личности, о необходимости уважать и защищать ее права. Главным образом в этой среде фор- мируется индивидуалистическая культура, которая в Новое время материализуется в известных атрибутах либеральной демократии. Экономический интерес буржуазии довершает становление инди- видуалистической культуры. Главные лозунги, с которыми бур- жуазия шла к власти, были свобода промышленной и торговой де- ятельности. Свобода и равенство, ставшие принципами товарного хозяйства, естественным образом перерастают в принципы органи- зации правовой и политической жизни. Западноевропейское право-

464

вое государство есть единство этики, экономики, права и политики. Каждый из компонентов дополняет другие. Демократия, политиче- ские и юридические процедуры вырастают из дисциплины труда, связанные особой трудовой этикой. Уважение к правам личности, отношение к труду как к религиозной обязанности, политическая конкуренция, идеологическое многообразие и одновременно един- ство в понимании ценностных основ индивидуалистической куль- туры - всем этим пронизано правовое государство Запада.

XX век — время распространения влияния правового государ- ства по всем регионам мира. За последние 150 лет оно становилось объектом критики со стороны марксистов, анархистов, национа- листов разных мастей, включая фашистов, да и самих либералов. Обычно против правового государства выдвигаются следующие аргументы: 1) правовое государство - это плод буржуазной пропа- ганды, имеющей своей целью затушевать классовую природу бур- жуазного государства; 2) правовое государство - это недостижи- мый идеал, оно отсутствует как факт реальной жизни; 3) правовое государство не является универсальной моделью, способной пре- твориться в жизнь в условиях любых национальных культур. Все три аргумента в той или иной мере верны, но они не могут затмить главного: правовое государство - факт мировой культуры, ставший идеалом для многих стран незападного мира. Правовое государство на Западе - это сверхмощная машина подавления, способная справ- ляться с любыми социальными выступлениями, не говоря уже об индивидуальных протестах. Современное правовое государство в известном смысле тоталитарно, плотность его власти позволяет поставить под полный контроль не только любую социальную груп- пу (политическую, этническую или религиозную), но и каждого индивида. В современном правовом государстве юридические про- цедуры не только гарантируют соблюдение права и прав граждан, но ложатся тяжелейшим бременем на них, все более ограничивая их свободу. Институты западной демократии хотя и отражают факт политической конкуренции, но при этом всегда остаются орудием в руках политически и экономически господствующего класса. Ка- залось бы, имея перед глазами такую картину, современное право- вое государство должно было себя окончательно дискредитировать и отправиться на свалку ненужных вещей, как это уже неоднократно случалось в истории. Однако жизнь свидетельствует об обратном. В страны Запада, благополучные и ухоженные, весь XX век огром- ными потоками текут эмигранты, покидающие свою родину в поис- ках лучшей жизни. Людей гонят материальные лишения, беспра- вие, ощущение безнадежности и бесперспективности жизни в своей стране. Главный критерий правового государства, быстро проверяе- мый на личном опыте, - отношение к человеку, уважение к его пра-

465

вам и достоинству. При всех недостатках и особенностях современ- ные страны Запада гуманное отношение к человеку демонстрируют. Правовое государство повернуто к человеку, готово помогать ему и жить его нуждами. Другое дело, что эмигрант сразу же попадает в среду индивидуалистической культуры, требующей от человека, говоря словами П.Б. Струве, «личной годности», дисциплины труда и социально ответственного поведения. Порядок и законность за- частую воспринимаются эмигрантами как деспотизм, известный им по своей стране. И здесь приходится выбирать: либо ты принима- ешь эту систему ценностей, становясь полноценным гражданином своей новой родины, либо так и остаешься маргиналом без особых перспектив улучшения своей жизни.

Таким образом, правовое государство - не миф, не мираж, не фантом, а подлинный факт нашей действительности, подтверждае- мый по многим параметрам. В условиях открытого мира дискреди- тировать его идеологическими средствами невозможно, поскольку всегда есть возможность проверить на собственном опыте. Более того, сама практика недемократических и неправовых политиче- ских режимов является лучшим агитатором в пользу правового го- сударства.