гарантий и справедливую оплату труда. Данная трактовка нашла свое наиболее яркое выражение в идеологии и практике СССР. Уже первые советские конституции давали трактовку свободы пре- жде всего и главным образом в социально-экономическом плане (право на труд, отдых, бесплатное образование и медицинскую по- мощь, пенсионное обеспечение и т.п.). Политические права также провозглашались, но в строго классовом аспекте, как возможность участвовать в строительстве социализма-коммунизма. Иначе гово- ря, практика «реального социализма» превращала политическую свободу в фикцию, давая взамен широкий набор социальных гаран- тий, низких по качеству и минимальных по объему.

Основоположники марксизма рассматривали свободу более широко и комплексно, связывая ее с установлением коммунизма, основными чертами которого должны были стать: высокооргани- зованное общество с высоким уровнем сознания и культуры; обще- ственная собственность на средства производства; отсутствие клас- сов и эксплуатации человека человеком; упразднение государства и возведение на его месте общественного самоуправления; всемер- ное развитие производительных сил общества, при котором осу- ществляется принцип «от каждого по способностям, каждому - по потребностям», и, как следствие всех этих качеств - преодоление отчуждения человека от общества и его институтов и реализация принципа, согласно которому свободное развитие каждого явля- ется условием свободного развития всех. Таким образом, полити- ческое и экономическое освобождение пролетариата должно было завершиться полным всеобщим освобождением человека труда от всех форм зависимости. Свобода как сфера политики и экономики упразднялась, превращаясь в универсальный феномен творчества, высвобождающего созидательную энергию человека труда.

5. Свобода и право

Если государство и свобода - по большей части противостоя- щие субстанции, имеющие разные корни, то право и свобода стоят много ближе друг к другу, можно даже говорить о едином их корне, если под правом понимать норму, основанную на свободе, ее реали- зующую и гарантирующую. Свобода есть ценность более фундамен- тальная, чем право, поскольку стремление к свободе составляет су- щество человека как социального и биологического существа, право лишь отражает, фиксирует данное свойство человека. Поскольку свобода - фундаментальная потребность человека, ее правовая ре- гламентация и гарантированность со стороны государства имеют объективную обусловленность. Мировая история свидетельствует, что расширение человеческой свободы (индивидуальной, группо-

265

вой, социальной) - общемировая тенденция, отражающаяся в пра- ве. Объем юридически закрепленной свободы - показатель прогрес- са в праве, о чем так убедительно писал еще Гегель.

Свобода и право имеют между собой многочисленные связи. Основные грани их взаимодействия можно представить следую- щим образом:

• право как ограничение свободы;

• право как мера свободы;

• право как форма существования свободы;

• право как способ реализации свободы;

• право как свобода воли субъекта (индивида, класса, общества, государства);

• право как гарантия свободы.

Данные формы взаимодействия широко представлены в исто- рии правовой культуры и философско-правовой мысли, где рас- сматриваются с разных позиций. Основные подходы таковы: 1) антропологический; 2) рационалистический; 3) религиозный; 4) экзистенциальный; 5) марксистский; 6) юридико-догматический.

Антропологический подход. Антропологический подход пред- полагает рассмотрение соотношения свободы и права через призму природных свойств человека. С точки зрения антропологии право выступает ограничителем свободы, ее гарантом и способом реали- зации. Свобода как воля к жизни (природная, витальная свобода) стремится к неограниченному своему проявлению, демонстрируя необузданный эгоизм индивида и социальных групп. Поскольку проявление природной свободы разрушительно действует на кол- лективные формы социального бытия, коллектив требует ограни- чения такой свободы. Коллектив, чтобы обуздать индивидуальный и групповой эгоизм, навязывает им свою волю, свои требования в виде норм права, связывая, ограничивая их свободу. Право, огра- ничивая инстинкты и эгоизм людей, выполняет социализирующую функцию, превращая индивида в личность. Природный эгоизм ин- дивидов играет двоякую роль: с одной стороны, он нацеливает че- ловека на удовлетворение своего интереса любой ценой, подрывая социальные формы, с другой - требует гарантий, которые может предоставить только коллектив. Интересы индивида и коллектива в деле обеспечения правопорядка и безопасности совпадают, хотя и противоречивым образом. Показательный пример - уголовное право. Человек, оказавшись фигурантом уголовного дела, предпри- мет максимум усилий, чтобы вывести себя из-под действия уго- ловного закона и избежать заслуженного наказания. Такое поведе- ние - не исключение, а устойчивая социальная норма, это стереотип массового поведения, диктуемый инстинктом самосохранения: ока- завшись в опасности, человек пытается спастись, ничего удивитель-

266

ного в этом нет. Вместе с тем индивид как член коллектива и сам коллектив заинтересованы в том, чтобы уголовный закон соблюдал- ся, поскольку его соблюдение - гарантия всеобщей безопасности. Индивид как член коллектива, осознавая опасность, исходящую от других лиц, заинтересован в соблюдении уголовного закона, инди- вид, сам совершивший преступление, воспринимает норму уголов- ного закона в качестве опасности для себя. Уголовный закон - это гарантия свободы в том смысле, что он гарантирует защиту инди- вида, его способность и возможность проявлять свой природный эгоизм по поддержанию своей физической жизни. Еще один при- мер - гражданское право, которое в контексте антропологии пред- стает в качестве способа реализации свободы. Природный эгоизм коллектива требует создания такой социальной организации, при которой эгоизм индивидов будет удовлетворен без угрозы ее раз- рушения. Конфликт интересов - константа коллективной жизни. Чтобы избежать «войны всех против всех», нормы гражданского права появляются как средство разграничения интересов. Граждан- ское право формализует каналы человеческого эгоизма, направляет его в русло, безопасное для индивидов и общества в целом. Нормы гражданского права - это способ реализации природной свободы потому, что благодаря им удовлетворяются интересы, обеспечива- ющие физическое выживание индивидов.

Рационалистический подход. Рационалистический подход при рассмотрении взаимодействия права и свободы характерен для пра- вовой культуры стран Запада. Теоретической основой такого пони- мания стала западноевропейская рационалистическая философия XVII-XVIII вв., составной частью которой была школа естествен- ного права. Особенности западноевропейской культуры, пронизан- ной индивидуализмом, требовали, с одной стороны, сделать свободу системообразующим ядром общественного устройства, с другой - ограничить эту свободу, лишив ее деструктивных свойств. Как уже отмечалось, рационализм западного европейца проявил себя в по- нимании свободы как самоограничения и самодисциплины, что, конечно, было заслугой разума. Данную особенность западноевро- пейского общественного сознания, ставшую следствием уникаль- ных культурно-исторических условий, философы-просветители посчитали универсальной и создали на этой весьма специфической культурной основе целую школу - философию естественного пра- ва. Рассуждения выстраивались, как правило, следующим образом. Главная духовная потребность человека - стремление к свободе, вся мировая история развивается по направлению к свободе (Ге- гель). Источник движения к свободе - не Бог, не физическая при- рода человека, а его разум. Разум человека - не просто вместилище свободы, морали и права, они - его врожденные атрибуты. Мораль,

267

право и свобода имеют один корень, единый источник - разум, что связывает все три данные атрибута в единое целое. Благодаря ра- зуму индивид осознает себя свободным существом и одновременно ограничивает ее с помощью морали и права. В этом случае право становится не механическим обручем, сдерживающим своеволие индивида, а естественным продолжением его стремления к свободе. Право, выражая идею свободы, одновременно становится формой ее существования, способом ее реализации и средством ее ограниче- ния. Данная схема вроде бы не содержит логических противоречий, но, очевидно, что она, будучи созданной для обоснования буржуаз- ной политико-правовой культуры, пронизана идеологией, выглядит искусственной и не является универсальной. Западноевропейский рационализм выдает желаемое за действительное, поскольку, как свидетельствует история, эгоизм европейца приходилось ограничи- вать не только средствами разума, но также при помощи мощной и изощренной системы репрессий. В известном смысле репрес- сивный аппарат тоже можно посчитать следствием человеческой разумности (если индивид не понимает слов, к нему надо приме- нять силу), а можно - как результат инстинкта самосохранения, коренящегося в животности человека. Таким образом, рационали- стический подход с его опорой на умозрительные схемы, очевидно, проигрывает подходу антропологическому, основанному на фактах истории и культуры.

Религиозный подход. Казалось бы, религиозное рассмотрение взаимосвязи права и свободы может вызывать интерес только у ве- рующего человека, да еще в рамках соответствующей конфессии. Для вульгарного атеиста, пытающегося понять природу социаль- ного бытия, религиозная картина мира может оказаться всего лишь проявлением человеческого невежества, предрассудков и суеверий. На самом деле религиозная трактовка человеческого бытия про- низана многовековым опытом человечества, отражает глубинные пласты мировой культуры. В книгах Ветхого и Нового Заветов, на- пример, мы встречаем весьма трезвый анализ природы человека, общества, государства. С точки зрения общенаучной, антропологи- ческой право отличается двойственной природой: с одной стороны, оно направлено на подавление антисоциальных склонностей инди- видов, с другой - является их следствием. Право - это не только проявление разумности и высокой духовности человека, оно - пока- затель его природной агрессии, его природного, не знающего границ эгоизма. В этом смысле уголовный кодекс вполне можно рассматри- вать как квинтэссенцию социального зла, с которым общество в лице государства призывает бороться. Нормы уголовного права - весьма информативный показатель культуры того или иного общества, точный индикатор его нравственного здоровья. Факт существова-

268

ния уголовного кодекса подтверждает простую и глубокую мысль 3. Фрейда, что человек, поскольку его поведение подчинено прин- ципу удовольствия, - всегда враг культуры, а значит, потенциаль- ный преступник. Нормы уголовного права устанавливаются не потому, что преступление - случайность, а в силу того, что преступ- ность - массовое явление и всякий может стать преступником. На- личие уголовного права фиксирует факт глубоко и неискоренимо порочной природы человека, неизживаемого социального зла. Би- блейские тексты примерно об этом и говорят, но только другим язы- ком. Христианство также указывает на двойственную природу пра- ва: с одной стороны, право есть результат грехопадения, отражение социального зла, наличие права говорит о неспособности человека жить по своей воле, с другой - право есть попечение Бога о челове- ке: человеку, погрязшему в грехе, нужна узда в виде права, чтобы сохранить и поддерживать божеское начало в человеке. В данной трактовке право есть часть мира, поврежденного грехом, а свобода без Бога - путь, ведущий в мир греха. Свобода становится причиной отпадения человека от Бога и появления права, она же должна быть ограничена правом, поскольку является источником социального зла. Вместе с тем свобода дана человеку для того, чтобы вернуть- ся к Богу, а потому право можно рассматривать как проявление со- вместной воли Бога и человека, нацеленной на сохранение в чело- веке образа и подобие Божиего. Право предстает и в виде гарантии свободы: поскольку Бог создал человека свободным существом, не- обходимо поддерживать в человеке начало свободы, гарантировав ее с помощью права. И наконец, право есть способ реализации сво- боды: Христос пришел в мир не для того, чтобы нарушить закон, но чтобы его исполнить. В этом смысле право понимается как первая ступень восхождения к Богу, право не нарушается, но преодоле- вается в божеской благодати, откровении. Здесь христианство де- монстрирует мужественный реализм, выгодно отличающий его от ложного социального оптимизма и гуманизма, восходящих к эпо- хе Просвещения. Уголовная политика, построенная под влиянием теории прогресса, исходила из посылки о возможности гармониза- ции общественных отношений и искоренения на этой основе пре- ступности. Опираясь на христианское вероучение, можно сделать другой, более реалистический вывод: социальное зло в условиях земной жизни неустранимо, внешними средствами, в том числе правом, побороть его нельзя, поскольку зло коренится в природе самого человека.

Экзистенциальный подход. Экзистенциализм - философское направление XX в. (Н.А. Бердяев, Л. Шестов, К. Ясперс, М. Хайдег- гер, А. Камю, Ж.П. Сартр и др.), суть которого - рассмотрение ин- дивидуального и социального бытия через призму существования

269

человеческой личности. Экзистенциализм - логичное следствие западноевропейской культуры, пронизанной индивидуализмом. Экзистенциализм — это демонстрация крайнего индивидуализма и асоциальности, скептицизма и неверия в прогресс, это разрыв с универсалиями эпохи Просвещения. Экзистенция (от лат. ех- sistentia - существование) есть то ядро человеческой личности, которое делает ее неповторимой в своем ощущении бытия. Про- низанный страхом своего конечного существования индивид аб- страгируется от всех форм социального бытия и направляет все внимание на самого себя как единственный и подлинный центр всего сущего. Объективный мир, рассуждает экзистенциалист, - своего рода фикция, поскольку он исчезает, как только умирает сам человек. Индивид, воспринимая социальные формы бытия как ему враждебные и противостоящие, ощущает себя одиноким, заброшенным. Вместе с тем только таким путем, по логике экзи- стенциалистов, человек способен повернуться к самому себе и об- рести смысл собственного существования. Главное для мыслящей личности - прорваться сквозь социальные формы к собственной экзистенции, обрести самого себя.

Экзистенциализм - философия эгоцентричная, радикальная, противоречивая, она оторвана от жизни в том смысле, что чело- век - существо не автономное и замкнутое на себе, а социальное, он в принципе не мыслим вне коллектива. Человек не может жить вне социальных форм, они выражают его суть. Как верно утверждал Маркс в «Тезисах о Фейербахе», человек есть совокупность обще- ственных отношений, только благодаря обществу индивид способен стать личностью. Вместе с тем экзистенциалисты глубоко правы в том, что социальные формы (государство, право, культура в це- лом), нацеленные на стандартизацию поведения индивида и подчи- нение его коллективу, нивелируют личность, лишают ее самобыт- ных черт. Так называемая пограничная ситуация (болезнь, война и т.п.), ставящая индивида перед лицом смерти, выталкивает его из автоматизма привычной жизни, навязанной стандартами культуры, и заставляет посмотреть на самого себя как самодостаточную сущ- ность. Осознание близкой смерти обостряет чувство собственной ценности и уникальности, а внешняя социальная среда начинает восприниматься как нечто искусственное, ненужное, враждебное, разрушающее личность индивида. Так, герой романа Э.М. Ремар- ка «На западном фронте без перемен», накаченный государствен- ной идеологией, поначалу готов исполнить свой гражданский долг и быть настоящим солдатом. Однако, оказываясь в окопе, по кото- рому артиллерия противника бьет прямой наводкой, сознание его быстро меняется. Приступ животного страха напрочь вышибает из головы идеологические клише, а на их место приходит простая

270

мысль: почему он должен платить своей жизнью за чужие, непо- нятные ему интересы? Из верного бойца кайзеровской Германии он быстро перековывается в стихийного пацифиста, патриотизм меня- ется на экзистенциализм. Как верно отмечал Н.А. Бердяев, готов- ность умереть на поле боя возможна только при отключении инди- видуального сознания и приобщении к сознанию коллективному.

В контексте экзистенциализма проблема права и свободы ре- шается весьма противоречиво. В лоне западной индивидуалистиче- ской культуры свобода приобретает форму самоограничения и са- модисциплины и, соответственно, право воспринимается как модус свободы, формализованный и защищенный государством. Запад- ноевропейский индивидуализм строится на идее самоограничения: свобода, ограниченная правом, и право, ограничивающее свободу, - существо индивидуализма. Экзистенциалист, будучи радикальным индивидуалистом, противопоставляет свободу праву, личную эк- зистенцию - «миру объектов» (термин Н.А. Бердяева). Экзистен- циальный подход, радикально расширяя принцип индивидуализма до почти полного анархизма, отвергает право, а значит, и порывает с пониманием свободы как самоограничения. Согласно логике эк- зистенциализма право, аккумулируя в себе набор стандартов куль- туры, навязывает их индивиду. Нормы права, отражающие власть традиционных институтов (семьи, церкви, государства), подавляют свободу личности, разрушают ее. Личность, включенная в право- вые отношения, вынуждена принимать их ханжество и фальшь, лишая себя искренних человеческих отношений. Бунт западного интеллектуала против права фактически оборачивается не борьбой за свободу, а отрицанием свободы в ее традиционном понимании. С одной стороны, экзистенциализм - это гуманизм (как утверждал Сартр), поскольку отстаивает самоценность человека, с другой - путь к правовому нигилизму, что в принципе противоречит ценно- стям западноевропейской культуры. Право - инструмент защиты индивидуальной свободы, но экзистенциальный подход существен- но ослабляет ценность права, а с ним и ценность индивидуальной свободы. Право, защищая индивидуальность человека, становится частью существования индивида, отказываясь от права, индивид теряет часть самого себя, свою связь с обществом, с социальной сре- дой, которая в конечно счете и сделала его человеком. На практике «прорыв к трансцендентному» вполне может обернуться полной атомизацией общества и всеобщим хаосом, чего западный европеец, конечно, никогда не допустит. Экзистенциальный прорыв, таким образом, допускается им только в сфере мысли, становится для него интеллектуальной игрой, поступки в экзистенциальном духе ис- ключены. Экзистенциально понятая свобода оказывается бременем культурного человека, которое он вынужден нести, не имея возмож-

271

ности ее реализовать. Такое противоречие между мыслью и жизнью экзистенциалисты называют трагедией.

Марксистский подход. Как верно отмечали многие исследо- ватели марксизма, тема права в учении К. Маркса и Ф. Энгельса - вещь локальная и весьма фрагментарно изложенная. Главное, на чем основоположники марксизма фокусировали свое внимание, - экономическое обоснование гибели капитализма и наступления коммунизма, теория социалистической революции и диктатура про- летариата, тактика политической борьбы. Тем не менее в контексте марксистской теории проблема соотношения права и свободы име- ет системный характер, будучи тесно связанной с экономикой и по- литикой. Определение права мы находим в «Манифесте Коммуни- стической партии», которое в обобщенном виде звучит так: право есть воля господствующего класса, определяемая экономическими условиями его жизни. Данная дефиниция указывает на три аспекта существования права: 1) право как инструмент классового господ- ства; 2) право как форма хозяйства; 3) право как воля субъекта. Марксистская трактовка свободы также отличается многообразием: 1) свобода как познанная необходимость; 2) свобода как экономи- ческое и политическое освобождение; 3) свобода как преодоление всякого социального отчуждения.

С позиции исторического материализма право есть социальный институт, ограниченный историческими рамками той или иной общественно-экономической формации. Право - это исторически преходящий институт, который возникает на стадии появления собственности и классов и будет упразднен при коммунизме. В ос- нове права лежит экономическое отношение, его главное функци- ональное свойство - быть мерой труда: «По своей природе право может состоять лишь в применении равной меры... Право никогда не может быть выше, чем экономический строй и обусловленное им культурное развитие общества»*. Право формально, утверждает Маркс, и в этом своем качестве несет идею равенства, но по своему содержанию формально равное право есть всегда право неравен- ства, поскольку «равное право есть неравное право для неравного труда». Труд есть равная мера, поскольку в силу своих особенно- стей индивиды способны вырабатывать разный объем труда, право, фиксируя это неравенство, становится правом неравенства. Это и есть применение равного масштаба к неравным людям. Таким об- разом, за фасадом формально равного буржуазного права Маркс усматривает экономическое неравенство людей, а в конечном счете классов. Казалось бы, с точки зрения абстрактной этики формаль- ное равенство, постулируемое буржуазным правом, есть проявле-

* Маркс К., Энгельс Ф. Избр. произв.: В 3 т. М., 1979. Т. 3. С. 15.

272

ние справедливости, но марксизм, вскрывая экономическую подо- плеку буржуазного права, считает его нарушением справедливости. Поскольку буржуазная экономика построена на системе эксплуа- тации пролетариата, формально равное буржуазное право одновре- менно и отражает, и маскирует факт эксплуатации. Экономическое господство буржуазии приобретает форму ее юридически защищен- ного интереса. При таком положении дел формально равное буржу- азное право, фиксирующее и защищающее свободу буржуазии, ока- зывается средством закабаления пролетариата. Буржуазное право надстраивается над системой экономической эксплуатации проле- тариата, закрепляя его положение угнетенного, лишенного факти- ческой свободы класса. Маркс переводит проблему соотношения права и свободы из юридической плоскости в экономическую: не трансформация права, а экономическое освобождение пролетариа- та даст ему фактическую свободу. «На высшей фазе коммунисти- ческого общества, после того как исчезнет порабощающее челове- ка подчинение его разделению труда; когда исчезнет вместе с этим противоположность умственного и физического труда; когда труд перестанет быть только средством для жизни, а станет сам первой потребностью жизни; когда вместе с всесторонним развитием ин- дивидов вырастут и производительные силы и все источники обще- ственного богатства польются полным потоком, лишь тогда можно будет совершенно преодолеть узкий горизонт буржуазного права, и общество сможет написать на своем знамени: Каждый по способ- ностям, каждому по потребностям!»*.

Свобода, таким образом, достигается на пути преодоления пра- ва, всеобщее и полное освобождение означает упразднение права как института отживших классовых формаций. Пролетариат, пони- мая законы движения человечества по направлению к коммунизму, своим сознательным творчеством созидает новые общественные отношения. Маркс, конечно, прав, указывая на связь права и эко- номики, на формальный характер буржуазного права, прикрываю- щего материальную несвободу эксплуатируемых классов. Вместе с тем марксизм демонстрирует огромный дефицит здравого смысла, голословно заявляя о возможности построения коммунизма, где на основе упразднения государства и права будут преодолены все фор- мы отчуждения и в полном объеме реализована свобода. В религи- озном подходе, для сравнения, при всей его удаленности от науки, реализма много больше.

Юридико-догматический подход. Юридико-догматический подход акцентирует внимание на форме права, и в этом смысле он направлен на формализацию феномена свободы. Юрист-догматик

* Маркс К., Энгельс Ф. Избр. произв.: В 3 т. Т. 3. С. 16.

273

понимает свободу в двух основных аспектах: 1) как основу спонтан- ного поведения людей; 2) как субъективные права и свободы граж- дан, закрепленные в позитивном праве. Задача юриста-догматика как раз и состоит в том, чтобы ввести свободу, спонтанную по сво- ей природе, в юридические рамки. В данном случае под свободой понимается исключительно внешняя свобода и только та, которая определяет поведение людей, имеющее большое значение для го- сударства, ведь право регулирует наиболее важные общественные отношения.

Для юриста-догматика имеют значение все грани взаимодей- ствия права и свободы. Во-первых, право понимается как ограни- чение свободы: правовое регулирование общественных отношений в первую очередь означает ограничение свободы. Запрещающие, обязывающие и даже управомочивающие нормы ограничивают свободу, так как они устанавливают рамки поведения. Во-вторых, право выступает в качестве меры свободы: нормы позитивного права, ограничивая свободу, тем самым устанавливают ее меру, не- обходимую или возможную в данной ситуации. Смысл правового регулирования состоит, в частности, в том, чтобы устанавливать ту меру свободу, на которую дает согласие общество в лице государ- ства. Право как мера свободы отчетливо проявляет себя в юриди- ческой ответственности: гражданско-правовой (размер возмещения ущерба, неустойки и т.п.), уголовной и административной (сроки лишения свободы) и др. В-третьих, право рассматривается как фор- ма существования свободы: юридико-догматический метод предпо- лагает создание юридических конструкций, необходимых для регу- лирования человеческого поведения, всегда свободного (в той или иной мере) в своей основе. В этом смысле право есть формализован- ная свобода. В-четвертых, право есть способ реализации свободы. Предполагается, что право не творит и неспособно создать свободу, но право может создать рамки для реализации свободы. Так, нор- мы гражданского права надстраиваются над человеческим эгоиз- мом, т.е. над природной свободой, создают условия для реализации данной свободы, приемлемой для общества. В-пятых, право - сво- бода воли субъекта (индивида, класса, общества, государства). Для юриста-догматика право - это совокупность норм, установленных государством и им гарантированных. Право в объективном смыс- ле - совокупность норм, установленных властью. Источник власти здесь - воля суверена. Право в субъективном смысле - права физи- ческих и юридических лиц, для реализации которых необходима их воля. В-шестых, право есть гарантия свободы: для юриста-догмати- ка юридически оформленная свобода должна быть гарантирована государством. Государство, гарантируя действенность права, гаран- тирует и свободу, им защищаемую.

274