жертвы, в том числе жизни людей. Борьба за справедливость рожда- ет высокую духовную культуру, социальную мифологию, что при- дает этой борьбе красивую респектабельную форму. На самом деле, утверждает психоанализ, за так называемой высокой духовностью стоит грубый животный эгоизм масс. Справедливость есть катего- рия иррациональная, это только кажется, что она выражает высо- кие духовные порывы. В действительности справедливость глубоко иррациональна, так как связана с интересами и инстинктами людей. Справедливость есть итог рационализации, т.е. процесса, при по- мощи которого грубые интересы оформляются в респектабельную идеологическую форму в целях их оправдания. Справедливость как идеология отражает не истину, т.е. не реальное положение дел, а стремление масс удовлетворить свой интерес. Поэтому борьба масс за справедливость есть движение за отстаивание своего ин- тереса, а не борьба за истину и высокую духовность, как хотят это представить массы.

2. Справедливость и право

Справедливость, мораль, право. Справедливость - элемент морали (от лат. moralis - относящийся к нраву, характеру, складу души), под которой обычно понимают нормативную систему, осно- ванную на представлениях людей о добре и зле, долге, чести, спра- ведливости, ответственности и выступающую важным регулятором общественных отношений. Соотношение справедливости и права в целом соответствует соотношению морали и права. Связь между моралью и правом - тема большая, традиционная для философии права, но весьма запутанная и противоречивая, поскольку исход- ные теоретико-методологические установки не только различны, но прямо противоположны друг другу. Терминологический, теоретиче- ский и методологический разнобой делает данную проблему почти не разрешимой. Одна из главных трудностей - определение морали, под которой понимают самые разные вещи: высокую духовность, регулятор внутренней жизни индивида, нормы поведения, любую норму, выступающую в роли социального регулятора. Усложняет дело путаница с терминами «этика», «мораль», «нравственность»: они либо отождествляются, либо различаются, наполняясь при этом самым разным содержанием. Крайне сложно выделить мораль по предмету регулирования. Обычно под моралью понимают нормы, оставшиеся после вычета из всей совокупной нормативной систе- мы норм религии, права, обычаев, традиций, корпоративных норм и т.п., в остатке - весьма неопределенный конгломерат. По сравне- нию с нормами, например, религии, обычаев или права нормы мо- рали предстают, как правило, безмерно широкими, регулирующими

337

все сферы общественных отношений, а потому очень абстрактными и едва уловимыми. В истории философской и этической мысли нор- мы религии, обычаев или права зачастую называются нормами мо- рали. В такой позиции есть доля истины, поскольку мораль, будучи предельно широкой этической категорией, вполне может быть ос- новой религии, обычая или права. Тем не менее если нормы морали выделяются из общей совокупности социальных норм, то необходи- мо им придать определенность, выявить их характерные признаки.

Мораль - наиболее широкая, предельно широкая норматив- ная система, регулирующая все сферы общественных отношений. Всеохватный характер морали вызван тем, что она опирается на предельно широкие ценностные категории добра и зла. Любая со- циальная норма создается с целью либо защитить позитивные цен- ности, либо противостоять негативным ценностям, а потому она всегда прямо или косвенно подчинена императивам добра и зла, вы- ражает их противоборство. Поскольку мораль призвана в том числе вырабатывать критерии добра и зла, ее нормы становятся универ- сальными и поглощают в этом отношении все другие социальные нормы. В известном смысле любая социальная норма может быть рассмотрена на предмет ее соответствия норме морали, поскольку последняя вырабатывает универсальные критерии добра и зла.

Вполне естественным образом мораль делится на индивиду- альную и коллективную, коллективная мораль подразделяется на мораль социальных групп и общества в целом. Сложнее всего с ин- дивидуальной моралью, под которой понимают нормы внутрен- ней жизни человека, его ценности или духовную жизнь в целом. Поскольку человек - существо общественное, индивидуальная мораль в решающей мере определяется социальной средой, отра- жает ее культурные особенности. Человек вполне узнаваем по его, казалось бы, личным моральным установкам. Среда накладывает сильнейший отпечаток, по которому идентифицируется принад- лежность индивида к какой-либо социальной группе. При этом, конечно, особенности сознания и психики человека, его личный пережитый опыт делают индивидуальную мораль уникальной, а значит бесконечно разнообразной. Именно попытки показать взаимосвязь индивидуальной морали с правом и другими соци- альными нормами заканчивались либо теоретической путаницей, либо искусственными умозрительными схемами. Пример послед- них - этика Канта, который выдвинул гипотезу категорического императива, якобы призванного связать моральный закон вну- тренней жизни человека с социальными нормами (прежде все- го с правом). Внешне все выглядит вроде бы гладко, но это при условии признания данной гипотезы, которую история человече- ства никак не подтверждает. Установление связи индивидуальной

338

морали с групповой и общесоциальной, с другими социальными нормами является крайне сложным делом потому, что нет средств познания, способных добывать достоверное и объективное знание о психической и духовной жизни индивида.

Картина становится гораздо более ясной, когда мы обращаемся только к коллективной морали, вне ее связи с моралью индивиду- альной. Ее нормы объективно представлены, формально выражены, каким-либо способом зафиксированы, ее можно установить эмпи- рическим путем, она поддается объективным методам исследова- ния. Р. Иеринг противопоставляет мораль и право, справедливость и право, понимая под моралью и справедливостью некие «высшие запросы человеческого духа», а под правом - рационализирован- ную целесообразность*. Здесь немецкий юрист совершает типич- ную ошибку, противопоставляя право индивидуальной морали, а не коллективной. Если под моралью понимать абстрактную высокую нравственность, эпизодически посещающую сознание людей, или представления отдельных духовных аскетов, то такое противопо- ставление оправдано. Конечно, невозможно мерить гражданское право, вызванное грубыми материальными интересами масс, мо- ральными императивами, например, тибетских монахов или индий- ских йогов. Но если сравнивать право с коллективной моралью, тем более - с коллективной моралью обычных людей, никакого проти- востояния здесь не будет. Нет коллективной морали вообще, она всегда имеет конкретно-исторический характер, всегда выражает конкретные социальные отношения, обусловленные объективными потребностями социума. Мораль - требование коллектива, необ- ходимое для удовлетворения его потребностей. Мораль возникает в виде правил, направленных на подчинение индивида коллективу и с целью выживания коллектива. Иеринг и многие другие часто го- ворят о так называемой высокой морали, демонстрирующей альтру- изм отдельных лиц, «героев», по выражению русского народника Н.К. Михайловского и его вдохновителя Т. Карлейля. Но высокие нравственные качества «героев» обусловлены не абстрактными цен- ностями или идеями, а требованиями коллектива. Коллектив нуж- дается в героях, ему необходимы люди, способные ценой своей жиз- ни отстаивать интересы большинства. Индивидуальный альтруизм базируется на коллективном эгоизме. Требования моральных норм не могут быть выше условий жизни коллектива, групповая и обще- ственная мораль выражает эгоизм масс. В этом отношении все со- циальные нормы, рожденные коллективом, в большей или меньшей степени соответствуют друг другу, как бы помогая друг другу.

* См.: Иеринг Р. Дух римского права // Иеринг Р. Избр. труды: В 2 т. СПб., 2006. Т. 2. С. 290-291.

339

Конфликт разных социальных норм начинается тогда, когда кол- лектив дифференцируется, образуются группы с разными интереса- ми, что порождает конфликт норм. Социальные группы, образуясь внутри общего союза, создают свои нормы, вызванные потребностя- ми данной группы. Можно говорить о морали чиновников, военных, священнослужителей, судей, рабочих, бизнесменов, творческой ин- теллигенции, воров, проституток и т.д. Часто можно слышать об аморальности политики, что выглядит пустой, абстрактной фразой, поскольку мир политики вызывает к жизни свою мораль, главный тезис которой четко сформулировал Н. Макиавелли: «цель оправ- дывает средство». Между социальными группами и обществом, между самими группами устанавливается связь в виде компромисс- ных норм, принимаемых всеми или большинством участников сло- жившихся отношений. Длительное устойчивое состояние группы и общества в целом может свидетельствовать о действенности при- нятых в них норм. Всегда есть разрыв между нормами и их реализа- цией. Если большинство коллектива перестает выполнять какие-то нормы, это означает, что они себя по каким-то причинам изжили. Такие нормы постепенно отмирают, на их месте появляются другие. Но в целом, если норма ценна для коллектива, она отличается ста- бильностью и выполняется. Если в том или ином сообществе не со- блюдаются нормы морали, установленные самим коллективом, дан- ный факт не дает основание различать нормы и фактические нравы. Если коллектив существует и не распадается длительное время, а заявленные нормы при этом не соблюдаются, это значит, что кол- лектив живет по другим, прямо не заявленным нормам. В данном случае так называемые нравы - это и есть социальные нормы, толь- ко по-другому называемые. Если в коллективе не выполняются ни- какие нормы, он распадается. Самые тяжелые и опасные виды кон- фликта между моралью и правом - это конфликты, возникающие либо внутри государственного аппарата, либо между обществом и властью. Так, развал СССР был во многом обусловлен конфлик- том моральных установок правящего класса и существовавшего на тот момент законодательства. Партийно-хозяйственный аппарат захотел приватизировать государственную собственность и на этой основе создать и легализовать высокие стандарты своей жизни. По- скольку в рамках советского строя этого достичь было нельзя, при- шлось его полностью демонтировать. Конфликт ценностных уста- новок подвластных и норм закона чреват революцией.

Между моралью и правом больше сходства, чем различий, по- скольку оба регулятора обусловлены объективными жизненными потребностями и направлены на удовлетворение интересов коллек- тива. Данный тезис нашел свое убедительное обоснование в социо- логической школе права (Е. Эрлих, Л. Дюги, М. Ориу). Социологи

340

права показали, что главным признаком и права, и морали является их способность регулировать социальные отношения, в этом состо- ит их ценность для общества. Если нормы морали и права утрачи- вают эту способность, их ценность снижается до нуля. И мораль, и право нацелены на регулирование общественных отношений, но с использованием разных механизмов: выполнение норм морали обеспечивается непосредственным принуждением со стороны со- циальных групп, право поддерживается принудительной силой го- сударства. Общество заинтересовано в соблюдении и моральных, и правовых норм, только в первом случае оно считает возможным обходиться без государственного принуждения, во втором, имея в виду важность регулируемых общественных отношений, полага- ет необходимым использовать силу государства. Развивая данные положения, социологи дошли до отождествления морали и права, опираясь на тот аргумент, что если социальная норма фактически регулирует общественное отношение, то, значит, она и есть право. Для правоприменительной практики такой подход неприемлем, но его логика содержит долю истины: и мораль, и право делают одно дело, регулируя социальную жизнь. В этом смысле представляет- ся верным известное утверждение, что право есть минимум нрав- ственности (Г. Еллинек, В.С. Соловьев). Говорить о каком-то па- раллельном существовании двух нормативных систем (морали и права) - значит витать в воздухе, понимая под моралью не фак- тические нормы, вырастающие из самой жизни, а миражи, фанта- зии. Мораль - это фактические нормы, пронизывающие собой всю ткань общественной и государственной жизни. Мораль регулирует взаимоотношения, складывающиеся внутри государственного ап- парата, между властью и подвластными, она выражена в законах и подзаконных актах, в практике их реализации, в поведении самой власти. При таком положении дел мораль и право не противостоят друг другу, а согласованно взаимодействуют. Если под этим углом зрения посмотреть на деятельность государственных органов, на ис- точники права и правоприменительную практику, трудно, а может, и невозможно разграничить право и мораль. Как можно провести границу между правом и моралью в Особенной части Уголовного кодекса, посвященной насильственным преступлениям против лич- ности? Преступления такого рода осуждаются и моралью, и правом. Равенство сторон при обязательственных отношениях - требование и права, и морали. Защита государственного суверенитета, осущест- вляемого государственными органами в рамках их юридических полномочий, - важная цель и права, и морали, и т.д.

Справедливость и право как норма должного. Справедливость и право - элементы культуры, взаимодействующие на трех уровнях: сознания, поведения и позитивного права. Поскольку человеческая

341

культура едина, справедливость и право в одинаковой мере подчи- нены ее императивам. Материальная и духовная культура возникает как способ выживания людей, чем и обусловлены ее свойства. Одно из главных - нормативность, благодаря чему в общество вносится упорядоченность, организованность, стабильность. Нормативность, внося в хаос социальных связей упорядоченность, превращает ин- дивида в личность, делает его социальным существом. Справедли- вость и право имеют один источник - потребность в организации жизни коллектива. Справедливость и право создают модель долж- ного поведения, признаваемую в качестве нормы, обязательной для исполнения. Между справедливостью и правом есть, конечно, раз- личие, но механизм формирования обоих социальных регуляторов один и тот же. Справедливость, подобно праву, появляется в каче- стве требования коллектива, обусловленного его целями и инте- ресами. Справедливость предстает в виде нормы, пригодной для типовых ситуаций и признанной социальной группой, обществом или государством. Она воспринимается как обязанность, которая должна иметь механизм исполнения со стороны индивида, обще- ства или государства. Поскольку справедливость воспринимается людьми как требование к субъекту (индивиду, социальной груп- пе, государству, обществу), люди, столкнувшись с несправедливо- стью, возмущаются и протестуют. Таким образом, нормативность культуры, представая в виде нормативности справедливости и пра- ва, объединяет оба регулятора в норме должного. Норма должно- го, опираясь на предельно широкие ценностные императивы добра и зла, находит свое воплощение в справедливости и праве. Данный тезис верен, если понимать справедливость и право в формальном смысле, как формальные ценности. В материальном, содержатель- ном смысле применительно к конкретной социальной группе спра- ведливость и право могут быть как в согласованном единстве, так и находиться в состоянии конфликта, при этом не переставая быть нормами должного поведения. Поскольку, как было отмечено выше, мораль и право, как правило, состоят в согласованном взаимодей- ствии, норма должного у справедливости и права чаще всего едина.

Справедливость как принцип, цель и идеал права. Трудно най- ти народ (в прошлом и настоящем), который был бы доволен сво- им правом. Любой народ всегда настроен критически и к власти, и к праву, от нее исходящему. В каждом обществе есть восприятие позитивного права как нечто несправедливого. Европейский роман XIX в., неореализм в европейском кино 1940-1950-х гг„ индийское кино показывают нам обывателя, столкнувшегося с «холодным чу- довищем» (Ф. Ницше) в лице полиции, суда, судебного исполните- ля и долговой тюрьмы. Тема простого, маленького человека, попав- шего в руки буржуазного правосудия, - одна из самых популярных

342

в западном искусстве XIX-XX вв. В сюрреализме и экзистенци- ализме она достигает философских обобщений. Роман Ф. Кафки «Процесс» - это повествование о том, как рядовой служащий банка, трепещущий от одной мысли о возможном столкновении с юстици- ей, фактически сходит с ума, преследуемый своими фобиями. Нам показан духовный мир среднего европейца, для которого западная юстиция, а с ней и все буржуазное общество, представляется не- прекращающимся абсурдом. Практически западное искусство вы- носит обвинительный приговор буржуазной юстиции. Вместе с тем представить себе западного европейца или американца вне или тем более без юстиции невозможно. Как верно указывали еще славя- нофилы, одна из главных особенностей человека западной куль- туры - жесткая дисциплина во всех сферах жизни, претворенная в праве. Право - естественная среда обитания западного европейца, он воспринимает мир социальных отношений через призму права, для него право - одна из главных ценностей. Такая укорененность западного европейца в праве, его ярко выраженный легализм дали основание, например, Р. Иерингу и другим юристам сделать вывод о параллельном существовании двух нормативных систем: морали и права. Данный подход создает впечатление, будто человек запад- ной культуры прячет свои моральные ценности где-то далеко в за- днем кармане, подальше от окружающих, а в обществе предстает исключительно как юридический субъект, как участник правоот- ношений. Можно подумать, что западный европеец существует по преимуществу в сфере права, его моральные представления на- ходятся где-то на задворках его сознания в виде фантазий и грез. Г. Маркузе, введя в оборот ныне широко известный термин «одно- мерный человек», имел в виду действие массовой культуры, кото- рая деформирует личность, превращая ее в автомат. Иеринг, от- рицая воздействие морали на право, имел в виду нечто похожее: западный европеец весь, без остатка растворяется в праве, он ста- новится как бы одномерным, места морали в его жизни нет. На са- мом деле никакого явственного дуализма права и морали на Запа- де, конечно, нет. Как представляется, и мораль, и право вырастают из дисциплины труда и подчинены ей. Мораль и право теснейшим образом взаимодействуют, что создает ложное впечатление какой- то одномерности, полного господства права и исчезновения кол- лективной морали.

Вспомним, что юстиция в традициях римского права - это и есть справедливость. В контексте западной культуры справедливость и юстиция, справедливость и право почти отождествляются, что вполне объяснимо. Справедливость - вещь во многом идеальная, существует в форме морального сознания. Однако справедливость представлена и в фактических общественных отношениях, посколь-

343

ку является едва ли не единственным средством разграничения интересов людей. Справедливость, приложенная к конкретным об- щественным отношениям, в высокой степени формализована и де- тализирована, в противном случае она не могла бы выполнять свою регулятивную функцию. Справедливость рождена самой жизнью, ее идеальный характер - лишь отражение в сознании фактических от- ношений в обществе. Ее появление вызвано необходимостью уста- новить баланс интересов между людьми и на этой основе достичь социальной стабильности. Будучи моральной категорией, справед- ливость вырабатывает критерии должного и недолжного поведе- ния, благодаря которым и разграничивается интерес. Иначе говоря, справедливость помимо права выполняет полноценную регулятив- ную функцию именно потому, что практически по всем параметрам сходна с правом. Разница между правом и справедливостью неве- лика: первая в конечном счете опирается на государственное при- нуждение, вторая обеспечивается общественным принуждением. Поскольку справедливость может существовать до возникновения права и помимо права, оправданно будет утверждать, что справед- ливость первична, а право вторично. Позитивное право выстраива- ется как продолжение справедливости, надстраивается над ней, но уже в форме источника права. В этом смысле справедливость есть принцип права, его идеал и цель. Задача позитивного права состоит в том, чтобы зафиксировать общественные отношения в том состоя- нии, на том уровне, который позволит обеспечить баланс интересов и социальную стабильность. Единство позитивного права и спра- ведливости здесь налицо. Позитивное право, вступающее в кон- фликт со справедливостью, так или иначе будет трансформирова- но в сторону сближения со справедливостью. Справедливость - та основа, на которой выстраивается позитивное право. Идти против сложившейся справедливости - значит игнорировать саму жизнь, ведь справедливость - естественное следствие уклада жизни обще- ства. Попытка представить конфликт права и справедливости в ка- честве базового свойства общественных отношений лишена всяких оснований. Как было отмечено выше, кардинальное противопостав- ление права и справедливости, права и морали возможно только при условии, если под моралью и справедливостью понимать случай- ные субъективные представления отдельных лиц или социальных групп. Справедливость как норма коллективной морали - феномен объективный, отражающий силу общественных отношений, факты жизни, с которыми нельзя не считаться. Самый распространенный пример, который обычно приводят противники этико-правового монизма, - конфликт представлений угнетенного класса о спра- ведливости и позитивного права, установленного господствующим классом и защищающего его интересы. Данная теоретическая про-

344

блема решается просто. Если строй, установленный господствую- щим классом, отличается прочностью и стабильностью, значит, его модель справедливости опирается на саму жизнь и потому обнару- живает жизнеспособность и эффективность. Если позитивное пра- во, обслуживающее интересы господствующего класса, начинает давать сбои, перестает быть эффективным, то можно предположить, что избранная модель справедливости себя изжила и жизнь созда- ет или уже создала новые ее модели. В любом случае для правовой системы, ставящей цель быть стабильной и эффективно функцио- нирующей, требуется опора на справедливость. Очевидно, что связь справедливости с публичным и частным правом разнится. Частное право, как правило, ближе к справедливости, публичное - дальше. Именно поэтому смена власти и, соответственно, публичного права далеко не всегда влечет за собой смену частного права. В случае ре- волюции, т.е. радикальной ломки общественного и государственно- го строя, коренным образом меняется и публичное, и частное право. Происходит это потому, что изменилось содержание общественных отношений и представление людей о справедливости. Жизнь меня- ет содержание общественных отношений, включающих в себя новое представление о справедливости, а последняя уже взрывает власть и старое позитивное право.

Справедливость, целесообразность, право. Цель - один из эле- ментов поведения и сознательной деятельности человека, который характеризует предвосхищение в мышлении результата деятельно- сти и пути его достижения. Деятельность человека есть целепола- гающее поведение, имеющее в виду достижение каких-либо целей. Целесообразность предполагает выбор цели, достижение которой служит удовлетворению тех или иных интересов. Целеполагающая деятельность человека состоит в двояком отношении к социальным нормам (морали, справедливости, праву). С одной стороны, соци- альные нормы служат делу обеспечения жизнедеятельности обще- ства, направлены на создание наиболее благоприятных условий, способствующих наиболее полному, максимально возможному по- лучению материальных и духовных благ. Социальные нормы воз- никают в процессе целеполагающей деятельности, одновременно являются ее следствием и необходимым условием. Они направлены на мобилизацию ресурсов коллектива в деле достижения постав- ленных целей. Целеполагающая деятельность формирует, оттачи- вает те стандарты поведения, которые воплощаются в социальные нормы. С другой стороны, между целесообразностью и социальны- ми нормами всегда существует противоречие. Целесообразность предполагает мобильность, нестандартность, постоянный творче- ский поиск путей достижения целей, что неизбежно провоцирует конфликт с социальными нормами, всегда консервативными по

345

своей сути. Социальные нормы закрепляют тот стандарт массового поведения, который в прошлом был оправдан, поскольку неодно- кратно приводил к успешному достижению целей. В этом смысле социальные нормы содержат, хранят тот бесценный социальный опыт, который обеспечивал жизнедеятельность многих поколений. Однако изменение внешних и внутренних условий требует новой модели поведения, ее формирование ведет к пересмотру старых и возникновению новых норм.

Данное противоречивое взаимодействие социальных норм и целеполагающей деятельности - константа общественной жиз- ни, и в этом смысле здесь нет ничего необычного. Проблема состо- ит в том, в какой мере социальные нормы, в частности принципы справедливости, могут быть пересмотрены. Является ли следование справедливости неизменным условием успешной целеполагающей деятельности? Можно ли нарушать справедливость ради целесо- образности? Надо ли, возможно ли вообще противопоставлять справедливость и целесообразность? Справедливость как ценность можно рассматривать в двух значениях: в формальном и материаль- ном. Справедливость в формальном смысле есть мера социальных отношений, в этом качестве она призвана устанавливать баланс интересов, а на этой основе - социальную стабильность. Справед- ливость как формальная ценность - базовый компонент любого общественного устройства. Попрание справедливости или полное ее игнорирование с неизбежностью влечет за собой хаос и распад сообщества. Справедливость в материальном смысле означает ее конкретное содержание применительно к той или иной социальной группе, находящейся в известной культурной среде. Если справед- ливость в формальном смысле - категория неизменная, то спра- ведливость в материальном смысле исторически изменчива и для каждой социальной группы она своя. Каждый коллектив (большой или малый) выбирает ту модель справедливости, которая будет обеспечивать баланс интересов, а с ней - стабильность коллектива. При постановке и достижении целей социальный союз не может без риска собственной гибели игнорировать справедливость как прин- цип своей организации, но, очевидно, изменение содержания спра- ведливости вполне возможно. Переход европейских стран от фео- дализма к капитализму закончился передачей власти от дворянства к буржуазии. В данном случае один тип справедливости сменился на другой, справедливость формального и имущественного нера- венства была заменена на справедливость формального равенства и имущественного неравенства. Поскольку политические и эконо- мические цели дворянства и буржуазии различны, приход послед- ней к власти повлек за собой изменение целей, а с ними — содержа- ния справедливости. При этом справедливость в качестве принципа

346

как была, так и осталась основой организации общества. Следует также иметь в виду, что социальная стабильность и положенная в ее основу справедливость - также одна из главных целей общества. Целеполагающая деятельность предполагает достижение устойчи- вого равновесия социальных сил, предотвращение их острого кон- фликта и распада страны. Социальная стабильность - важнейшая ценность и цель, которая всегда учитывается властью, ищущей пути решения поставленных задач. Стабильность общественной и госу- дарственной жизни - ценность не только для общества, она - не- обходимое и достаточное условие выживания самой власти. Нару- шение справедливости, влекущее за собой социальный хаос, очень часто оказывается слишком высокой ценой за абсолютизацию це- лесообразности. Всемирная история изобилует примерами, когда властная группировка, стремясь обогатиться за счет народа, оказы- валась перед лицом революции или бунта, сметавшего саму власть. Далеко не любые цели, поставленные властью, далеко не всякая ее целеполагающая деятельность могут выдержать противодействие масс, приверженных принципу справедливости.

Справедливость и законность. В нашей литературе под за- конностью обычно понимают требование точного и неуклонного соблюдения и исполнения законов, иных нормативных актов все- ми государственными органами, должностными лицами, негосу- дарственными организациями и гражданами. Понятие законности многомерно, ее рассматривают как идею и требование права, как принцип и свойство юридической деятельности, как метод госу- дарственного руководства обществом, как режим общественной жизни. Все названные определения законности имеют право на су- ществование, так как выявляют ту или иную грань ее реального про- явления. Вместе с тем следует подчеркнуть, что законность в своей основе относится к сфере должного, в своем существе она - идеал, требование, норма-принцип, реализация которой провозглашается как цель. Законность представляет собой некий образ, модель, к ко- торой стремятся общество и государство.

Тема законности поднимается в античности, в Древней Гре- ции и Древнем Риме. Юридическая догматика, разрабатываемая римскими юристами, затем средневековыми глоссаторами и пост- глоссаторами, в явной и неявной форме ставила вопрос о праве как мере равного для всех правомерного и неправомерного поведения и в этом отношении касалась темы законности. В целом культур- но-исторические условия Древнего мира, европейского и русского средневековья мало подходили для вызревания идеи законности. Только буржуазные революции и повсеместный переход к либе- ральной демократии сделали идею и режим законности широко вос- требованными. Защита прав человека, частной собственности и сво-

347

боды рынка потребовала установления режима законности. Вместе с тем если под законностью понимать стремление государства за- ставить всех подчиняться нормам, им установленным, то в режиме законности заинтересовано любое государство. Если требование законности есть одно из проявлений государственного суверените- та, законность - неотъемлемое свойство любого государства. Здесь следует учитывать важные обстоятельства, связанные с доминирова- нием тех или иных источников права, особенностями хозяйства и по- литического устройства. Казалось бы, европейские абсолютные мо- нархии, достигшие своего апогея накануне буржуазных революций, должны были демонстрировать всевластие и мощь суверенитета, но этого не наблюдалось. Конечно, абсолютистский произвол многое го- ворил о возможностях монарха, но в целом его власть была слабой. Деятельность абсолютистского государства была со всех сторон свя- зана обычным правом, сформировавшимся помимо его воли. Только буржуазное государство, объединив страну экономически и полити- чески, оказалось способным в полной мере распространить свой суве- ренитет на всю ее территорию. Законность стала не только и не столь- ко средством защиты прав человека и ценностей демократии, сколько эффективным способом проведения централизованной политики. В идеологическом плане законность предстала как следствие демо- кратии, в политическом и организационном - как способ обеспече- ния государственного суверенитета. С одной стороны, процедурные нормы, гарантирующие справедливое судопроизводство, предста- вительную и непосредственную демократию, с другой - стремление твердой рукой провести свою волю до уровня низового чиновника судебного и административного аппарата.

Таким образом, законность можно рассматривать как одно из проявлений буржуазной демократии и как одно из свойств государ- ственного суверенитета. В обоих случаях речь идет о современном государстве, которое повсеместно появляется в XIX-XX вв. Его важ- нейшая особенность - способность всеохватного и эффективного контроля над подвластным населением, полное и безусловное под- чинение себе всей территории. Современное государство стремится к тоталитарности и в XX в. становится таковым. Появление фашист- ских и коммунистических тоталитарных режимов - только болезнен- ное проявление данной общемировой тенденции, тоталитаризм как мощь и всевластие госаппарата в полной мере воплотился и в буржу- азных демократиях. Рассуждения о прозрачности границ в странах Евросоюза, якобы демонстрирующих небывалый ранее рост свобо- ды, - заурядная политическая демагогия. Современный мир, осо- бенно на Западе, говорит не о расширении свободы, а о невиданном ранее всеобъемлющем, тотальном контроле над каждым индивидом. Средства современного государства позволяют ему быстро найти

348

нужного ему человека в любой точке земного шара и обеспечить его задержание. Объединение современных государств в различные ас- социации многократно усиливает эти возможности. Современное за- падное государство (и не только оно) - это цивилизованный монстр, который под маской гуманизма и законности требует полного себе подчинения. В этом смысле законность есть правовое обеспечение, правовая поддержка, своего рода правовой камуфляж всевластия со- временного государства. По историческим меркам режим законно- сти - относительно новое явление (ему каких-нибудь 200-250 лет) и связано оно с появлением современного государства. Стремление к тоталитарности рождает борьбу за законность, поскольку она - эф- фективное средство установления государственного всевластия. Чем сильнее и мощнее государство, чем больше у него возможностей для тотального контроля, тем выше будет уровень законности.

Взаимодействие справедливости и законности осуществляется в рамках и на основе общих принципов, заложенных соотношени- ем морали и права. Здесь также преобладает единство: законность и справедливость, выражая устремленность к поиску социального компромисса и стабильности, делают одно дело. Взаимодействие справедливости и законности проявляется двояко: 1) в ходе реали- зации государственного суверенитета; 2) в виде соблюдения балан- са равенства и неравенства.

Суверенная государственная власть, требуя от всех полного и безусловного подчинения, реализует принципы, сформулиро- ванные европейскими просветителями, а именно: единство воли и интереса. Теория договорного государства, являвшейся по пре- имуществу умозрительной конструкцией и имевшей слабую связь с жизнью, содержала, тем не менее, здравое зерно. Вполне можно предположить, что государство возникает, длительное время не распадается и функционирует потому, что коллектив, его создав- ший, в нем заинтересован. Все общество, его большинство или го- сударственно образующая его часть демонстрируют в этом случае единство воли и интереса. Государство будет существовать, пока сохраняется данное единство. Единство воли и интереса - фунда- ментальное качество любого коллектива, это - одновременно факт жизни и культуры, закладывающий основы всех социальных норм, институтов и процессов. Единство воли и интереса пронизыва- ет всю ткань социального организма, скрепляя его в единое целое. Требование законности, исходящее от власти, есть одно из прояв- лений единства воли и интереса. Общество заинтересовано в том, чтобы позитивное право отражало данное единство, укрепляло и за- щищало его. Строгие, жесткие и даже жестокие законы (особенно во время чрезвычайных ситуаций, например, войны), как правило, находят поддержку у населения, если они носят всеобщий характер,

349

не знают исключений. В данном случае твердая законность будет восприниматься как акт справедливости, поскольку справедливым считается установление баланса интересов. Твердая законность, проявленная властью, например, в условиях войны, будет понята как защита общего интереса, т.е. той ценности, на достижение кото- рой направлена справедливость. Советский тоталитаризм находил широкую поддержку в массах потому, что социалистическая за- конность воспринималась как средство борьбы за общий интерес. Даже сталинский террор зачастую оправдывался на том основании, что жертвой репрессий мог оказаться любой, независимо от его со- циального статуса и положения. И в настоящее время сталинизм оправдывается во многом потому, что отстаивал общий интерес, а значит, был справедливым. Повторим, что советская партийная диктатура, повинная в гибели миллионов людей, отражала, тем не менее, общемировую тенденцию формирования тоталитарной вла- сти. За последние 100 лет буржуазные демократии, все более стано- вясь тоталитарными, демонстрируют небывалую плотность законов и все большую целеустремленность их исполнения. Все это делается под эгидой борьбы за законность, за общий интерес и потому в це- лом воспринимается как проявление справедливости. Болезненная парадоксальность данной исторической ситуации состоит в том, что в борьбе за законность, за общий интерес, за справедливость извра- щается сама суть либеральной демократии, а именно — сокращается сфера личных и политических свобод.

Справедливость есть баланс равенства и неравенства, примени- тельно к буржуазному обществу - это баланс формального равенства и имущественного неравенства. Буржуазная законность представ- ляет собой режим, при котором защищаются равенство перед зако- ном и право частной собственности. Буржуазия требует законности, равенства в правах, чтобы создать свободный рынок труда и това- ров. В современном мире буржуазная законность - базовая модель, с которой все страны мира прямо или косвенно сверяют свои ориен- тиры. Справедливость - категория гораздо более древняя, чем бур- жуазная законность. Справедливость требует баланса интересов, но в каждой исторической эпохе, в каждой культуре он свой. Буржу- азная культура есть следствие западноевропейского индивидуализ- ма, капиталистического производства и соответствующей культуры труда. Принято считать, что ведущим принципом законности явля- ется всеобщность, т.е. обязанность исполнять позитивное право все- ми субъектами права. Действительно, выведение кого-либо из-под действия закона может быть воспринято как нарушение справед- ливости, а сама законность - в качестве бутафории, прикрывающей произвол власти. В данном случае есть риск общей деградации ре- жима законности, грозящей перерасти в цепную реакцию всеобще-

350

го неисполнения законов. Вместе с тем традиционная буржуазная законность - гораздо более сложный феномен, чем принято об этом думать. Традиционная законность строится одновременно на спра- ведливости равенства и справедливости неравенства, нарушение любого вида справедливости может восприниматься как подрыв за- конности. Так, равенство всех перед законом в целом оценивается как проявление справедливости. Однако признание равенства не- зависимо от возраста, пола, религиозной и национальной принад- лежности может вызывать и чувство несправедливости. В одинако- вых условиях человек более слабый в каком-то отношении (дети, старики, женщины, инвалиды) оказывается в неравном положении. Применение к такому человеку равной мерки закона может вос- приниматься как несправедливость. Равенство при формировании органов государственной власти независимо от национальности мо- жет восприниматься представителями национальных меньшинств как несправедливое. Поэтому в отдельных странах органы власти формируются путем квотирования: национальному меньшинству гарантировано предоставляются места в органах представительной и исполнительной власти. Есть немало случаев, когда неравенство перед законом воспринимается как требование справедливости, на- пример, льготы или иммунитет отдельных должностных лиц (главы государств и правительств, депутаты, судьи, сотрудники спецслужб, дипломаты). Вместе с тем эти же самые случаи, предстающие в об- щественном сознании в избытке, получают оценку как несправед- ливые. При переходе определенных границ льготы и иммунитет должностных лиц начинают восприниматься как привилегии. Юри- дическое неравенство людей по возрасту, полу, физическим особен- ностям (инвалиды) может вызывать чувство справедливости, если это неравенство служит им поддержкой, но может вызывать у них и чувство несправедливости, если неравенство перед законом пред- ставляет их ущербными в глазах общества (женщины, инвалиды). Общий вывод таков: поскольку чувство справедливости зависит от стереотипов социальной среды, государство должно учитывать ее представления о справедливости равенства и неравенства перед за- коном. Поскольку представления общества о справедливости и не- справедливости законов изменчивы, государство должно постоянно следить за данной динамикой. Весьма проблематично найти такое сочетание равенства и неравенства перед законом, которое могло бы устроить все общество, всегда будут люди, воспринимающие су- ществующий баланс равенства и неравенства как несправедливый. Справедливость равенства и неравенства перед законом зачастую просто неуловима, а потому государство часто руководствуется здесь не справедливостью, а целесообразностью.

351