любви", "Мысли о постижении Бога и Христа", "Аскетическая книга", "Истолкование Отца нашего", "Спор с Пирром", "Мистагогия", "Теологические записи" и пр.

Эти произведения значимы и в философском смысле, и в мистико-аскетическом. Максим Исповедник соотносит природу с только мыслимым и ипостаси как конкретное и реальное. Ипостась означает у него не столько индивидуальность, сколько образ и реальную самобытность. Первый человек, по его мнению, был призван соединить в себе тварное бытие, рай со всей землей, превратив всю землю в рай. История мира для него есть история церкви как мистической основы мира. Его теологическое кредо могло бы быть, при известных условиях, опровержением лютеровского ante Litteram: "Кое-кто скажет равнодушно: у меня есть вера, и этого достаточно для спасения". Иаков же возражает: "...и демоны веруют и трепещут". "Вера без дел мертва, как и дела без веры", — заключает Максим.

Возможно, его наибольшим достижением была схватка с монофизитами и монофелитами на Халкедонском Соборе, его борьба с идеей, что Христос наделен одной энергией (монофизиты) и одной волей (монофелиты) божественной природы, что было одной из форм крипто-монофизитства. Максим противостоял такому толкованию со всей твердостью и упорством, настаивая, что у Христа две природы и две воли: божественная и человеческая. Как государственному изменнику ему отрезали язык, отсекли правую руку и сослали в страну лазов (на Кавказ) в 659 году, где через три года он умер. Еще через восемнадцать лет на VI Константинопольском Соборе его тезис о Христе как истинном человеке и истинном Боге" был утвержден официально. Потому и зовут его Исповедником, т. е. "Свидетелем" подлинной веры в Христа, называя "неколебимым, ибо его устами глаголет Истина".

406 Патристика

Иоанн Дамаскин

Иоанном Дамаскиным (673/76 — 777) заканчивается эпоха греческой патристики. Его жития были составлены относительно поздно, поэтому сведения, содержащиеся в них, не бесспорны. Родился Иоанн в Дамаске и носил наследственное прозвище Мансур (что означает "победительный"). Его отец Сергий (а потом и сын) был министром дамасского халифа. Иоанна воспитывал пленный монах-калабриец.

Традиция приписывает Иоанну, помимо богословских трудов "Священные параллели", "Руководство", "О правильном размышлении", "О Святой Троице", "Об образе Божьем в человеке", "О природе человека", "Три слова против порицающих иконы", составление октоиха (системы музыкального восьмигласия), 64 канона гимнов и церковных песнопений, за что заслужил он славу "златострунного".

Иоанн не был оригинальным спекулятивным умом, но был великим систематизатором. Его работа "Источник познания" разделена на философскую часть, историю ересей и теолого-доктринальную в духе Аристотеля. Третья часть, переведенная на латинский язык Бургундием из Пизы около середины XII века под названием "Точное изложение православной веры", стала образцом схоластических систематизаций. Дамаскин был особенно популярен на Востоке. Его сочинения против иконоборцев во многом определили характер и стиль православной полемической литературы. Уже в начале X века сочинения Дамаскина переводятся на славянский язык и становятся известными на Руси. Среди его многочисленных переводчиков — Андрей Курбский. Во многом благодаря Дамаскину философия стала пониматься как богоугодное почтенное занятие, предмет которого — познание сущего как сущего, божеского и человеческого, видимого и невидимого. Философия, по Иоанну, есть искусство искусств и наука наук, "через нее бывают изобретаемы всяческие искусства и всяческая наука; это любовь к мудрости, но истинная премудрость — Бог, и потому любовь к Богу есть истинная философия".

Ему принадлежит развернутая апология христианского культа на основе подробной теории образа. Образы бывают естественные, знаковые, дидактические и символические. Но и человек — образ Бога. С помощью образов можно изобразить весь универсум, тела и фигуры и бестелесных демонов, духов, ангелов. Вслед за Василием Великим он высоко оценивал живописные образы, полагая, что

Последние могикане греческой патристики 407

"цвет живописи влечет меня к созерцанию и, как луг, услаждая зрение, незаметно вливает в душу славу Божию".

Иоанн Дамаскин, в противоположность Отцам Греческой Церкви, бравшим за основу Платона и платонизм, исходил из Аристотеля. На Востоке он пользовался авторитетом, сопоставимым со славою святого Фомы на Западе.

Дионисий Ареопагит (тексты)*

Бог как тождество света и мрака

Божественный мрак — это недосягаемый свет, в котором, как сказано в Писании, обитает Бог. Свет тот незрим по причине чрезмерной ясности и недосягаем по причине преизбытка сверхсущностного светолития. В этот мрак вступает каждый, кто сподобится познать и видеть Бога именно через не-видение и непознавание, но воистину возвышается над видением и познаванием, зная, что Бог — во всем чувственном и во всем умопостигаемом, возглашая вместе с псалмопевцем: "Дивно знание Твое для меня, укреплено оно, и не могу я подняться к нем.

Письма V, 1074 А

В "Символическом богословии" по мере нисхождения от горнего мира к дольнему речь моя становилась все более многословной; теперь же, по мере восхождения от дольнего мира к

Д. Антисери и Дж. Реале. Западная философия от истоков до наших дней. Античность и Средневековье (1- 2) — «Издательство Пневма», С-Петербург, 2003, 688 с , ил

запредельным вершинам, я буду немногословным, дабы по достижении конца пути обрести полнейшую бессловесность, всецело растворившись в Божественном безмолвии.

Но почему же, спросишь ты, положительные суждения о Божественном начинаем мы с самого высшего утверждения, тогда как отрицательные — с самых низших? Так вот, утверждая что-либо о Том, Кто превосходит любое утверждение, в своих суждениях о Нем нам следует исходить из того, что наиболее присуще Ему по природе, а в отрицательных суждениях о Том, Кто превосходит любое отрицание, следует начинать с отрицания того, что наиболее отличается от Него по природе.

* В цитированных фрагментах из сочинений Отцов Церкви использованы также переводы С. С.

Аверинцева по изданию: "Patrologiae cursus completus seria graeca", I Migne, t. 3. (Антология мировой философии в 4-х томах", т. I, ч. 2, М., Мысль, 1969)

408 Патристика

Бог как причина всего сущего запределен всему сущему; не будучи ни бессущностным, ни безжизненным, ни бессловесным, ни безрассудным, Он все же не есть нечто телесное, ибо форма, образ, качество, количество и объем у Него отсутствуют. У Него нет ни чувственного, ни зрительного восприятия, ибо Он не только ничего не воспринимает, но и не есть что-либо из чувственно воспринимаемого...

Бог — не душа и не ум, а поскольку сознание, мысль, воображение и представление у Него отсутствуют, то Он и не разум, и не мышление, потому ни уразуметь, ни определить Его невозможно. Число, мера, малое и великое, равенство и неравенство, подобие и неподобие, покой и движение, могущество и бессилие, бытие, время, сущность — все это чуждо Ему.

Объять мыслью Его невозможно. Он не знание, не истина, не единство, не божество, не благость, не дух, не сыновство, не отцовство... По отношению к Нему невозможны ни положительные, ни отрицательные суждения, и когда мы что-либо отрицаем или утверждаем о Нем по аналогии с Им созданным, то мы ничего не опровергаем и не определяем, поскольку совершенство единственной Причины всего сущего превосходит любое утверждение и любое отрицание.

Превосходство Того, Кто выше всего сущего, беспредельно... полное неведение и есть познание Того, Кто превосходит все познаваемое.

Мистическое богословие, Киев, 1991

Об именах божьих Глава I

§5. Если в самом деле Божественное превосходит всякое слово и всякое познание, пребывает превыше всякого ума и естества, все же существующее обнимает и схватывает, соединяет и предвосхищает, само же ничем не объемлется, не поддается ни чувственному восприятию, ни воображению, ни размышлению, ни наименованию, ни слову, ни осязанию, ни познанию, то каким образом мы можем вести испытующую речь о божественных именах, когда мы доказали неизреченность и сверхсущность божества?..

Итак, для возлюбивших Истину превыше всякой истины непозволительно прославлять сверхсущностнейшее богоначалие, ко-

Последние могикане греческой патристики 409

торое превыше благости и бытия, ни как логос, ни как разум, или жизнь, или бытие, но скорее как превосходящее и исключающее всякое условие, движение, жизнь, воображение, мнение, именование, речь, рассуждение, мышление, сущность, состояние, основание, единение, границу, безграничность или вообще что-либо существующее.

Поскольку же Он, по самому своему бытию, как сущность благости, является причиной всего существующего, то из всех последствий этой причины Его следует прославлять как богоначальное основание добра. Ведь в самом деле Он является средоточием всего; все от Него зависит, все Им предваряется и Им заключается.

§6. И вот, поняв это, богословы восхваляют Его как безымянного и в то же время как носителя всякого имени...

И они даже утверждают, что пребывает оно (сверхсущее) в умах, душах, телах, на небе и на земле, пребывает во вселенной, вокруг и над ней, что оно — сверхсущность, солнце, звезда, огонь, вода, роса, ветер, облако, цельная скала, камень. Оно есть все существующее и ничего из существующего.

Глава II. О соединяющем и различающем богословии и божественном единстве и различии

§2. Мы утверждаем, что богословие иногда пользуется понятиями обобщающими, иногда же различающими, и незаконно было бы ни обобщающее разделять, ни разделяющее сливать.

§3. Итак, обобщающими, принадлежащими целому божеству будут сверхблаго, сверхбожество, сверхсущность, сверхжизнь, сверхмудрость, которые через превосходство выражают отрицание, а также те имена, которые выражают причину, — благо, красота, сущее, жизнерождение, мудрость...

§7. Ибо все Божественное поскольку оно нам раскрывается мы познаем единственно по причастию; постигнуть же то, каким оно является в самом начале и основании, превосходит возможности всякого существа, разума и познания. Например, если мы называем сокровенное сверхсущностным Богом, или жизнью, или сущностью, или светом, или логосом, то мы постигаем своим умом не что иное, как из Него к нам исходящие силы, обоживающие, осуществляющие, животворящие и умудряющие. К самому

Д. Антисери и Дж. Реале. Западная философия от истоков до наших дней. Античность и Средневековье (1- 2) — «Издательство Пневма», С-Петербург, 2003, 688 с , ил

же сокровенному мы устремляемся, отрешаясь от всякой

410 Патристика

умственной деятельности, ибо никто не созерцает его самого как обожение жизни или сущность, которые едва похожи на от вceгo отличающуюся и все превосходящую причину.

Глава IV. О благе, свете, красоте, эросе, экстазе, ревности и о том, что зло не бытийно, не происходит из бытия и не в существующем

1. Итак, как бы там ни было, теперь приступим к рассмотрению имени благого, которым богословы отвлеченно именуют пребожественное божество, называя богоначальное бытие благим, чтобы, как мне кажется, отделяя его от всего существующего, выразить, что благо, будучи благим по существу, самим своим существованием распространяет благость на все существующее. Ибо как наше солнце не рассуждает и не выбирает, но в силу самого своего существования освещает все, что в меру самого своего существования освещает все, что в меру своих сил способно приобщиться к его свету, так и благо, которое превосходит солнце, подобно тому, как запредельный образ превосходит слабое свое изображение, проливает свет на все существующее в меру его восприимчивости. Им же питаются все умопостигаемые и разумные сущности, силы и энергии; благодаря ему существует и обладает неисчерпаемой и неизменной жизнью все, что свободно от всякого тления и смерти, материальности и становления, превратности и текучести, от непостоянства разнообразных изменений. И в качестве бесплотных и духовных они умом постигаются; сами же, как умы, они сверхъестественно постигают, ибо благодаря просвещению они познают смысл (логосы) всего существующего. С другой стороны, они передают сродным духам свое знание. Они пребывают в благости и в ней находят свое утверждение, связь, питание и защиту своих благ.

§2. Сами души со всеми присущими им благами существуют в силу преблагой благости...

Также и растения черпают из благого свое жизненное начало, которое их питает и приводит в движение. И даже неодушевленные и безжизненные естества существуют благодаря благому и через него получают в удел соответственный способ существования...

§4. Благое является причиной также и небесных начал и пределов, той сущности, которая не терпит ни приращения, ни ка-

Последние могикане греческой патристики 411

кого-либо умаления, и беззвучных, если можно так выразиться, движений величественнейших небесных путей и созвездий, их красоты, света и расположения переменных многочисленных движений некоторых звезд...

Все превосходящая Божественнейшая благость простирается от самых высоких и значительных сущностей вплоть до самых до последних, оставаясь все-таки превыше их всех; ни высшие не достигают ее совершенства, ни низшие не выпадают из ее предела: она проливает свет на все могущее быть освещенным, зиждет, оживляет, сохраняет, совершенствует, является мерой всего сущего, его постоянством, числом, порядком, объемом, причиной и целью... Более того, она содействует зарождению чувственных тел, двигает их жизни, питает, растит, совершенствует, очищает и обновляет их... И подобно тому как благость обращает к себе все и, будучи единоначалием и единотворящим Божеством, собирает воедино то, что разрознено таким образом, что все к Нему как к началу, связи и цели устремляется; подобно тому как... к Нему все обращается как к своему пределу и его все вожделеет: разумные и словесные существа — путем познания, чувственные же — путем ощущений, тогда как существа, лишенные чувств, путем естественных движений жизненных порывов и, наконец, безжизненные вещи — через простую пригодность к участию в существовании, так же именно и свет, будучи проявленным образом благого, сводит и обращает к себе все существующее, зрящее, им движимое, освещаемое и согреваемое — словом, все, что объято его сиянием. §7. Это благо прославляется... и как прекрасное и красота, как любовь и возлюбленное, и другими божественными именами, которые подобают украшающему и благодатному великолепию... Это прекрасное и благое является единственной причиной всех многочисленных красот и благ. Из него все сущее воспринимает и свое действительное бытие, и единение, и различия, и тождества, и сочетания противоположностей, и несместимость соединений, и предвидение превосходств, и взаимозависимость равноначальных, и попечения о подчиненных, и самозащиту всех, и нерушимые единства и основания. Прекрасное и благое

— взаимообщение всех во всем соответственно возможностям каждого: их согласованностью и неслиянной

412 Патристика

дружбой; гармонией всего и неразрывной связью сущего; непрерывной сменой поколений; всяким постоянством и подвижностью умов; душ и тел, будучи превыше всякого постоянства и подвижности, утверждает всякое существо в соответственном ему смысле (логосе) и придает свойственное ему движение.

Глава VII. О мудрости, разуме, смысле, истине и вере

§2. Божественный ум в себе содержит всепревосходное ведение а силу того, что, будучи в себе самом основанием всего мира, он предвосхищает и знание всего сущего...

Итак, Божественная мудрость, ведая саму себя, знает все: вещественное — духовно, частичное —

Д. Антисери и Дж. Реале. Западная философия от истоков до наших дней. Античность и Средневековье (1- 2) — «Издательство Пневма», С-Петербург, 2003, 688 с , ил

нераздельно, множественное — единообразно; в этом единстве всего все знает и производит. Ибо если Бог в качестве единственной причины уделяет бытие всякой твари, то в качестве той же самой единственной причины Он знает все, что из Него получило свое существование и в Нем Самом предсуществовало. Для того чтобы познавать существа, Он не отправляется от них, но, наоборот, им уделяет и познание самих себя, и познание иных существ.

Итак, Бог не обладает особым познанием самого себя, отличным от того, каким охватывает сообща все существующее, ибо всепричина, зная саму себя, едва ли не будет знать того, что из нее как из причины проистекает. Следовательно, Бог знает мир не посредством познания существ, но в силу ведения самого себя.

§3. Бог познается во всем и вне всего, познается ведением и неведением. С одной стороны, Ему свойственно мышление, разум, знание, осязание, чувствование, мнение, воображение, именование и все тому подобное; с другой же стороны, Бог не постигается, не именуется, не сказуется и не является чем-либо из того, что существует, и не познается ни в чем, что обладает существованием. Он, будучи всем во всем и ничем в чем-либо, всеми познается из всего и никем из чего-либо. Поэтому мы правильно говорим о Боге, когда прославляем Его, отправляясь от всего сущего и по аналогии со всем тем, причиной чего Он является.

Однако же наиболее Божественное познание Бога мы обретаем, познавая Его неведением в превосходящем разум единении, когда наш ум, отрешившись от всего существующего и затем оставив самого себя, соединяется с пресветлыми лучами и оттуда,

Последние могикане греческой патристики 4I3

с того света, осияевается неизведанной бездной премудрости. Эта же премудрость, как было сказано, должна открыться из всего существующего, сама же, согласно Писанию, созидая все и вечно устрояя Вселенную, является причиной нерушимого всеобщего приспособления и порядка, ибо она постоянно связывает конец предыдущего с началом последующего и таким образом украшает весь мир одним единодушием и согласием.

Глава IX. О великом, малом, тождественном, ином, подобном, неподобном, покое, движении, равенстве

§1. Коль скоро всепричине приписывается и величина и малость, тождество и инаковость, подобие и несходство, покой и движение, то рассмотрим, насколько это возможно, изображения Божественных имен.

§2. Великим Бог именуется в Его собственном величии...

Это величие беспредельно, бесколичественно и неисчетно: Его превосходство выражается в безусловном и преизбыточном излиянии необъятного великолепия.

§3. "Малым" же или "тонким" Он называется потому, что ускользает от всякого веса и измерения и беспрепятственно все проникает. В самом деле, малость является основным началом всего, ибо никогда не встретишь чего-либо, чему не было бы присуще понятие малости. Малость приписывается Богу в том смысле, что Он во всем и через все беспрепятственно распространяется...

Эта малость не количественна и не качественна: она неограниченна, беспредельна, неопределенна, всеобъемлюща, сама же необъемлема.

§4. Тождество же свехсущностно является вечным, непревратным, самопребывающим в том же самом состоянии, всем одинаково присущим. Оно само по себе и в самом себе утверждено и безукоризненно пребывает в совершеннейших границах сверхсущностной тождественности: неизменно, нешатко, неуклонно, неизменяемо, несмешанно, невещественно, особенно просто, непринужденно, неприращенно и неумаленно.

§5. Инаковость же присуща Богу потому, что Он над всем промышляет и, все спасая, всем во всем становится.

414 Патристика

§6. Если же кто называет Бога как тождественного подобным, так как он совершенно, всецело, постоянно и нераздельно себе самоподобен, то нам не следует считать непочтительным Божественное имя подобного.

Однако богословы утверждают, что Бог как таковой, будучи превыше всего, несхож ни с чем, хотя его подобие и нужно тем, кто обращается к Нему и кто в меру сил подражает Тому, Кто превыше всякого определения и разумения, а сила Божественного подобия такова, что обращает всякую тварь к ее причине.

§9. Но, прославляя неподвижного Бога в качестве начала движения, мы обязаны совместить это с богоподобными словами. Прямолинейность [его движения] должна пониматься как непоколебимость и неуклонность исхождения энергий, из которых все рождается; спиралеобразность же — как постоянное исхождение и производительное состояние, и, наконец, кругообразность означает тождество средних и крайних, соединение обнимающих и объемлемых элементов, равно как и обращение к нему тех, кто от него отпал.

Глава XIII. О совершенном и едином

§1. Теперь же остается... перейти к наиболее значимому из имен. Ибо богословие приписывает

Д. Антисери и Дж. Реале. Западная философия от истоков до наших дней. Античность и Средневековье (1- 2) — «Издательство Пневма», С-Петербург, 2003, 688 с , ил