сверхчувственные субстанции, вращающие небеса, человеческие души, все вечное и неразрушимое. Нельзя не заметить попытку Аристотеля отстроить метафизику на основе принципа единства. Двенадцатая книга "Метафизики" завершается словами Гомера: "Не может быть хорошим правление многих, пусть один отдает команды".

Пожалуй, у Аристотеля есть выраженная потребность в монотеизме, ибо он хотел отделить Вечный двигатель от всего прочего, что позволило бы унифицировать систему. Однако введение 55 других вечных и нематериальных субстанций-двигателей нарушает принцип единства, ибо бытийно субстанции не зависят от Вечного двигателя. Отношения между богом и 55 субстанциями остается неясным. Средневековые мыслители предложат назвать эти субстанции ангельскими разумными силами. Однако это удалось сделать только в свете концепции творения.

Бог и мирское

Бог обдумывает самого себя: мирское, изменчивое, несовершенное и конкретно существующее мало занимает его. Абсурдно думать, по Аристотелю, что божественный разум направил свое внимание на что-то мелкое. Лишь то, что достойно особых отличий и божественного внимания, что не подвержено изменениям, может стать предметом его мысли. Такое наведение границ объясняется тем, что аристотелевский бог не является творцом мира, скорее, уже сотворенный мир оказался очарованным богом, подтянулся до него.

Другое ограничение связано с тем, что бог, мысля, любит самого себя, он — предмет любви, сам никого не любит. Бог не склоняется ни перед людьми вообще, ни перед одним человеком в отдельности. Но все мирское и отдельное склоняется перед ним и стремится к близости с ним. Другими словами, бог любим, но он не любовник, объект, но не субъект любви. Поскольку любовь для древних гре-

204 Аристотель

ков — это желание обладать чем-то, чего ты лишен, то у абсолюта не может быть подобного желания по определению. Понятие любви как безвозмездного дара было чуждо грекам. Бог не может любить, поскольку чистый бесстрастный разум не может страдать, а может только мыслить.

Отношение Аристотеля к Платону

Аристотель достаточно резко критиковал платоновский мир идей, доказывая, что трансцендентные, т.е. отделенные от мира вещей, идеи не могут быть причиной существования вещей, тем более их познаваемости. Формы как внутренне присущие вещам Аристотель возвращает миру. Так теория синтеза материального и формального стала весомой альтернативой платонизму.

Стагирит не думал отрицать сверхчувственного характера идей, но с платоновской их трактовкой не соглашался. Идеи, полагал он, суть умопостигаемое обрамление чувственного. Сверхчувственное состоит не из умопостигаемого, а скорее из разумных сил. Идеи, или формы, суть наметки разумного в чувственном, о чем мы уже говорили.

Мысль Аристотеля стала несомненным прогрессом по отношению к платонизму, хотя в полемике, возможно, разум и умопостигаемые формы оказались слишком резко разведенными. Различные формы предстали как результат притяжения богом всего мирского, как небесные продукты притяжения. Синтез платонизма и аристотелизма удался лишь спустя столетия, когда мир форм предстал в виде ноэтического космоса, присутствующего в божественной мысли.

Физика и математика

Опытом системного изучения природного мира стала аристотелевская "Физика". Апория элеатов была решена. Движение не есть переход от бытия к небытию, как полагал Парменид, оно включает в себя переход от одной формы бытия к другой его форме, точнее, от потенциального бытия к актуальному.

Аристотель говорит о четырех категориях движения: порождение и разложение (относительно субстанции), изменение (с точки зре-

Физика и математика 205

ния качества), возрастание и убывание (относительно количества), перенос (с точки зрения места). В соответствии с таким пониманием движения Аристотель разработал теорию места и времени. К

своему природному месту спонтанно тяготеет любой элемент, например пламя всегда стремится вверх. Время он определял "числом движения", выраженном в сначала' и "потом". Бесконечное, по мнению Стагирита, немыслимо в качестве актуального, ведь все тела конечны. Бесконечна только потенциальная возможность увеличивать нечто до бесконечности. Однако в конкретной реальности все имеет конец. Числа — пример бесконечного счета, пространство можно делить на бесконечно малые величины.

Движение характеризует чувственную реальность, оно тесно связано с материей. В подлунном мире есть все формы движения: порождение и распад, изменение, возрастание и убывание, локальное перемещение. Небесным телам присущи только круговые формы движения. Земные тела состоят из четырех элементов (воздуха, воды, земли и огня), а небесные тела — из циркулирующего эфира как пятого элемента.

Что касается математических объектов, то Аристотель считает их характеристиками чувственной реальности, выделить которые можно лишь мысленно. Напомним, что для Платона это была самостоятельная реальность в себе и для себя. Числа и геометрические фигуры потенциально существуют в вещах, стало быть, вполне реально, но актуально они присутствуют лишь в

Д. Антисери и Дж. Реале. Западная философия от истоков до наших дней. Античность и Средневековье (1- 2) — «Издательство Пневма», С-Петербург, 2003, 688 с , ил

абстрагирующей деятельности нашего ума.

Пространство и время как характеристики аристотелевской физики

Физика, по Аристотелю, это вторая философия. Ее предмет — чувственная движущаяся субстанция в отличие от неподвижных предметов метафизики. Современному читателю легко обмануться, ибо физика для нас — по-галилеевски понятая природа. Для Аристотеля это наука о сущностях и формах, поэтому в сравнении с современной математизированной физикой аристотелевскую скорее можно назвать онтологией чувственно воспринимаемого мира.

Теория движения еще со времен элеатов и атомистов была философской проблемой. Однако никем из них онтологический статус

206 Аристотель

движения так и не был установлен. Элеаты не допускали и возможности существования небытия, источника апорий, движение для них было формой перехода к небытию. Неожиданное решение подобных апорий предложил Аристотель.

У бытия есть множество смыслов и значений. Множество этих смыслов задано парой: потенциальное бытие и актуальное бытие, данное в виде действий. Относительно актуального потенциальное бытие выступает как небытие-в-действии. Такая потенция вполне реальна как эффективная способность к актуализации. Движение — реализация того, что в потенции уже есть. Небытие, стало быть, есть форма перехода от потенциального к актуальному.

Дальнейшее развитие этой проблемы мы видим у Аристотеля в виде онтологической структуры возможных форм движения. Он говорит о четырех формах движения:

1)возникновение или разрушение как изменение в субстанции;

2)альтерация как изменение в качестве;

3)возрастание и убывание как изменение в количестве;

4)перенос и перемещение как локальное изменение.

Во всех формах предполагается наличие субстрата, переходящего от одного состояния к другому. Когда материя принимает форму, мы говорим о возникновении; если материя утрачивает форму, говорят о разрушении. Переход от большого к малому и наоборот — убывание и возрастание, а из одного пункта к другому — перенос. Ясно, что лишь тела из материи и формы способны к изменению, значит, гилеоморфные структуры и есть субстрат движения.

Движение происходит в определенном месте. По Аристотелю, есть не просто место, а природное место, к которому тяготеет всякая вещь и элемент по своей природе: огонь и воздух — вверх, земля и вода — вниз. Верх и низ не относительны, они — природные детерминации.

Так что же такое локальность? Место — граница вместилища, там оно соприкасается с содержанием. Затем Аристотель уточняет, что место неподвижно, а границы тела подвижны. Сосуд — перемещаемая емкость, а место — сосуд неперемещаемый Когда одно внутри другого, то они двигаются вместе, как челнок со всем содержимым по речной глади. Место — это вся река, ведь лишь целое недвижно.

Terminus continentis immobilis primus.

Физика и математика 207

В соответствии с таким пониманием пространства движение небесных тел возможно только как круговое. Пустота как место, где ничего нет, немыслима, ибо это противоречие в терминах. Так что же это за ускользающая реальность, как не то, отдельные части чего уже стали, другие готовятся стать, но того, что есть сейчас, никогда нет? Движение по сути есть континуальность, в рамках которой возможно различение моментов на сначала и потом.

Восприятие и исчисление моментов движения предполагают наличие души. Если душа — духовное исчисляющее начало, условие различения моментов, то она же и условие времени. Можно сомневаться, существует ли время без души, но как без нумератора представить себе число? Число — это сосчитанное или исчисляемое. Коль в душе заключена способность нумеровать, значит, время невозможно без душинумератора и души, заключенной в вещах. Эта мысль предвосхищает спиритуалистическую трактовку времени Августином, что лишь недавно стало предметом особого внимания.

Аристотель отрицает актуальное существование бесконечного. Бесконечное существует потенциально, например в виде числа, ибо нет такого большого числа, дальше которого нельзя было бы пойти. Бесконечно пространство, как и время, ибо делимо до бесконечности, а результат деления — опять-таки делимая величина. Аристотель связывал бесконечное с категорией количества, применимой лишь к чувственно воспринимаемой материи. В этом смысле он следует за пифагорейской традицией, полагая, что бесконечное порочно, совершенно лишь конечное и круглое, т.е. замкнутая сфера.

Эфир как пятая сущность, подлунный и небесный мир

Физическая реальность, по Аристотелю, состоит из двух сфер — подлунной и надлунной. Среди множества форм изменения в подлунном мире доминируют порождение и распад Небесные тела движутся по круговым траекториям, в мире звезд нет зарождения, гибели, роста и убывания. Всегда люди наблюдали те же небеса, что видим мы. Значит, материал небесных тел неразложим, а материя подлунного мира сильна потенцией противоположностей и скрыта в четырех элементах: земли, воды, воздуха и огня. Эти элементы Аристотель в отличие от элеатов трактовал как взаимообратимые. Материальный эфир, из которого образованы небеса, дает возможность пространственного перемещения, поэтому философ называет его пятой

208 Аристотель

Д. Антисери и Дж. Реале. Западная философия от истоков до наших дней. Античность и Средневековье (1- 2) — «Издательство Пневма», С-Петербург, 2003, 688 с , ил

сущностью, или субстанцией. Для традиционных четырех элементов характерно прямолинейное движение сверху вниз для тяжелых и снизу вверх — для легких. Поскольку эфир не тяжел и не легок, естественным движением будет круговое. Никем не сотворенный эфир не подвластен ни росту, ни изменению, ни разрушению, как и небеса, из него образованные.

Разделение мира на подлунный и надлунный станет привычным для средневековой мысли, а исчезнет только с началом эпохи Нового времени. Аристотелевская физика, как видим, насквозь метафизична, кульминация ее — обоснование Вечного двигателя. С точки зрения Стагирита, как и большинства греческих философов, именно вечное, неизменное и неподвижное есть условие всего становящегося. Необратимость завоеваний платонизма и его второй навигации очевидна.

Природа математических объектов

В отличие от Платона Аристотель отводил математике весьма скромное место. Тем не менее ему удалось впервые определить онтологический статус математических объектов. Платоники считали числа идеальными сущностями, бытующими отдельно от чувственного. Некоторые платоники соединяли математическое с чувственными образами в мифологемах. Аристотель полагал такую точку зрения неприемлемой. В процессе абстрагирования, рассуждает он, из объемных тел мы можем мысленно получить плоскость с двумя измерениями, затем протяженную линию и, наконец, неделимую точку в пространстве. Без всякой пространственной позиции будет простая числовая единица.

Стало быть, математические числа не суть реальные объекты, но и назвать их совершенно нереальными нельзя. В чувственно воспринимаемых вещах они существуют потенциально, а наш разум умеет выделять числа путем абстракции. Как единицы разума числа актуально существуют лишь в уме, а потенциально — во всех без исключения вещах.

209 Психология

Три части души

Аристотелевская физика исследует не только структуру физического мира, но и неразумные и разумные существа. Творениям с душой и разумом Аристотель посвящает множество трактатов, самый оригинальный среди которых — трактат "О душе".

Одушевленные существа отличаются от неодушевленных тем, что обладают витальным началом — душой. Что же такое душа? Отвечая на этот вопрос, Аристотель вписывает ее в метафизику гилеморфизма. Все вещи суть сплав материи и формы: потенциальна материя, а форма — активная энтелехия. Для живых существ это означает, что тело есть потенциальный субстрат, форма как актуализация жизни дана в виде души. "Следует считать душу существенной формой физического тела, имеющего жизнь в потенции, а субстанция как форма есть энтелехия. Душа, следовательно, есть первая энтелехия физического тела, потенциально обладающего жизнью". Так Аристотель дал душе определение, на многие века ставшее хрестоматийным.

Витальные феномены предполагают наличие некоторого набора постоянных операций. Так, душа как витальное начало имеет способности, функции и ответственные за разные действия части. Основные функции бывают вегетативного свойства (рождение, питание и рост), чувственно-моторного характера (ощущение и движение), интеллектуального свойства (познание, установка, выбор).

В соответствии с делением функций душа, по Аристотелю, имеет три части: 1) вегетативную, 2) чувственную и 3) рациональную. У растений есть только вегетативная часть души, животные имеют растительную и чувственно-животную душу. У людей есть все три части. Для обладания разумной душой необходимо иметь животную и растительную части. Однако растительной частью можно обладать и без прочих двух.

Вегетативная душа и ее функции

Самое простое начало жизни, регулирующее биологическую активность, — это растительная душа. Аристотель существенно корректирует натуралистов, полагая, что причиной роста не могут быть

210 Аристотель

ни огонь, ни тепло, ни материя вообще как таковые. Правило, несущее пропорции роста в процессе развития организма, — это душа. Так же обстоит дело с питанием, которое не есть механическая игра подобных или разнородных элементов. Питание — это ассимиляция неподобного при участии души и ею производимого тепла.

Растительная душа отвечает за репродукцию, являющуюся целью любой конечной формы жизни. В самом деле, любая, даже самая элементарная витальная форма создана для вечности, а не для смерти. Самое естественное проявление живого существа — порождение другого, себе подобного: животным — животного, растением — растения, человеком — человека. Смертные существа не могут участвовать в божественном непрерывно, обреченные на гибель, они не могут оставаться вечно собой. Так, остается не то же, а подобное ему существо, хотя вид все тот же.

Чувственная душа, вожделение, познание и движение

Уживотных, помимо растительных свойств, есть ощущения, аппетит (вожделение) и моторные функции. Начало, ответственное за эти операции, — чувственная душа. Первая и наиболее важная функция чувственности — ощущение. Предшественники считали, что аффект и страсть есть изменение схожего под действием схожего. Демокрит и Эмпедокл полагали, что взаимодействуют неподобные элементы. Аристотель и здесь применяет концепцию потенции и акта.

Унас есть способность ощущать не актуальная, а потенциальная. Топливо не горит, пока мы не

Д. Антисери и Дж. Реале. Западная философия от истоков до наших дней. Античность и Средневековье (1- 2) — «Издательство Пневма», С-Петербург, 2003, 688 с , ил