58. Китайская делегация отправляется в обратный путь

9 числа (30 августа.) мы очень рано снялись с лагеря. Московский посол прислал несколько своих людей, чтобы проводили нас в течение первого дня пути, и они ехали с нами, пока мы не остановились на ночь. Среди них был один голландец, которого судьба занесла сюда в поисках счастья. 10 числа (31 августа.) москвитяне отправились обратно в Нерчинск, мы же продолжали свой путь. В этот день наши послы отправили двух гонцов ко двору, чтобы уведомить императора и просить награды за успех. Меня и моего сотоварища не было в то время, когда послы в присутствии сотни сановников давали гонцам наказ, как они должны докладывать. Послы говорили обо мне и моем сотоварище такие слова, что я не буду их повторять, чтобы не возбуждать зависть, а также из-за моего уважения к скромности. Все же как правдивый человек я не могу все замалчивать. Я повторю только заключение, оставляя предшествующее людям с хорошей интуицией. «Скажите императору, — сказали послы, — что желанный успех проистекает из сопутствующей императору неизменной удачи; также скажите, что император проявил великую человеческую мудрость, избрав двух монахов, которым, и мы не стыдимся это признать, мы обязаны всем. Много раз, когда казалось, что дело загублено, они все спасали. Если бы их не было с нами, мы бы ничего не добились. Скажите это и ничего не упустите». После этого сообщения некоторые сановники горячо поздравили нас. Я не понимал, почему они это делали, но они ответили, что так надо. Люди низшего сословия до сих пор также придерживаются этого мнения.

59. Китайские послы хвалят иезуитов за проделанную ими работу

Когда в конце концов я дознался до причины поздравлений, я решил зайти к послам и поблагодарить их. Все они сидели за беседой, я немного наклонил голову по татарскому обычаю и выразил им благодарность за хорошее мнение. Я сказал, что все, что я и мой сотоварищ делали, мы делали из верности императору и что для меня было бы более чем заслуженной наградой, если бы император узнал об этом. Плохо было бы, если бы они по злобе утаили все, как это делали те, кто оклеветал ранних монахов-иезуитов. Я склонил голову, они сделали то же самое и сказали: «Это мы должны идти и хвалить вас, а вы приходите и благодарите нас. Мы украли бы ваше доброе имя и вашу честь, если бы мы поступили иначе, ибо все знают, что заслуга целиком принадлежит вам».

Один сановник сказал: «Сохранению нашей чести и спасению нашему мы обязаны вам, ибо без вас с каким лицом мы вернулись бы в Пекин?». И много раз я слышал подобные речи, когда нас поздравляли с успехом: они поворачивались к нам и повторяли то, что я уже говорил. Однажды дядя императора сказал: «Хотя представление, которое я составил о Вас, было в общем правильным, я не знал, что вы будете служить императору всем сердцем, отдавая все силы». Другой прибавил: «Я не представлял себе, что вы такие люди».

Однажды они решили сделать новый перевод мирного договора на татарский язык, и, когда я сказал, что незачем заново переводить его, они отказались слушать приведенные мною доказательства, говоря: «Мы признаем вашу заслугу во всем этом; нам достаточно вашего мнения; так зачем же приводить еще доводы?». Кроме этих публично сделанных заявлений у меня есть еще письмо, написанное дядей престолонаследника (он по приказу императора был послан вперед нас с подробным донесением), о том, что он уведомил лично императора о вышеупомянутом. Я сохраняю это письмо как [730] доказательство на случай, если кто-либо попытается иначе осветить происшедшее. Хвала господу богу за то, что по милости своей дал сухой ветви принести плод, да еще в таких трудных и опасных обстоятельствах.

Когда послы достигли Пекина и доложили императору, он сказал: «Переговоры, которые тянулись более двадцати лет, теперь наконец завершены». Из этого видно, как близко к сердцу принимал он все это и как велика была его радость, когда он получил доклад. В другой раз он сказал: «В этом деле все было сделано в соответствии с моими желаниями».