Глава третья

День цзя-у второй луны 25 года правления Канси (21 февраля 1686 г.). — Приказано отправить хэйлунцзянскому войску щитников и пушки

Император указал Военному приказу и Приказу общественных работ: «Войску в Хэйлунцзяне весьма настоятельно необходимы порох и ядра. Дождавшись, когда зазеленеет трава, послать из Тайпусы Императорских конюшен 200 верблюдов с порохом, ядрами, а также с вновь отлитыми пушками. Еще отобрать 100 воинов с осадными щитами и отправить их [в Хэйлунцзян], приказав Баньдарша и Лантаню принять над ними командование. Приказать цзолинам, хуцзюньсяо из Ведомства дворцовых дел — Маньцзиньци, Ивану и другим — ехать вместе с ними».

День у-сюй (25 февраля 1686 г.).— Приказано цзянцзюню Сабсу и другим идти с войском для осады Албазина

Ранее Сабсу доносил: «Цзяоцисяо Сяокэсэ и другие были посланы в разведку для выяснения положения русских. По возвращении Сяокэсэ доносил: “Я достиг мест, недалеко отстоящих от Албазина, но вследствие того, что у меня было мало людей и лошади устали, до Албазина я не добрался. На обратном пути я встретился с Цинцзиэром из цилэр, который сообщил, что русские снова вернулись в Албазин, отстроили город и поселились в нем". Я, верноподданный, прошу разрешить мне ко времени таяния снегов направить построенные корабли и лично повести воинов и офицеров на искоренение неприятеля».

Ознакомившись с докладом Сабсу, император решил, что доклад основан на слухах и Сабсу не посылал людей для разведки положения в Албазине и получения достоверных сведений. Поэтому мы не можем без достаточных оснований посылать войска. Было повелено Сабсу, ланчжуну Лифаньюаня Маньпи и другим получить с помощью разведки точные сведения и доложить.

Через некоторое время Маньпи донес: «Я, верноподданный, послал заместителя вождя солонов Умубурдая и других к Албазину. Они захватили в плен русского Аксенку [Федорова], который на допросе показал, что в прошлом году начальник Нерчинска Иван [Власов] приказал Алексею [Толбузину] во главе более 500 человек снова прибыть в Албазин и отстроить город на прежнем месте. Его стена сделана из двух рядов бревен, засыпанных посередине землей, толщина стены 1 чжан 5 чи, высота — 1 чжан. Снаружи бревна залиты глиной. Мы спросили, на сколько месяцев русским хватит продовольствия. Пленный ответил, что собранного зерна вполне хватит на два года».

Когда доклад был представлен ко двору, император дал указ:

«Ныне русские снова вернулись в Албазин, отстроили город и поселились в нем. Если не поспешить их немедленно уничтожить, они непременно создадут запасы провианта, будут упорно обороняться, и тогда одержать над ними победу будет нелегко. Следует приказать Сабсу и другим временно приостановить переселение семей. В соответствии с прежней просьбой Сабсу пусть он поторопится с ремонтом боевых судов и, возглавив офицеров и воинов из Гирина и Нингуты, спешно отправится в город Хэйлунцзян. Когда он прибудет туда, пусть в соответствии с обстановкой оставит для охраны города мукденских воинов и отправится для взятия Албазина только с 2-тысячным отрядом. [Следует] также держать в резерве достаточное число офицеров и 400 фуцзяньских щитников, находящихся ныне в китайских Восьми знаменах, которым приказать выступить под командованием Линь Син-чжу».

День гэн-инь четвертой луны (18 апреля 1686 г.). — Приказано Лантаню и другим быть советниками по военным вопросам

В этот день император, зная о том, что Лантань, Баньдарша и Мала хорошо знакомы с географическими условиями [Хэйлунцзяна], приказал им отправиться в хэйлунцзянское войско. Дополнительно послал указ Военному приказу: «Так как Лантань и другие хорошо знакомы с географическими условиями местности, их посылаем и приказываем им исполнять обязанности советников по военным вопросам». [682]

День и-сы седьмой луны (13 августа 1686 г.). — Приказано на один год освободить солонов и дауров от предоставления дани ко двору

Император дал указ Военному приказу и Лифаньюаню:

«Наше войско осадило Албазин, но русские, хотя и оказались в чрезвычайно тяжелом положении, продолжают стоять насмерть.

Сейчас приближаются холода, и на монгольских почтовых станциях на тракте от Молэгэня до Албазина возникают трудности, связанные с тем, что в предстоящие зимние месяцы для лошадей не будет хватать кормов. Следует освободить солонов и дауров от предоставления дани ко двору в нынешнем году, а обязать их поставить имеющийся у них фураж и заготовленное военное снаряжение. Приказываю Минъаю и Мала обсудить и установить, сколько персонала и лошадей нужно иметь на каждой из монгольских почтовых станций. Решение по этому вопросу официально направить главнокомандующему над солонами Хунцзи и ланчжуну Маньпи, чтобы они отобрали для работ нужное число людей из солонов и дауров, а также приготовленных здесь лошадей. Кроме того, из числа офицеров и воинов, отправленных под началом Бодина для строительства крепости и ведения земледелия, необходимо отобрать 200 человек и временно их оставить в Молэгэне. Остальных же всех отослать обратно».

День цзи-ю (4 сентября 1686 г,). — Приказано послать грамоту русскому Белому царю

Император дал следующий указ Государственному совету:

«В прошлом русские вторглись и захватили Албазин и Нерчинск, убивали наших людей, тревожили границы. Мы повелели послу русского Белого царя Николаю [Спафарию] отвести своих людей назад. Но от русских не последовало ответа, напротив, вторжения с русской стороны продолжались, русские бесчинствовали и беспокоили наших людей. Мы полагали, что Николай не доставил нашего указа русскому Белому царю, и поэтому повторно приказали взятому нами в плен русскому отправиться из мест Халхи с грамотой к Белому царю. Но и эта грамота осталась без ответа.

Поэтому мы послали войска к Албазину для привлечения русских на нашу сторону, мы не убили ни одного человека. Русскому начальнику Алексею [Толбузину] было приказано уйти с нашей грамотой в свои места.

Русские же, узнав об уходе нашего войска, снова возвратились в Албазин, где возвели стены и обосновались на жительство. Наш двор неоднократно посылал [к русскому царю] грамоты, но ни разу не получал ответа, а между тем русские, находящиеся в Албазине, стоят здесь насмерть и не соглашаются уходить. Вероятно, это произошло потому, что прежние наши грамоты задержались в Нерчинске и других местах и не дошли до места назначения или же оттого, что русские, проживающие в Албазине, все осужденные преступники и не могут возвратиться на родину. Все это трудно точно выяснить.

Ныне из беседы с послом Голландского государства, привезшим дань, мы узнали, что его страна находится по соседству с Русским государством и они понимают язык друг друга. Следует составить указ, скрепив его печатью Военного ведомства, и отдать этот указ голландскому послу для пересылки русскому Белому царю. В указе уведомить его, что мы посылали к нему грамоты неоднократно, потребовать, чтобы он отозвал русских из Албазина и Нерчинска, установить в определенном месте границу, которую ни одна из сторон не должна нарушать. Тогда население, живущее по обеим сторонам этой границы, сможет спокойно жить и никогда не нарушать дружественные отношения. Когда русский Белый царь будет посылать нам ответное донесение, пусть его посланник едет к нам прямо сухопутной дорогой. Если же сухопутной дорогой приехать трудно, то он может отправить свой ответ для передачи нам через Голландию.

На основании данного [указа], переслать грамоту с послом Европейского государства (Голландии.— Г. М.) для вручения русскому Белому царю».

День дин-чоу восьмой луны (2 октября 1686 г.).— Указ цзянцзюню Сабсу о необходимости принять военно-оборонительные меры

Император указал Сабсу и другим: «Приближаются холода, и скоро река станет. В связи с этим вам надлежит все тщательно обдумать и заблаговременно подготовиться. Вероятно, русские упорно обороняются в Албазине потому, что рассчитывают на [683] подкрепление, и к тому же надеются, что когда река станет, наше войско уйдет. Хотя в настоящее время наши войска и выкопали рвы для обороны, но о том, как укрыть суда после того, как замерзнет река, каким образом обеспечить фуражом лошадей и как отразить нападение противника в случае прибытия [к нему] подкреплений, и не допустить их вступить в город — обо всем этом вы должны тщательно подумать и [о принятых мерах] секретно доложить».

Вскоре Сабсу донес: «Мы, верноподданные, строго выполняем высокое повеление. В настоящее время в лагере с трех сторон вырыты рвы и насыпаны валы. За рвами поставлен деревянный частокол и рогатки. Повсюду расставлены сторожевые посты. К западу от города, на противоположном берегу реки, размещен отряд. Если оставить наши суда у восточного или западного берега реки, то их трудно будет удержать вследствие быстрого течения. Мы опасаемся, что, пока река не замерзла, по ней могут проскользнуть русские, а из Нерчинска можно ожидать подкрепления. Поэтому с целью обороны, мы распределили воинов по обоим берегам реки, вдоль которых поставлены наши суда. В 6 — 7 ли от города вверх по течению реки имеются удобные бухты, где после того, как река станет, можно держать наши суда. Для охраны судов сюда выделен специальный отряд воинов, которому приказано преградить путь подкреплению, если оно прибудет из Нерчинска.

Половину всех истощенных лошадей следует отправить в Айхунь, а остальных в Молэгэнь, приказав поставленным для охраны тех мест мукденским офицерам и воинам содержать их».

Когда доклад поступил, император дал следующий указ:

«Если передать лошадей, направляемых в Молэгэнь, на содержание находящимся здесь мукденским офицерам и воинам, то провианта и фуража будет израсходовано еще больше. Можно приказать взять присланных лошадей на содержание главнокомандующему над солонами Хунцзи. Мукденских же офицеров и воинов отправить обратно. Лошадей, отправляемых в Айхунь, кормом должны обеспечить айхуньские офицеры и солдаты».