права под условие или в зависимость от наступления срока, а фиксируют в договоре обязательство клиента произвести уступку требования

вбудущем, то единственно логически допустимые модели определения механики перехода права в такой ситуации состоят либо в переходе права при доставке волеизъявления одной из сторон (модель опциона), либо

впереходе права в момент подписания двустороннего распорядительного акта о переходе права. В обоих этих случаях имеет место тот или иной вариант «оформления» перехода права. Согласованный сторонами механизм перехода права должен в силу принципа договорной свободы иметь определяющее значение. С учетом этого данную несколько странную норму, видимо, следует интерпретировать таким образом: если из текста договора следует, что переход права не происходит в момент заключения договора, а отложен, то в сомнительных ситуациях, когда текст договора допускает двоякую интерпретацию, подразумевать следует вариант автоматического перехода права, а не вариант перехода права на основании двустороннего или одностороннего волеизъявления. Впрочем, трудно представить себе практическую ситуацию, в которой это правило может применяться. В любом случае сторонам, решившим отступить от общего правила перехода существующего права в момент заключения договора факторинга, следует четко описывать механизм перехода права во избежание спорных ситуаций.

Статья 827. Ответственность клиента перед финансовым агентом

1.Если договором факторинга не предусмотрено иное, клиент несет перед финансовым агентом ответственность за недействительность де­ нежного требования, являющегося предметом уступки.

2.Утратил силу с 1 июня 2018 г. – Федеральный закон от 26 июля 2017 г. № 212-ФЗ.

3.Клиент не отвечает за неисполнение или ненадлежащее исполнение должником требования, являющегося предметом уступки, в случае предъ­ явления его финансовым агентом к исполнению, если иное не предусмо­ трено договором между клиентом и финансовым агентом.

Комментарий

1. Ответственность за недействительность. В п. 1 комментируемой статьи продублирован тот подход, который закреплен в действующей редакции ст. 390 ГК РФ. По общему правилу клиент (цедент) отвечает

752

перед фактором (цессионарием) за действительность уступаемого требования.

Что здесь понимается под ответственностью? В качестве санкций за уступку недействительного требования ст. 390 ГК РФ упоминает а) взыскание убытков и б) возврат уплаченной цены. На самом деле этот перечень далеко не полный, а кроме того, не учитывает того, что сама уступка может происходить в контексте разных договоров, специфика которых может предопределять особенности применения цессионарием средств защиты. В этом проявляется известная ошибка законодателя, включившего в общие правила о цессии, которые должны касаться лишь самого перехода права (распорядительной сделки), нормы, которые регулируют отношения между цедентом и цессионарием, создающие правовое основание для уступки. При этом законодатель не учитывает то, что эти нормы могут оказаться неуместными или несправедливыми в контексте принципиально различающихся договорных конструкций с разными каузами договора. В ряде случаев законодатель этот нюанс учел и исключил применение ст. 390 ГК РФ в контексте отдельных договоров. Например, в силу п. 3 ст. 576 ГК РФ правило ст. 390 ГК РФ об ответственности цедента не работает в случае дарения требования.

Аналогичная проблема возникает и в контексте уступки требования в рамках трех различных моделей факторинга. Далее рассмотрим то, как правила комментируемого пункта, дублирующие правила п. 1 ст. 390 ГК РФ в отношении факторинга, соотносятся с конструкциями безвозвратного, обеспечительного и инкассо-моделей факторинга.

Также ниже в контексте каждой из трех моделей факторинга будет разобрана проблематика применения нормы, допускающей исключение ответственности цедента за действительность уступленного права.

1.1. Безвозвратная модель факторинга. Когда речь идет о возмездной уступке требования в обмен на уплату цены, или безвозвратной модели факторинга, мы имеем дело с куплей-продажей. В такой ситуации на случай выявления недействительности уступленного требования налицо нарушение обязательства продавца передать оговоренное имущество. Соответственно, логично давать фактору (цессионарию) право на отказ от договора и вытекающее из реализации этого права прекращение долга фактора по уплате еще не уплаченной цены, а также право требовать возврата уплаченной цены. Иначе говоря, последствия уступки недействительного требования должны быть идентичны тем, которые возникают в случае непередачи продавцом обещанного товара. Если часть из уступленных требований оказалась

753

недействительна, цессионарий (фактор) может отказаться от договора либо в пропорциональной части, либо в целом, если непередача данной части требований представляет собой существенное нарушение в отношении всего договора и оправдывает тотальное непропорциональное расторжение (п. 2 ст. 328, п. 1 ст. 466, п. 2 ст. 488 ГК РФ) (о применимости в контексте возмездной уступки требований правил об отказе от договора из регулирования купли-продажи см. Определение КЭС ВС РФ от 8 июня 2015 г. № 304-ЭС14-8595).

Правомерная реализация фактором права на отказ от договора, во-первых, прекращает долг фактора по оплате недействительных, а следовательно, и непереданных требований (а в случае тотального расторжения – и долг фактора по оплате всей цены договора). Это не упомянуто в ст. 390 ГК РФ (законодатель забыл о возможности ситуации, когда недействительность требования выявляется ранее, чем вся цена была уплачена), но в полной мере следует из правил ст. 453 ГК РФ о прекращении обязательств при расторжении договора. Во-вторых же, отказ от договора дает фактору право требовать возврата уплаченной за недействительное требование цены (а в случае тотального расторжения – всей цены договора). Последнее вытекает из общих правил ст. 453 ГК РФ о последствиях расторжения договора и прямо упомянуто в п. 3 ст. 390 ГК РФ. Естественно, если фактор сразу обращается к клиенту с требованием о возврате уплаченной цены, такое волеизъявление подразумевает и отказ от договора.

Кроме того, п. 3 ст. 390 ГК РФ допускает взыскание с цессионария убытков. Эта санкция вполне уместна и в контексте безвозвратной модели факторинга, так как здесь налицо нарушение обязательства передать требование. Если цессионарий (фактор) правомерно отказался от договора, он получает еще и право на взыскание убытков, вызванных правомерным расторжением нарушенного договора (п. 5 ст. 453, ст. 393.1 ГК РФ).

Наконец, из правил ст. 330 ГК РФ следует возможность согласовать в договоре штраф, который клиенту надо будет уплатить на случай выявления недействительности уступленного требования, либо штраф, который клиент будет обязан уплатить на случай правомерного расторжения фактором договора в ответ на выявление недействительности уступленного требования.

Также комментируемый пункт допускает возможность исключения ответственности клиента за недействительность уступленного требования. Но в п. 1 комментируемой статьи отсутствует упомянутое в п. 1 ст. 390 ГК РФ важное ограничение для включения в договор условия об освобождении клиента (цедента) от ответственности на случай

754

недействительности уступаемого права. Такое условие согласно п. 1 ст. 390 ГК РФ допустимо, если недействительность требования вызвана обстоятельствами, о которых цедент не знал или не мог знать либо о которых он предупредил цессионария, в том числе обстоятельствами, относящимися к дополнительным требованиям, включая требования по правам, обеспечивающим исполнение обязательства, и правам на проценты. Смысл данного ограничения очевиден: если цедент заранее знает или имеет основания знать о недействительности уступаемого требования и при этом он не предупредил об этом цессионария, то либо попытка уступить такое требование представляет собой явно недобросовестное поведение (в случае точного знания клиента о недействительности), которое не может иметь правовой защиты, либо перенесение на цессионария риска просто несправедливо (в случае, когда цедент точно не знал, но мог знать о недействительности, однако цессионария не предупредил). Если же цедент о недействительности требования не знает и не имеет оснований знать, или он знает о возможных проблемах с действительностью требования и предупредил об этом цессионария, договорная свобода, по мысли законодателя, торжествует: цессионарий просто принимает на себя дополнительный риск, который, разумеется, при разумности сторон должен быть учтен в цене, т.е. в размере предоставляемого финансирования. Несмотря на то что упомянутое выше ограничение встречается лишь

вобщих нормах об уступке требования, а в комментируемой статье оно отсутствует, не вызывает никаких сомнений тот факт, что оно распространяется и на договоры факторинга и должно учитываться сторонами при формулировании пределов ответственности клиента перед финансовым агентом.

Впрочем, до сих пор не вполне прояснено, распространяется ли упомянутая в п. 1 ст. 390 ГК РФ, а следовательно, и в п. 1 комментируемой статьи свобода сторон исключить ответственность на случаи применения договорной ответственности в узком смысле (т.е. возможности взыскания убытков), либо в договоре можно согласовать, что при выявлении недействительности требования цессионарий не может отказаться от договора и обязан внести оплату за уступаемое право (как выяснилось, несуществующее), если она еще не внесена, а также не может требовать возврата уплаченной цены, если цена им уже уплачена. В принципе, отказ от договора не является мерой ответственности по смыслу норм ГК РФ. Не является мерой ответственности и возврат уплаченной цены при расторжении договора (к такому требованию

всилу ст. 453 ГК РФ применяются нормы ГК РФ о неосновательном обогащении). Так что открыта дорога для буквального толкования

755

нормы п. 1 ст. 390 ГК РФ и допущения возможности исключения по условиям договора лишь ответственности в строгом смысле слова (т.е. взыскания убытков). Впрочем, сложность состоит в том, что и право на возврат уплаченных средств, и взыскание убытков упомянуты в ст. 390 ГК РФ, которая в целом называется «Ответственность цедента», что может намекать на то, что в контексте ст. 390 ГК РФ ответственность понимается в более широком смысле. Данный вопрос

всудебной практике пока не прояснен, так как сама норма п. 1 ст. 390 ГК РФ, допускающая оговорку об исключении ответственности на случай недействительности, вступила в силу 1 июня 2018 г. одновременно с новыми правилами о факторинге.

1.2.Ответственность клиента за действительность требования

вконтексте обеспечительной модели факторинга. Как представляется, если уступленное фактору в качестве обеспечения заемных обязательств клиента требование оказалось недействительным, должны применяться не правила ст. 390 ГК РФ и комментируемого пункта, а правила ст. 813 ГК РФ о нарушении заемщиком обязательств предоставить обеспечение, ведь недействительность уступленного требования представляет собой нарушение обязательства заемщика предоставить эффективное обеспечение. Согласно ст. 813 ГК РФ займодавец в такой ситуации, выявив недействительность уступленного требования после выделения заемного финансирования, получает право на акселерацию заемного долга (досрочное истребование долга) с начислением согласованных процентов до даты фактического возврата займа. Эти же правила в силу п. 5 ст. 824 ГК РФ должны применяться и к займу, облеченному в форму договора факторинга.

В силу прямо выраженной диспозитивности правил ст. 813 ГК РФ стороны могут в договоре исключить возникновение у фактора указанных прав на случай недействительности уступленного в качестве обеспечения требования или оговорить иные ограничения. Например, при уступке в целях обеспечения целого «пула» требований стороны могут оговорить, что при недействительности части из уступленных требований, в сумме не превышающих тот или иной процент от суммы предоставленного финансирования, право на акселерацию всего долга не возникает. В такой ситуации недействительность уступленного требования не мешает заемным отношениям продолжаться по обычной заемной модели. Впрочем, как представляется, в ситуации, когда клиент знал или должен был знать о недействительности уступаемого права (или значительной части «пула» уступаемых прав), но не предупредил об этом фактора, условие договора, ограничивающее указанные в ст. 813 ГК РФ права на случай выявления недействительности

756

уступленного требования, должно признаваться ничтожным. Это можно вывести из применения п. 1 ст. 390 ГК РФ, общих правил ГК РФ о добросовестности (п. 3–4 ст. 1 ГК РФ), а также из расширительного применения правила п. 4 ст. 401 ГК РФ.

Кроме того, нет никаких сомнений в том, что в случае выявления недействительности уступленного в целях обеспечения требований фактор имеет право требовать возмещения убытков за нарушение обязательств предоставить эффективное обеспечение по общим правилам договорной ответственности. Договором взыскание убытков может быть исключено, кроме случаев, когда клиент знал или должен был знать о недействительности уступаемого требования, но не предупредил фактора.

Кроме того, ряд санкций может быть согласован и в самом договоре (например, условие о повышении процентной ставки в случае ничтожности обеспечения).

1.3. Ответственность цедента и инкассо-факторинг. При уступке требования для целей формирования условий для оказания фактором услуг по взаимодействию с должником от своего имени, взыскания долга и передачи полученного клиенту за вычетом вознаграждения фактора, уступка не представляет собой полноценное договорное предоставление, находящееся в синаллагматической связи со встречными обязательствами фактора по оказанию услуг. Уступка здесь носит вспомогательный характер и является исполнением кредиторской обязанности обеспечить должнику возможность исполнить свое обязательство оказать соответствующие услуги. Если требование не уступ­ лено, то имеет место не нарушение обычного обязательства, а просрочка кредитора (ст. 406 ГК РФ). В такой ситуации фактор в силу п. 3 ст. 405 ГК РФ не допускает просрочку по своим обязательствам оказать соответствующие услуги, а также он вправе требовать возмещения убытков (например, своих тщетно понесенных расходов). Кроме того, нет особых сомнений в том, что, несмотря на отсутствие соответствующей нормы в ГК РФ, фактор может отказаться от договора в связи с нарушением клиентом договора и потребовать возмещения убытков, вызванных вынужденным расторжением договора (п. 5 ст. 453 ГК РФ). Все это в полной мере касается и ситуации, когда уступленное требование оказалось недействительным.

Как представляется, договор не может исключить действие правила п. 3 ст. 405 ГК РФ, согласно которому должник не считается впавшим в просрочку при наличии просрочки кредитора, а также право фактора на отказ от договора при неисполнении клиентом своей обязанности передать требование для обеспечения фактору возможности исполнить

757

договор. Взыскание убытков может быть исключено договором кроме случаев, когда клиент знал или должен был знать о недействительности, но фактора не предупредил.

2. Утративший силу пункт 2. В отмененном с 1 июня 2018 г. п. 2 комментируемой статьи были сформулированы параметры действительности уступаемых требований. Согласно ныне не действующей норме устанавливалось, что «денежное требование, являющееся предметом уступки, признается действительным, если клиент обладает правом на передачу денежного требования и в момент уступки этого требования ему не известны обстоятельства, вследствие которых должник вправе его не исполнять». Однако эта норма была, очевидно, некорректной (отсутствие у клиента права на передачу требования означает не недействительность самого требования, а ничтожность распорядительного эффекта) и, кроме того, избыточной при наличии положений п. 1 и п. 2 ст. 390 ГК РФ, устанавливающих общие критерии действительности цессии и подразумеваемые гарантии, которые принимает на себя цедент. Соответственно, в отсутствие п. 2 ст. 827 ГК РФ следует руководствоваться общими правилами ст. 390 ГК РФ. Применение правил об ответственности цедента на случай недействительности уступаемого требования было прокомментировано нами в контексте факторинга

вразличных его модификациях в комментарии к п. 1 настоящей статьи. Здесь уместно обратить внимание на то, как в контексте факторинга могут применяться общие правила п. 2 ст. 390 ГК РФ.

Согласно п. 2 ст. 390 ГК РФ при уступке цедентом должны быть соблюдены следующие условия:

–уступаемое требование существует в момент уступки, если только это требование не является будущим требованием;

–цедент правомочен совершать уступку;

–уступаемое требование ранее не было уступлено цедентом другому лицу;

–цедент не совершал и не будет совершать никакие действия, которые могут служить основанием для возражений должника против уступленного требования.

Первые три условия необходимы для того, чтобы соответствующее требование могло перейти из имущественной массы цедента (клиента)

вимущественную массу цессионария (фактора). Первое (существование уступаемого требования) равнозначно условию действительности такого требования. Несоблюдение данного условия равнозначно уступке недействительного права и должно влечь те же последствия (см. комментарий к п. 1 настоящей статьи).

758

Что же касается условия наличия у цедента правомочий по распоряжению, то речь идет прежде всего о ситуации, когда само уступаемое требование существует, но не принадлежит цеденту, а также ситуации, когда требование принадлежит цеденту, но в силу закона он лишен распорядительной власти (например, в силу законодательства о банкротстве распоряжение запрещено).

Условие, согласно которому требование не уступлено ранее третьему лицу, является частным случаем предыдущего условия наличия у цедента правомочий на распоряжение.

Что же касается последнего упомянутого в п. 2 ст. 390 ГК РФ «условия» несовершения цедентом действий, которые могут служить основанием для возражений должника против уступленного требования, до уступки и впоследствии, то следует иметь в виду, что должник может выдвинуть против требований цессионария только те возражения, правовые основания для которых возникли к моменту получения должником уведомления о переходе права (ст. 386 ГК РФ). По сути, здесь мы имеем сочетание подразумеваемого законом заверения цедента о том, что он ранее до заключения договора не совершал действий, которые могут позволить должнику возразить против требования цессионария, и обязательства не создавать оснований для таких возражений с момента заключения договора, на основании которого происходит уступка, и до получения должником уведомления о переходе права.

Имеется неясность в вопросе о том, может ли договор исключить ответственность на случай нарушения таких условий, поскольку появившаяся в п. 1 ст. 390 ГК РФ оговорка о свободе сторон коммерческого договора согласовать исключение ответственности при буквальном толковании распространяется только на ситуацию уступки недействительного требования. Могут ли стороны договориться о том, что цессионарий, приобретающий требование по договору купли-продажи, обязан платить, если еще не заплатил, и не вправе требовать возврата уплаченного, если уже заплатил, а также не вправе требовать возмещения убытков, если выяснится, что требование не существует, существует, но принадлежит иному лицу (например, в ситуации, когда цедент приобрел его по недействительной сделке цессии или когда цедент ранее уступил его другому лицу), существует и принадлежит цеденту, но не может быть им в силу закона уступлено, или у должника имеется эффективное возражение против уступленного требования? Абсолютно очевидно, что при добросовестности цедента, который не знал и не должен был знать о соответствующих проблемах или предупредил цессионария об известных ему проблемах (например, о возможных возражениях должника, основанных на ра-

759