положения, которые и так уже содержатся в общих нормах об уступке гл. 24 ГК РФ (п. 2 ст. 389.1 и п. 2 ст. 388.1 ГК РФ). Особого смысла это не имело, поскольку общие правила об уступке и так применяются

котношениям факторинга.

2.1.Момент перехода существующего требования. Согласно комментируемому пункту существующее требование переходит к фактору по общему правилу в момент заключения договора факторинга, о том же говорит и п. 2 ст. 389.1 ГК РФ. Иначе говоря, распорядительное волеизъявление содержится в таком случае в самом договоре факторинга и срабатывает в момент его заключения.

Согласно обеим нормам договор может предусматривать иное, что означает право сторон договора согласовать более поздний момент перехода существующего права. Во-первых, договор может предусматривать, что оговоренное требование перейдет к цессионарию (фактору) в будущем при наступлении согласованного срока или условия (например, перечисления клиенту суммы займа в рамках обеспечительной модели факторинга или цены приобретаемого права в рамках безвозвратной модели факторинга). Во-вторых, договор может предусматривать обязательство клиента осуществить уступку требования фактору; в таком случае стороны должны будут оформить отдельную распорядительную сделку о переходе права. В-третьих, договор может предусмотреть опцион клиента на отчуждение или опцион фактора на приобретение соответствующих требований, реализуемые односторонним волеизъявлением соответствующей стороны; в таком случае право перейдет фактору в момент доставки другой стороне соответствующего волеизъявления (п. 1 ст. 433, ст. 165.1 ГК РФ). Первый и второй из упомянутых вариантов отступления от общего правила моментального перехода права по воле сторон прямо признаны в п. 5 Постановления Пленума ВС РФ от 21 декабря 2017 г. № 54. Третий вариант (опцион) в судебной практике ВС РФ прямо не обсуждался, но в свете ст. 429.2 ГК РФ нет никаких сомнений в том, что такой вариант также вполне законен. Все эти варианты возможны в контексте любого договора, предусматривающего уступку, в том числе и договора факторинга.

2.2.Момент перехода будущего требования. Согласно комментируемому пункту будущее требование (т.е. требование, которое еще отсутствует у клиента на момент заключения договора) переходит к фактору не в момент заключения договора факторинга, а в момент его возникновения у клиента, что согласуется с общим правилом п. 2 ст. 388.1 ГК РФ о цессии. Иначе говоря, согласно закону после заключения договора факторинга, предполагающего уступку будущего права, сначала на логическую секунду требование возникает в имущественной массе цедента

749

(клиента) и затем автоматически переходит к цессионарию (фактору). Договор может предусмотреть более поздний момент перехода права, но не более ранний. Договориться о том, что требование перейдет ранее, чем оно возникнет, юридически невозможно. Такое условие ничтожно в силу ст. 168 и 180 ГК РФ, и право перейдет, согласно правилу комментируемого пункта, в момент возникновения права.

Этот аспект крайне важен, так как, если клиент впадет в банкротство после заключения договора факторинга и ранее, чем возникнет само право, оно возникнет в конкурсной массе клиента и останется там, распорядительный эффект перехода права не сработает (см. Определение КЭС ВС РФ от 6 октября 2016 г. № 305-ЭС16-8204).

В первой редакции Проекта реформы ГК РФ в гл. 43 ГК РФ предполагалось закрепить, что даже будущие требования переходят к фактору до их возникновения. Цель такого нововведения была очевидна: факторинговые компании освобождались бы от риска последующей несостоятельности клиентов и не участвовали бы в конкурсных процедурах, поскольку требования просто не попадали бы в конкурсную массу в случае, если клиент впадет в банкротство после заключения договора факторинга, предполагающего уступку будущего права, но до возникновения уступаемого обязательства. Помимо того, что эта привилегия для факторинговых компаний труднообъяснима с точки зрения общих принципов гражданского права, она бы послужила благодатной почвой для злоупотреблений и заключения таких договоров об уступке будущих требований задним числом, когда клиент уже участвует в банкротных процедурах. Однако из конечной редакции комментируемой нормы, которая стала законом, это одиозное нововведение было удалено и сохранен общий подход к регулированию момента перехода будущих требований.

2.3. Возможна ли уступка условного требования в состоянии подвешенности? В то же время, если речь идет об условном праве (т.е. будущем требовании до наступления отлагательного условия), теоретически можно представить себе и цессию условного права, находящегося на стадии до разрешения отлагательного условия, не по модели уступки будущего права (т.е. с отложенным распорядительным эффектом), а по модели немедленного распоряжения с переносом на цессионария права ожидания наступления условия. В таком случае воля сторон состоит в уступке самого состояния ожидания наступления условия. При такой уступке, когда условие наступит и право возникнет, оно возникнет сразу же у фактора, и, соответственно, последний не несет риск попадания клиента (цедента) в банкротство в период после совершения сделки, но до наступления условия. Но обратной стороной

750

медали является то, что фактор (цессионарий) приобретает то самое состояние подвешенности и нерешенности. Соответственно, если условие так и не наступит, а значит, полноценное обязательственное право у фактора (цессионария) не возникнет, последний не сможет предъявлять клиенту (цеденту) претензии по ст. 390 ГК РФ за уступку недействительного права, так как он получил ровно то, о распоряжении чем они договорились, а именно право ожидания наступления условия с сопряженным с ним риском ненаступления условия. К сожалению, при всей кажущейся теоретической допустимости этого варианта ка- кого-либо детального анализа контуров такой модели уступки в российском праве пока практически нет. Например, не вполне понятно, может ли подобная модель отчуждения условного права быть реализована в ситуации, когда наступление условия зависит от клиента (цедента), и как тогда работает эта конструкция.

3.Отсутствие необходимости документировать переход требования.

Вп. 3 комментируемой статьи мы обнаруживаем довольно странную формулировку: договор факторинга, предполагающий последующий переход требования, достаточен сам по себе для того, чтобы такой последующий переход требования состоялся, и в дополнительном оформлении перехода требования нет необходимости. Поскольку данная норма сформулирована предельно общим образом, она охватывает как соглашения об уступке будущих требований, так и любые договоры финансирования под уступку денежного требования, предусматривающие временной разрыв между заключением собственно договора факторинга и перехода требования. Применительно к уступке будущих требований в данной норме нет необходимости, ибо в силу нормы п. 2 комментируемой статьи будущее требование переходит фактору автоматически через логическую секунду после его возникновения; никакого оформления здесь не требуется, и комментируемый пункт это, видимо, подтверждает. Тот же подход отражен и в ст. 5 Оттавской конвенции 1988 г. Впрочем, в силу принципа договорной свободы и критериев толкования норм договорного права, закрепленных в п. 2–4 Постановления Пленума ВАС РФ от 14 марта 2014 г. № 16, данная норма однозначно диспозитивна, и стороны могут согласовать иное, например необходимость подписания сторонами отдельного акта о переходе права после его возникновения.

В контексте уступки существующего права норма выглядит несколько странно. Если стороны не хотят, чтобы требование переходило в момент заключения договора факторинга, как это следует из общей нормы п. 2 комментируемой статьи, и при этом не ставят автоматически переход

751