Элейская школа

Еще более ярко переход от чувственных образов к абстрактным понятиям проявился в философии элейской школы, появившейся в Южной Италии в VI веке до н. э. О ее основателе Ксенофане (ок. 570 – после 478 до н. э.) до наших дней дошло мало сведений. Гораздо больше известно о Пармениде (ок. 540 – ок. 470 до н. э.) и его ученике Зеноне (ок. 490 – ок. 430 до н. э.), прославившемся своими апориями (от греч. «безвыходное положение») – парадоксальными мысленными экспериментами, в которых как будто бы нарушались определяющие нашу реальность физические принципы. Учение элеатов является практически полной противоположностью диалектического понимания мира Гераклитом. Если у последнего все вечно пребывает в движении и борьбе, возгорается и погасает, то в центр философии Парменида поставлены неподвижность, неизменность и вечность.

Именно поэтому основное положение элейской философии – утверждение единства бытия. Еще Ксенофан писал, что антропоморфные (похожие на человека) боги Олимпа, какими они изображались у Гесиода и других писателей, не имеют никакого отношения к настоящему божеству – единому, неподвижному, проникающему все в мире и управляющему им с помощью ума. Именно таким: единым, вечным, неизменным, – понимал бытие его ученик Парменид. Ему принадлежит столь же простой, сколь и глубокий тезис «бытие есть, а небытия вовсе нет», прямым следствием из которого является отрицание движения. Ведь если предположить, что что-либо в мире движется, то для движения ему необходимо место, которое было бы ничем не заполнено, а, значит, не было бы частью бытия. Еще один весьма примечательный аргумент против существования небытия – «одно и то же есть мысль и то, о чем мысль существует». То есть как только кто-либо задумывается о небытии, то последнее, став мыслью, тут же становится и частью бытия.

Парменид полагал, что в процессе познания существуют «тропа дня» и «тропа ночи». Следуя по первой «тропе», человек руководствуется разумом, постигает реально существующее и достигает истинного знания. Напротив, «тропа ночи» ведет познающего к иррациональному, ложному, опирающемуся на чувственный опыт и потому кажущемуся правдоподобным заблуждению. Последнее элейцы называли мнением, противопоставляя его истине. В обыденной жизни нам кажется, будто мир вокруг нас постоянно движется и меняется, в нем есть множество различных предметов. Такая картина мира – «бытие по мнению», опирающаяся на эмпирические (опытные) данные. «Бытие по истине» совершенно иное, к нему можно добраться с помощью рациональных, теоретических построений. Такие построения, снимающие с бытия искажающую завесу, возможны лишь в философии.

Предание гласит, что однажды утомленный спором с элеатами о реальности движения оппонент просто встал и начал расхаживать перед ними из стороны в сторону, надеясь хотя бы таким образом ясно показать ошибочность их мнения. Однако утверждения Парменида, своеобразной иллюстрацией к которым служат апории Зенона, гораздо глубже, чем казалось этому незадачливому спорщику. В них говорится не об отсутствии движения в чувственном мире, а о его принципиальной немыслимости, рациональной проблематичности. Всякий знает, что быстроногий Ахиллес догонит медлительную черепаху – другого персонажа из знаменитой апории, – ибо об этом говорят нам опыт и здравый смысл. Однако математическая модель движения, осуществляемого в физической реальности, допускает деление разделяющего их отрезка до бесконечности. Именно этот интуитивно почувствованный Зеноном разрыв физического и математического, дискретного и непрерывного, до сих пор волнует умы ученых, философов и простых любителей загадок, показывая сохраняющуюся проблематичность нашей научной картины мира.

Элейская школа первой в античной философии отказалась от метафор мифологического мировоззрения, глубоко укоренившихся в греческом философском сознании. Взамен ею была предложено логически выверенная, полностью умозрительная модель бытия, разрывающая казавшуюся до того очевидной связь между чувственным и незримым, эмпирическим и теоретическим.