У. Вордсворт. Предисловие к «Лирическим балладам» (1800) [Фрагменты]

<…>Главная задача этих Стихотворений состояла в том, чтобы отобрать случаи и ситуации из повседневной жизни и пересказать или описать их, постоянно пользуясь, насколько это возможно, обыденным языком, и в то же время расцветить их красками воображения, благодаря чему обычные вещи предстали бы в непривычном виде; наконец – и это главное – сделать эти случай и ситуации интересными, выявив в них с правдивостью, но не нарочито, основополагающие законы нашей природы; это в основном касается способа, при помощи которого мы связываем деяния, находясь в состоянии возбуждения. Мы выбрали главным образом сцены из простой сельской жизни, потому что в этих условиях естественные душевные порывы обретают более благодатную почву для созревания, подвергаются меньшему ограничению и говорят более простым и выразительным: языком; потому что в этих условиях наши простейшие чувства выявляют себя с большей ясностью и, соответственно, могут быть точнее изучены и более ярко воспроизведены; потому что сельские нравы, порожденные этими простейшими чувствами и неизбежным характером сельских занятий, понятнее и долговечней; и, наконец, потому что в этих условиях человеческие страсти приобщаются к прекрасным и вечным формам природы. Мы также использовали и язык этих людей (очищенный от того, что кажется его очевидными недостатками, от того, что постоянно и справедливо вызывает неприязнь или отвращение), потому что люди эти ежечасно вступают в общение с природой, от которой произошла лучшая часть языка; и потому что благодаря своему социальному положению и схожести и узости круга общения они менее подвержены тщеславию и выражают свои чувства и мысли простым и незамысловатым языком. Соответственно такой язык, рожденный долгим опытом и постоянными чувствами, более вечен и гораздо более философичен, чем язык, которым поэты часто подменяют его, думая, что они оказывают себе – и своему искусству тем большую честь, чем больше они отделяют себя от человеческих чувств и отдают предпочтение произвольным и прихотливым формам выражения, поставляя пищу для переменчивых вкусов и переменчивых аппетитов, ими же самими созданных²⁷.

Печатается по: Вордсворт У. Предисловие ко второму изданию «Лирических баллад» // Литературные манифесты западноевропейских романтиков. М., 1980.

С.Т. Колридж. Biographia Literaria Из главы IV

<…>Мне было двадцать четыре года, когда я имел счастье впервые встретиться с мистером Вордсвортом; и, пока мне не изменит память, я не забуду то сильное и неожиданное впечатление, какое произвело на меня чтение им своих стихотворений, до сих пор не опубликованных, но по стилю, интонации, строфике напоминающих «Нищенку», впервые появившуюся в первом томе «Лирических баллад». Здесь уже нет и следа натянутости мысли, искусственных оборотов, теснящих друг друга мятущихся образов, – в выражении страсти и жажды первой любви они стали ненужными, неуместными; сам поэт прекрасно объяснил это в строках, посвященных возвращению в Уай: лишь зрелые размышления и общечеловеческие ассоциации придали многообразие и дополнительные оттенки живым чертам природы. Туманные выражения, встречающиеся ранее то тут, то там оттого, что поэт еще не владел в совершенстве возможностями собственного языка, почти совершенно исчезли; исчез и худший из всех недостатков – произвольные и нелогичные фразы, одновременно банальные и фантастические, столь характерные для заурядной поэзии и столь опасные для раннего творчества любого поэта, обладающего даже сильным талантом, если специально не обратить его внимания на их неуместность и бесполезность. … Меня поразила его способность сочетать глубокое чувство с глубиной мысли, способность верно подмечать характерные черты внешнего мира, тонко их сочетать, преобразовывать силой воображения; но более всего меня ошеломил его природный дар создавать вокруг обыденных предметов, событий и ситуаций, которые давно утратили блеск новизны, поблекли и потускнели оттого, что стали слишком будничными, создавать вокруг всего этого определенное настроение, атмосферу поэтической глубины и благородства, столь свойственную вообще миру идеального. Не видеть резких контрастов, искусно объединять старое и новое, взирать на творения Веков Минувших и нынешнего через призму свежих, ничем не замутненных чувств, которые, по манию творца, вдруг начинают бить ключом, – все это свидетельства ума, чувствующего, где скрыты загадки мира, и способного их разгадывать. Умение переносить впечатления и чувства детских лет в пору зрелости, сохранить младенческое изумление перед миром и обладать способностью соединять его со свежими впечатлениями каждого прожитого за сорок лет жизни дня, – все это позволяет поэту быть на дружеской ноге «И с солнцем, и с луной, и с звездами в любое время года, / И с человечеством...»

Печатается по: Колридж С.Т. Литературная биография // Колридж С.Т. Избранные труды. М., 1987.