23. Сказы и сказки б. Шергина и с. Писахова в круге детского чтения.

Сказители и сказочники из Архангельска

В произведениях Бориса Шергина и Степана Писахова, созданных на основе древней фольклорной традиции, читатель найдет картины жизни и нравов жителей Северного края – поморов. Это и древние легенды, и бывальщины – рассказы о подлинных событиях, и сказки, блещущие искрометной фантазией.

Главенствующий и смыслообразующий стержень повествования - желание поразить воображение, позабавить, рассмешить, т.е., несмотря на то, что произведения обоих — сказовая проза, содержание организуется часто балаганно-шутовским представлением, чему способствует главенствующая роль рассказчика, постоянно напоминающего о правдоподобии на самом деле бывших, произошедших историй. Таким образом, сказы С. Г. Писахова и Б. В. Шергина сохраняют «память жанра» народной сатирической сказки или балаганных представлений с неизменным героем- рассказиком.

Сказы-«небылицы» Степана Григорьевича Писахова (1879—1960), которые он ведет от лица Сени Малины, делают «завиральное», гротесковое — правдоподобным, смешное — лиричным. Балагурные истории Бориса Викторовича Шергина (1893—1973), в которых запечатлена живописность русской речи, то глубоко поэтичны, трогательны, как очерк-сказ «Для увеселения», то заниматсльно-лубочны, как «Волшебное кольцо», то напоминают «страшные баллады» прошлого, как «Дивный гудочек», освежающий в памяти и «Тюльпанное дерево» В. А. Жуковского, и народную сказку «Крошечка-Хаврошечка», вообще сказки о братцах с сестрицами, из которых рождается пришвинская «Кладовая солнца». Сказка «Пойга и Лиса» много дает для осмысления феномена «народный», «индивидуальный», когда это произведение сравнивается с «Котом в сапогах» Ш. Перро. Индивидуальность сказочников-поморов очевидна при сопоставлении сказа-сказки С. Писахова « Сахарна редька» и Б. Шергина «Как купчиха постничала».

Борис Викторович Шергин (1893-1973)

«Для увеселения», «Двинская земля», «Старые старухи», «Слово о Ломоносове», «Пушкин архангелогородский», «Пинежский Пушкин», «Поклон сына отцу», «Миша Ласкин»

Сказки: «Волшебное кольцо», «Рифмы», «Варвара Ивановна», «Мартынко», «Шиш пошучивает у царя»

Маленьким детям можно предложить «Поморские сказки» Б. Шергина, в частности небольшой цикл «Сказки о Шише». Шиш — популярный герой сатирических сказок, плут и насмешник. Цель его проделок — проучить жадную трактирщицу, глупого барина. Однако нередко и сам он оказывается в дураках из-за своей неуемности. Шиш — более сложный персонаж в сравнении с Иваном-дураком, на его примере показаны как положительные, так и отрицательные черты человека из народа.

Шергин-сказитель и сказочник сформировался и стал известен раньше, чем Шергин-писатель. Его первую книгу «У Архангельского города, у корабельного пристанища» (1924) составляют сделанные им записи шести архангельских старин с нотацией мелодий, напетых матерью (и входивших в репертуар выступлений самого Шергина). Своеобразие фольклоризма Шергина состоит в непосредственной ориентации его текстов на народное творчество. Цель художника не в том, чтобы обогатить литературу за счёт внеположенного по отношению к ней фольклора, но чтобы явить народную поэзию как оригинальный, неповторимый и бесценный способ видения мира и человека. В текстах писателя — обилие цитат из фольклорных текстов (пословицы, поговорки, отрывки из былин, причитаний, лирических песен, небывальщин и т. п.). Большинство из них рассчитаны на чтение вслух, и Шергин, знавший всю свою прозу и поэзию наизусть, до последних лет жизни нередко сам исполнял свои произведения. Сказывание было для него не воспроизведением созданного ранее, но самим процессом творчества.

Шергин использует весь имеющийся у него в запасе богатый арсенал языковых средств, создающих впечатление настоящей народной речи. Прежде всего, это следующие характерные для сказки элементы:

1. Зачин: Зачинается-починается сказка долгая, повесть добрая (Судное дело Ерша с Лещом); Было это давно, в старопрежно время (Налим Малиныч); В некотором месте королешко был старой, утлой, только тем поддярживался, что у его в секрете вода была живая (Данило и Ненила); Жили Ванька двоима с матерью (Волшебное кольцо); У отца, у матери был сынок Романушко и дочка – девка Восьмуха (Дивный гудочек).

2. Концовка: Вот и уехали, увезли своё счастье Данило и Ненила, Агнея и Митька. Матерь-та при них же. А Федька с отчишком и остались на бубях (Данило и Ненила); Вот сколько добра доспела Пойге Лисья мать за то, что он ее детей помиловал (Пойга и Лиса); С того дня стали озеро святым звать. Рыба в озере перевелась, утки на озеро садиться перестали (Оглушительно ружье).

3. Повторы: полёту-отлёту, видимо-невидимо, спит-храпит, дочка-девка, туда-сюда, бой-драка, день за днём, год за годом;

4. Песни: Ох, чужедальня та сторонушка, Она слезами поливана, Горьким горем огорожена… (Пронька Грязной); Скоморохи, потихоньку, Весёлые, полегоньку! Зла меня сестрица убила, В белый мох положила. За ягодки за красны, За поясок за атласный! (Дивный гудочек) [13; 14].

Песни, как фольклорный элемент встречаются в том числе и в рассказах Шергина. Например, в рассказе «Двинская земля», автор, описывая природу Севера, делает следующую вставку, свойственную языку сказок: «И бабы выйдут к морю и запоют, к камням припадаючи, к Студеному морю причитаючи: Увы, увы, дитятко.

Поморской сын

Ты был как кораблик белопарусный

Как чаечка был белокрылая!

Как елиночка кудрявая

Как вербочка весенняя!» <…> (Двинская земля)

Как правило такая имитация народной речи встречается в сказках-реконструкциях (по определению Галимовой), т.е. в обработанных и пересказанных народных сказках. К особенностям такого языка сказок относятся рифма: заюшком – горностаюшком; уменьшительно-ласкательные формы слова: хвастунишко, санишки; распространённые сказовые формулы (фразы): по быстрым рекам, по глубоким водам; отцу-матери на радость, весёлым людям – на славу.

В языке сказок Шергина активно используются выразительные средства речи: эпитеты, гиперболы, сравнения. Например, эпитеты: кудри золотые, завитые; луна выкатилась больша, красна (Данило и Ненила); сахарны твои уста, ласковы словеса, льстивый твой язык (Лиса-исповедица). Гипербола: «Зато у купчины домина! Курицы на крышу летают, с неба звезды хватают. Я раз вышел в утрях на крыльцо, а петух полмесяца в зубах волочит» (Шиш Московский); «Дом у тебя как город!» (Пойга и Лиса). Сравнения: сама себя хранит как стеклянну посуду; налетел как орёл (Данило и Ненила) глаза как у кошки (Ворона); Это ты один, как месяц в небе; ну, добрый молодец, сидишь ты – как свеча горишь (Пойга и Лиса) [13; 14].

В рассказах Шергина также встречаются эпитеты и сравнения. Например, эпитеты: небо загорится жемчужными облаками, Большая Медведица – во все небо; сравнения: на ночь звезды, как свечи, загорят; гусей, лебедей – как пены; голубая река протечёт, постоит да свернётся, как свиток (Двинская земля); при ветре по реке катятся волны с белыми гребнями, будто серые кони бегут с белыми гривами (Мишка Ласкин). В основном такие элементы автор использует при описании природы Севера [13].

Таким образом, сказовый стиль в творчестве Б.В. Шергина реализуется преимущественно в сказках, автор широко использует языковые средства, создающие впечатление настоящей народной речи, и характерные для сказки элементы (зачин, концовка, повторы). Песни являются наиболее распространённым средством фольклорной стилизации, особенно в рассказах Шергина. В отдельных произведениях Б.В. Шергина встречаются текстовые вставки, полностью стилизованные под народно-поэтическую речь. В сказках –это имитация стиля русских народных сказок (рифма, уменьшительно-ласкательные слова, сказовые формы и выражения). В поморских рассказах – это подражание былинному сказу, а также непосредственные вставки поморских былин и сказаний.

В изученных произведениях Б.В. Шергина широко употребляется устаревшая лексика, просторечные единицы и диалектизмы, как приём фольклорной стилизации речи, особенности и примеры которых подробно рассмотрены далее.

Своеобразие фольклоризма Шергина состоит в непосредственной ориен-

тации его текстов на народное творчество. Цель художника не в том, чтобы

обогатить литературу за счет внеположенного по отношению к ней фольклора,

но чтобы явить народную поэзию как оригинальный, неповторимый и бесцен-

ный способ видения мира и человека, способствовать «вокнижению» фолькло-

ра. В текстах писателя — обилие цитат из фольклорных текстов (пословицы,

поговорки, отрывки из былин, причитаний, лирических песен, небывальщин).

Творчество писателя богато формами, но две манеры повествования

наиболее излюбленны. Первая — «патетическая», идеализирующая, использу-

ется для создания образов эпически возвышенных героев, вторая — «буднич-

ная» — для изображения обыкновенного благородного человека. В первом типе

повествования широко используются идеализирующие стилистические сред-

ства, родственные стилю древнерусских житийных повестей или заимствован-

ных из них, да еще из летописных сказаний, из эпических фольклорных произ-

ведений. Такие очерки, новеллы выступают в прямом смысле слова «иконогра-

фией» поморского племени.

Вторая манера повествования рисует не торжественные лики, а нисколько

не прикрашенные, будничные лица. Благородство, преданность, богатство души выявляются по контрасту с положением и портретом человека. И если кру-

пицы позитивно-идеализирующего стиля проникают в бытовую новеллу, очерк

нравов, то лишь потому, что Шергин, по точному замечанию Галкина, вообще

не мыслит своего рассказа без подстариненно-узорчатой речи, без фольклорной

подцветки языка».

В образе Шиша соединены различные грани характеров традиционных героев народных сказок: простака, волею случая побеждающего умных соперников; остроумного весельчака, оставляющего в дураках тех, кто становится у него на пути; «дурака набитого»; плута и шута. Один из основных мотивов сказок о Шише – одурачивание, причем в дураках остаются попеременно то «оппоненты» Шиша, то он сам. Московское царство, в котором происходит действие сказок, представлено условно – так автор обозначает «универсальность» своего повествования. С другой стороны, в сказках достаточно подробно выписан быт, в котором узнается жизнь Русского Севера. Язык этих сказок – обиходная крестьянская северная речь, очень экспрессивная, эмоциональная. Часто Шергин ритмизирует прозу: «Шиш отроду голой, у него двор полой, скота не было и запирать некого» [Шергин, 1979, c. 342] («Шишовы напасти») и имитирует устную речь, как бы обращаясь к читателям: «Вот вы сказки любите, а Шишу однажды из-за сказок беда пришла» [Шергин, 1989, с. 364]. Несмотря на то, что каждая из сказок о Шише вполне самостоятельна, их последовательность в цикле подчинена особой логике – автор показывает не просто взросление Шиша, но становление его характера. Вначале Шиш – простак, озорник, который если и выходит сухим из воды, то благодаря случайности; потом он становится все более и более сознательным борцом с неправдой и несправедливостью, хотя и остается героем во многом комическим. В первой сказке цикла («Шишовы напасти») объединены элементы сказок о ловких ворах, «набитых» дураках и сюжет о Шемякином суде. Также в сказке осмеивается бюрократическое судопроизводство – каждое из нелепых решений судьи завершается командой: «Секлетарь, поставь печать!». Но Шиш выходит из перипетий невредимым только благодаря случайности. Далее следуют сказки о любовных приключениях молодого Шиша, которые больше походят на анекдоты («Праздник Окатка», «Бочка», «Шти»). Здесь автор смеется над своим героем. Следующие сказки «Шиш и трактирщица», «Шиш пошучивает у царя», «Наш пострел везде поспел», «Шиш показывает барину нужду» – сказки о том, как Шиш «одурачивает», обводит вокруг пальца трактирщицу, царя и барина. Это традиционное для бытовых сказок противопоставление народного героя, бедняка-крестьянина и властьимущих, которые жадны, глупы, и с постоянно унижают тех, за кого некому заступиться. В сказках «Тили-тили» и «Шиш приходит учиться» Шиш высмеивает ложную ученость

Традиционные герои волшебных («Волшебное кольцо», «Данило и Ненила», «Пойга Карелянин») и бытовых сатирических сказок («Мартынко», «Пронька Грезной», «Варвара Ивановна») представлены в современном социально-бытовом окружении и поданы в смеховом, даже анекдотическом ключе. Сказки «Зеркальце», «Кобыла» и «Варвара Ивановна» построены по принципу анекдота. Новая действительность – неотъемлемая и органичная часть шергинских сказок, основной предмет изображения. Это проявляется и в содержании, и в осмыслении традиционных конфликтов, и в деталях быта. Шергин как бы пародирует современность, коверкая слова, ассоциирующиеся с прогрессом цивилизации: «митроба» (микроб), «иппузория» (инфузория), «дохтур» (доктор), «ераплан» (аэроплан), «транвай» (трамвай), «киятр» (театр). Одновременно широко использует элементы северных говоров: в лексике – «оногды» (иногда), «озноб» (простуда), «домовище» (гроб), «ле» (или), и синтаксисе – например, окончание прилагательных ед.ч. ж.р. «-а», а не «-ая» и окончание глаголов ед.ч. 3-е л. наст. времени 1-го спряжения «- ат», а не «-ет» («Мимо дама идет красива, полна, в мехах. Идет и виноград немытый чавкат»). Так имитируется речь и мировидение простого человека с окраины России, скомороха. Этот «скомороший» взгляд, ироничный и часто наивный, на самом деле, обнажает неприглядные стороны жизни, высмеивает глупость, жадность, бюрократию.

Степан Писахов

«Не любо – не слушай» (1924)

Основа его художественного метода – игровая выдумка

Речевые метафоры овеществляются, идиомы материализуются, мир полнится парадоксами.

Главный герой – Сеня Малина

В композиционном отношении сказки Писахова существенно отличаются от народных: в них нет традиционных присказок, зачинов, концовок, нет повторов и других специфических приемов организации материала, характерных для народной сказки. Для произведений Писахова свойственны форма беседы или доверительного разговора, тонкий народный юмор, добродушное лукавство. Подтрунивание героя над самим собой лаконично и одновременно с иронией описывается в сказке «Угольно железо»: Из избы выбрался, сел, подумал о работе и разом устал. Отдохнул, про работу вспоминал – опять устал. Так до полдён от несделанной работы отдыхал.

Писахов втягивает в орбиту сказочных превращений широкий круг предметов и явлений. В его произведениях реальным становится овеществление идеального, столкновение мира природы и мира человека: Возьмём северно сияние, теплой водичкой смочим и зажжём («Северно сияние»); <…> стал топором туман рубить. В холодну пору мы теплом обвёртывались («Гуси»); Стары ветры заворчали, заворочались, выручать молодых двинулись («Ветер про запас») и т.п.

В сказках Писахова вызывают восторг особое видение мира, знание народной речи; они оригинальны по своему языковому воплощению. Обратимся к описанию лексики сказок, так как именно она является основным средством создания системы художественных образов, лежащих в основе художественной картины мира писателя. В сказках выявляются лексические единицы различного функционального статуса:

Общенародные – слова нейтральные, межстилевые. Например: медведь («Не любо - не слушай»), олени («Северно сияние»), волки(«Морожены волки») и др., налим («Налим Малиныч»), гагарки («Не любо - не слушай»), каша («Снежны вехи»), блины («Угольно железо») и др.

Диалектизмы, отражающие характерные особенности одного из севернорусских говоров, используются в сказках для речевого портрета и речевой культуры поморов; представлены разнообразные виды диалектных единиц: а) фонетические – жоних («Снежны вехи»), робята («Гуси»), шти(«Кислы шти») и т.п.; б) диалектизмы и просторечные формы, отличающиеся от общенародной лексики по морфологической структуре- в дому («Гуси»), без пальтов («Гуси»), грозовы тучи («Месяц с небесного чердака») и т.п., в) имеющие своеобразную словообразовательную структуру в отличие от их однокоренных литературных соответствий – полицейство («Гуси»), гостьба («Морожены песни») и др.; г) лексические и этнографические – поветь (сеновал), скляница (бутылка, полуштоф) («Пляшет самовар, пляшет печка») и т.п.;

Социально обусловленные элементы языка, ограниченные в своём употреблении оперделённым стилем и имеющие экспрессивные и эмоциональные оттенки значения, оценку называемого; это просторечные и разговорные номинативные единицы, служащие для речевой характеристики персонажей: портки («Своя радуга»), подштанники («Вскачь по реке»), болотина («Из-за блохи»), кондукторша («Налим Малиныч»), одёжа («Белуха») и т.п.

В словах сказок заключен образ, живое представление о том или ином предмете. Этим объясняется характерная для лексики Писахова этимологическая прозрачность слова. Например, в сказке «Пирог с зубаткой» про мужа Перепилихи говорится: измочален (истерпан и измучен). Эмоционально – экспрессивную окраску несут слова с суффиксами, имеющими значение предельного увеличения, например: ветрище, грозище, крючище; уменьшительно-ласкательное значение: подруженьки, гостюшко, голубушка, кумушка; значение уничижительности: житьишко, мужичонко, офицеришко. Писаховым создан пласт слов на –ость- с абстрактным значением: ладность, никудышность, поезность, распрекрасность, очуменность. Окказиональные слова, образованные на базе русского народного слова по типичным словообразовательным моделям (истуканствовал, кривуляют, спутье, быванье, сижанка, царевята, помешка, лопнутие), придают тексту особое настроение.

Несомненна, однако, и реалистичность сказовой основы. Свои сказки Писахов ведет от имени Сени Малины, а Сеня Малина в самом деле жил в д. Уйма неподалеку от Архангельска. У Писахова видим в сказках вполне современные реалии: женщина требует от мужа, чтобы тот отправил ее в город «на короткой волне», а муж склонен отправить ее на «волне длинной», как более ему подходящей; в др. сказке медведь говорит по телефону. Без песни, по выражению Сени Малины, «внутрях у нас потемки», песней мы свое «нутро проветриваем»; песня и сказка становятся учителями жизни, сказочник раскрывает ее красоту, учит привязанности к родной земле. Камешек с Новой Земли Писахов возил с собой в Египет, побывал тот камешек и на пирамиде Хеопса, был Писахов на Ниле, в Палестине, но по возвращении в Архангельск произнес: «Как будто глаза прополоскались! Где деревья красивее наших берез? Их нет». «Писахов, — писал Ф. Абрамов, — один из великих сказочников Севера»; «он несомненно принадлежит к самым замечательным сказочникам мира»; «по размаху фантазии среди сказочников мира первого десятка Писахов занимает особое место».

 Общая характеристика сказок С. Писахова.

а) Сказки о севере – Писахов прекрасно знает и горячо любит свой суровый архангельский край.

б) Обозначено место действия почти всегда точно. Большинство сказок имеет один и тот же адрес: деревня Уйма, что в 18 верстах от Архангельска.

в) Основной герой его сказок – народ.

г) Сказки Писахова передаются от лица подставного рассказчика, весёлого балагура Малины.

Сеня Малина – крестьянин деревни Уйма. Это человек бывалый, мастер на все руки: он и пахарь, и рыбак, и охотник; И в Москве, и в Питере был, и против французов и турок воевал, и по многим морям путешествовал.

Из его рассказов узнаём, что живёт он как все мужики, “обнакновенно”, что и “жона” у него, как у всех, “справная”, с которой “спорить – время терять”, что детей у него “семеро на лавке, пять на печи”.

Сеня Малина хорошо знает крестьянскую жизнь, знает все нужды мужика, его думы и чаяния.

Сердце Малины согрето любовью к родному краю, который “и в старо время был самолучшим”. Малина влюблён в родную деревню и твёрдо уверен, что были бы мужики “первеющими богатеями”, если бы “злыдни” проклятые, чиновники, урядники да попы не грабили народ.

д) Образ Сени Малины имел реальный прототип. Имя героя не выдумано. В деревне Уйма жил весёлый сказочник Семён Михайлович Кривоногов, по прозвищу Малина.

“С Сеней Малиной я познакомился в 1928 г. Жил Малина в деревне Уйма, в 18 километрах от города. Это была единственная встреча. Старик рассказывал о своём тяжёлом детстве. На прощание рассказал, как он с дедом “на корабле через Карпаты ездил” и “как собака Розка волков ловила”. Умер Малина, кажется, в том же 1928 г.”

(Писахов)

е) О чём же повествует Малина?

Ведёт разговор о делах житейских, будничных:

об охоте, о рыбном промысле, как новую дорогу вешил, как новую шубу себе шил.

Вот тут и начинаются сказки: быль переплетается с небылью, самые обыденные факты с самыми удивительными вымыслами.

ж) Сказки Писахова оригинальны по форме. Их нельзя подогнать ни под одно деление сказок.

Эти сказки одновременно и волшебные, и сатирические, и исторические, и бытовые, и авантюрные; в них действуют и люди, и животные, и конкретные исторические лица (Наполеон, Мамай…)

Одного нет: нечистой силы, чертей и ведьм, ибо не верит Малина ни в бога, ни в чёрта, а верит только во всемогущие руки свои да в крепкий разум.

з) Оригинален художественный мир сказок:

- характерная поморская лексика

- много сравнений

- преувеличений…

А о творческой фантазии Писахова дают представление уже сами названия сказок — «Оглобля расцвела», «Месяц с небесного чердака», «На треске гуляли», «Брюки в восемнадцать верст длины», «Морожены песни», «Баня в море», «На Уйме кругом света». Несомненна, однако, и реалистичность сказовой основы. Свои сказки Писахов ведет от имени Сени Малины, а Сеня Малина в самом деле жил в д. Уйма неподалеку от Архангельска. У Писахова видим в сказках вполне современные реалии: женщина требует от мужа, чтобы тот отправил ее в город «на короткой волне», а муж склонен отправить ее на «волне длинной», как более ему подходящей; в др. сказке медведь говорит по телефону. Без песни, по выражению Сени Малины, «внутрях у нас потемки», песней мы свое «нутро проветриваем»; песня и сказка становятся учителями жизни, сказочник раскрывает ее красоту, учит привязанности к родной земле.