§ 19. Время и временность

363

исчислением, в котором оно выявлено. Определения времени как перехода, одержания, выявленности суть ближайшие характеристики, при помощи которых время заявляет о себе как о последовательности «теперь». Эти черты вновь указывают, если разобраться точнее, на те моменты, с которыми мы познакомились в другой связи.

Характер перехода присущ любому «теперь», так как временность как экстатическое единство в себе самой протяженна. Экстатическая взаимосвязь подступания-к-себе (ожидания), в котором Dasein заодно отступает к самому себе (удерживает себя) в единстве с втягиванием в настоящее (настоянием), предоставляет условие возможности [такого положения вещей], что выговариваемое время, «теперь», заключает в себе внутреннее измерение будущего и прошлого, т. е. что каждое «теперь» в себе простерто в отношении «еще-не» и «уже-не». Характер перехода, присущий каждому «теперь», есть не что иное, как то, что мы 388 охарактеризовали как протяженность времени.

То обстоятельство, что время потому одерживает сущее, что одержимое временем ведомо нам как внутривременное, возможно и необходимо в силу характеристики времени как мирового. В силу своего экстатического характера, время — более внешнее, чем любой объект, который встречается Dasein как временному [сущему]. Тем самым, каждое сущее, которое встречается Dasein, заранее уже объемлется временем.

Равно и исчисленность времени коренится в экстатически горизонтальном устроении временности. Одержание и мировой характер времени, так же, как и его сущностная открытость, в последующем изложении выйдут на свет еще отчетливее.

Покуда достаточно того, что мы в общих чертах увидели время, понятое как последовательность «теперь», в его происхождении из временности и при этом узнали, что существенной структурой временности служит замкнутое в себе экстатически-горизонтальное единство будущего, бывшего и настоящего в смысле предшествующих разъяснений. Временность есть условие возможности бытийного устроения Dasein. Этому бытийному устроению принадлежит понимание, коль скоро Dasein в качестве экзистирующего вступает в отношение с сущим, которое не есть оно само и которое есть оно само. В соответствии с этим времен-

364

Проблема онтологической дифференции

ность должна также служить условием возможности принадлежащего Dasein понимания бытия. В какой мере временность делает возможным понимание бытия вообще? В какой мере время как временность представляет собой горизонт для эксплицитного понимания бытия как такового, поскольку оно должно стать темой науки онтологии, т. е. научной философии. Мы называем временность, поскольку она служит условием возможности предонтологического, а равно и онтологического, понимания бытия, темпоральное/пью.

389        § 20. Временность и темпоральность

Нужно показать, что временность есть условие возможности понимания бытия вообще; бытие понимается и схватывается в понятии, исходя из временности. Когда временность функционирует в качестве такого условия, мы называем ее темпоральностью. Понимание бытия и выстраивание этого понимания в онтологии, и тем самым — в научной философии, должно быть выявлено в своей темпоральной возможности. Но что означает вообще — понимание бытия, о темпоральной возможности которого мы спрашиваем? Обсудив четыре тезиса о бытии, мы, двигаясь разными путями, показали, что (и каким образом) экзистирую-щему Dasein принадлежит нечто такое, что названо пониманием бытия. Мы стоим перед тем фактом, что мы понимаем бытие, или, лучше,— мы стоим в самом этом факте.

а) Понимание как основное определение бытия-в-мире

В чем состоит различие между пониманием и постижением в понятии? Что вообще означает понимание и понятность? Хочется сказать: понимание есть определенный вид познающей деятельности. Сегодня принято, вслед за Дильтеем, отделять понимание как определенный вид познавания от другого вида познавания — объяснения. Мы не хотим здесь втягиваться в эту дискуссию о соотношении объяснения и понимания, не хотим потому, что эта дискуссия страдает неким фундаментальным изъяном, делающим ее неплодотворной. Изъян этот состоит в том, что ей недостает хоть сколько-нибудь удовлетворительной интерпретации того, что мы вообще понимаем под познаванием — ведь объ-