Холодная война В 2 т. Т.2 От Постадама до Мальты

(ПОРП — КПСС), так и межгосударственные аспекты советскопольских отношений. «Взаимоотношения между партиями

игосударствами лагеря социализма, — говорил Гомулка, — не дают и не должны давать никаких поводов к каким-либо осложнениям. В этом состоит одна из главных черт социализма. Эти отношения должны формироваться по принципам международной рабочей солидарности, должны основываться на взаимном доверии и равноправии, на оказании взаимной помощи, на взаимной дружеской критике, если она окажется нужной, на разумном и вытекающем из духа дружбы и из духа социализма решении всех спорных вопросов. В рамках таких отношений каждая страна должна пользоваться полной независимостью и самостоятельностью, а право каждого народа на суверенное управление в независимой стране должно соблюдаться полностью и взаимно» [21].

Выступившие в прениях по проблемам, затронутым Гомулкой, соглашались с анализом советско-польских отношений, сделанным им. Опыт строительства социализма в СССР признавался не соответствующим польским историческим, социальным и культурным реалиям. Провозглашался собственный путь превращения Польши в «общество социальной справедливости». В то же время антисоветские высказывания в средствах массовой информации подверглись осуждению. 20 октября Гомулка был избран Первым секретарем ЦК ПОРП.

Установка на создание новой основы в отношениях между суверенной Польшей и СССР нашла широкую народную поддержку. Подавляющее большинство поляков надеялось на углубление процессов демократизации в стране и в ПОРП, на совершенствование политической системы, улучшение экономической ситуации.

Два дня спустя после окончания работы пленума Н.С. Хрущев в телефонном разговоре с В. Гомулкой подтвердил, что он «не видит никаких препятствий к тому, чтобы партийные

игосударственные взаимоотношения между СССР и Польшей основывались на принципах, изложенных VIII пленумом ЦК ПОРП» [22].

Вте октябрьские дни на улицах польских городов состоялись многочисленные митинги, достигшие наибольшего на-

кала 19–21 октября. Только после массового (по некоторым оценкам, до 300 тыс. участников) митинга в Варшаве 24 октября, на котором с балкона Дворца культуры выступил Гомулка, призвавший прекратить «митинговщину», жизнь страны стала входить в нормальное русло.

Решения, принятые на пленуме, стали быстро проводиться

вжизнь. Был освобожден от поста министра национальной обороны К.К. Рокоссовский (вскоре он вернулся в Москву), ликвидирован институт советских военных советников, заменены начальники политорганов в вооруженных силах. Сменились партийные руководители в воеводствах, в высшие органы законодательной и исполнительной власти вошли представители Объединенной Крестьянской и Демократической партий. Возросло значение сейма как законодательного органа, большую роль в общественной жизни начала играть католическая церковь. Были устранены диспропорции

всоветско-польских экономических отношениях, аннулировались долги Польши Советскому Союзу по поставкам угля [19, p. 46].

Перемены в общественной жизни Польши происходили на фоне драматических событий в Венгрии.

24 октября в Москве состоялось расширенное заседание Президиума ЦК КПСС с участием лидеров коммунистических и рабочих партий социалистических стран — В. Ульбрихта и О. Гротеволя (ГДР), Т. Живкова (НРБ), А. Новотного (ЧССР) и представителя КНР — Лю Шаоци. На нем обсуждалось положение в Польше и Венгрии. Хрущев доложил о поездке

вВаршаву советской делегации и новом составе политбюро ЦК ПОРП. Он рассказал об обстановке, в которой проходила острая дискуссия, о выступлении Гомулки, сыгравшем ключевую роль с польской стороны на совещании в Бельведерском дворце [19, p. 53].

Темы признания принципов суверенности и равноправия

вотношениях между социалистическими странами, невмешательства во внутренние дела друг друга нашли отражение в Декларации правительства СССР об основах развития и дальнейшего укрепления дружбы и сотрудничества между Советским Союзом и другими социалистическими государствами. Она

была принята 30 октября и на следующий день опубликована

всоветской и польской печати.

Вдекларации утверждалось, что «страны великого содружества социалистических наций могут строить свои взаимоотношения только на принципах полного равноправия, уважения территориальной целостности, государственной независимости и суверенитета, невмешательства во внутренние дела друг друга». Провозглашалась «необходимость полного учета исторического прошлого и особенностей каждой страны, вставшей на путь строительства новой жизни», а также готовность принять «меры, обеспечивающие дальнейшее развитие и укрепление экономических связей между социалистическими странами с тем, чтобы устранить какие бы то ни было возможности нарушения принципа суверенитета, взаимной выгоды и равноправия в экономических отношениях». Выражалось согласие рассмотреть вопросы о статусе советских войск

вПольше, находившихся там «на основании Потсдамского соглашения четырех держав и Варшавского Договора», и отзыве

вСССР советских советников. Много места в Декларации отводилось событиям в Венгрии1.

Впроцессе дальнейшего урегулирования советско-польских отношений немалую роль сыграла и встреча советских и польских руководителей в Бресте 1 ноября. Она проводилась в закрытом порядке: обсуждались события в Венгрии. СССР представляли Хрущев, Маленков и Молотов, Польшу — Гомулка и Циранкевич. Как вспоминал Хрущев, «Гомулка высказал соображение, что ситуация очень сложная, но все-таки он считает, что не следует применять военную силу… Мы все-таки считаем, что войска выводить не следует, но и пускать их в дело тоже не следует, — продолжал Гомулка. — Надо дать возможность правительству, занимающему контрреволюционные позиции, разоблачить себя. Тогда венгерский рабочий класс сам восстанет и свергнет его» [23]. Выяснив позиции друг друга, участники встречи разъехались, но польские руководители

втот же день, следуя согласованной на встрече линии, обратились к венграм с призывом к благоразумию. Это проявле-

1 Известия. 1956. 31 октября.

на втором плане во всех перипетиях противостояния СССР — США и НАТО — ОВД.

Конечно, несколько нарочитая с советской стороны демонстрация полного взаимопонимания между СССР и Польшей не вполне соответствовала истинному положению вещей, но была понятной и естественной. Не бывает межгосударственных отношений без противоречий, даже если речь идет о союзниках.

Польский кризис был разрешен именно политическими средствами, хотя Москва и была готова применить силу и даже предприняла некоторые шаги в этом направлении. Избежать насилия удалось потому, что политическое руководство СССР проявило благоразумие и способность пойти на компромисс, встретив твердую, но конструктивную позицию польских лидеров в вопросе строительства советско-польских отношений на новых принципах. Это можно расценивать как победу здравого смысла. Большая заслуга в разрешении польской проблемы политическими средствами принадлежала лидерам обоих государств. В. Гомулка сумел четко сформулировать и обосновать новые принципы отношений между Польшей и СССР и их правящими партиями, мужественно отстаивал их и предложил взаимоприемлемое решение проблемы. Н.С. Хрущев после неудачных попыток действовать в привычном для него жестком духе смог здраво оценить обстановку и проявил гибкость, убедив других членов советской делегации пойти на разумный компромисс.

4.4. Венгерский кризис: силой на силу

Многие готовы поставить знак равенства между пожаром и пожарной командой.

Уинстон Черчилль

Кризис в Венгрии, имевший корни, в чем-то схожие с польскими событиями, развивался по другому сценарию. Страна также встретила 1956 год в обстановке обострявшихся общественных противоречий и острых внутриполитических коллизий. В известной степени это было связано с новой, антисталинской политикой руководства СССР. Как и в других странах

Восточной Европы, в Венгрии большой резонанс получили решения ХХ съезда КПСС, который осудил «культ личности» Сталина и принял важные политические решения. Однако венгерское партийно-политическое руководство во главе с первым секретарем ЦК Венгерской партии трудящихся (ВПТ) М. Ракоши не спешило «брать на вооружение» советский опыт. Перемены в сторону либерализации угрожали самому существованию режима личной власти Ракоши, вызывавшего все большее недовольство в стране.

Летом 1956 г. ситуация в Венгрии быстро приближалась к критическому уровню. Обеспокоенное советское руководство направило в Будапешт своих представителей для выработки необходимых мер по стабилизации положения. Побывавший

вВенгрии член Президиума ЦК КПСС М.А. Суслов, однако, не увидел тогда особых причин для беспокойства.

Сторонники Ракоши, решив, что могут рассчитывать на советскую поддержку, начали планировать меры по усилению борьбы с «правой опасностью». В частности, была поставлена задача «разработать и осуществить мероприятия, обеспечивающие усиление партийной работы в МВД и его местных органах, а также принятие других необходимых мер для борьбы с подрывной деятельностью оппозиции и вражеской агентуры».

Но объявленная ракошистами кампания «по наведению порядка» только накалила обстановку и увеличила опасность открытого выступления оппозиции. В этих условиях пленум ЦК ВПТ, начавший свою работу 18 июля 1956 г. с участием специально прибывшего в Будапешт А.И. Микояна, узаконил отзыв Ракоши с поста первого секретаря ЦК. Эрне Гере стал новым руководителем партии и государства, а для его поддержки

вполитбюро были введены министр внутренних дел Л. Пирош и Й. Реваи, что обеспечивало перевес консервативных сил. Все эти кадровые решения были согласованы с Москвой. В высшем эшелоне власти лишь один известный политический деятель — Янош Кадар, недавно выпущенный из тюрьмы, выступал за политические реформы [24].

Перемены в руководстве не успокоили венгерское общество, а скорее, даже ускорили ход событий. В Кремле осознавали сложность положения: характерно, что летом-осенью 1956 г.

Если бы все закончилось сожжением русских книг… Будапешт, 1956 г.

там уже допускали возможность силового воздействия на развитие ситуации в Венгрии. Так, после июньского совещания руководителей компартий в Москве Н.С. Хрущев писал И. Тито, что если внутриполитическая обстановка в Венгрии будет ухудшаться, то не исключается использование любых средств для преодоления кризиса1. При этом он подчеркивал, что Советский Союз не может допустить, чтобы была пробита брешь

всистеме. А Венгрия могла стать таковой: не случайно заместитель министра иностранных дел А.А. Громыко, обращаясь

вПрезидиум ЦК КПСС, писал об опасности, которая «грозит единству социалистического лагеря»2.

Косени 1956 г. стало ясно, что новое партийно-государ- ственное руководство Венгрии во главе с Э. Гере и премьером А. Хегедюшем не справляется со своими задачами и пик кризиса не за горами.

1 Litvan Gy. Op. Cit. 745 old.

2 «Jelcin-dosszie»… 42–43 old.

Одним из центров венгерской оппозиции являлся Будапештский политехнический университет. Его студенты выдвигали требования созыва внеочередного партсъезда, удаления консерваторов из руководства, восстановления в должности бывшего премьера И. Надя, снятого с этого поста за попытки проведения демократических реформ, отказа от чрезмерных госпоставок сельскохозяйственной продукции, и др. Со временем эти лозунги стали почти привычными, но 22 октября 1956 г. к ним прибавились и такие, которые выражали национальнодемократические устремления: расширение гражданских прав, введение многопартийности, проведение свободных выборов, возвращение старой национальной символики. Среди требований будапештских студентов особо выделялся вывод советских войск, а также изменение характера советско-венгерских отношений на основе равноправия и принципа невмешательства во внутренние дела друг друга.

На 23 октября 1956 г. венгерская оппозиция готовила масштабный антиправительственный митинг.

Москва внимательно следила за развитием ситуации. 23 октября председатель КГБ СССР И.А. Серов и первый заместитель начальника Генштаба Советской Армии М.С. Малинин уже находились в Венгрии: первый — в Управлении государственной безопасности, а второй — в расположении командования Южной группы советских войск.

Само венгерское руководство пребывало в растерянности: в ходе обсуждения вопроса о предстоящем митинге начальник милиции Будапешта Й. Силади в присутствии Серова отказался дать согласие на использование подведомственных ему формирований для разгона демонстрантов. Большинство колебалось. Только Й. Реваи и новый член партийного руководства, заместитель председателя правительства Д. Марошан открыто заявили: «Если потребуется, мы будем стрелять» [25].

23 октября тысячи жителей Будапешта вышли на демонстрацию, требуя удаления «символа сталинистской тирании и политического подавления» — памятника Сталину — и возвращения на родину Ракоши, нашедшего убежище в СССР, с тем чтобы тот предстал перед судом «за свои преступления и антинародные действия» [26]. Днем события развивались мирно, но тем же

вечером у здания парламента собрались десятки тысяч представителей разных социальных групп, включая рабочих крупнейших промышленных предприятий Будапешта. Они требовали, чтобы перед ними выступил опальный Имре Надь, настаивали на возвращении его на пост премьер-министра и продолжении его реформ. В толпе слышались крики: «Долой Гере!». Часть демонстрантов отправилась к памятнику Сталину и самовольно приступила к его демонтажу; другие отправились к зданию радио, рассчитывая добиться передачи в эфир своих требований. Руководство венгерского радио не разрешило этого. На попытку демонстрантов силой проникнуть в здание охрана из службы безопасности ответила огнем. В ответ демонстранты разоружили группу солдат, прибывшую для усиления охраны здания. Часть милиционеров и военных перешла на сторону оппозиции. В городе начались вооруженные столкновения, местами происходили погромы и убийства партийных активистов.

Следует отметить, что ни Гере, ни другие члены венгерского партийно-государственного руководства, ни Хрущев, ни советские лидеры в целом не ожидали такого стремительного и бурного развития событий в Будапеште.

Той же ночью партийные власти Венгрии приняли срочные меры по пополнению высшего руководства людьми из демократического крыла партии в расчете на то, что с их помощью удастся успокоить восставших. И. Надь был вскоре назначен Президиумом ВНР на пост председателя Совета министров вместо А. Хегедюша. Но это уже не могло переломить ход событий. Не помогло и введение чрезвычайного положения.

Втот же день министр обороны СССР Г.К. Жуков сообщил

Н.С. Хрущеву о том, что Гере обратился к советскому военному атташе в Будапеште с просьбой об оказании помощи в целях разгона «демонстрации небывалого масштаба» [27]. Президиум ЦК КПСС не сразу дал «добро» на использование советских войск. Это произошло лишь после очередного доклада советского посла «об исключительно опасной ситуации и необходимости советского вмешательства». Только под впечатлением настойчивых звонков Гере и информации, поступившей из посольства в Будапеште, Президиум ЦК КПСС решился на военное вмешательство.