Холодная война В 2 т. Т.2 От Постадама до Мальты

Резко возросло количество стратегических бомбардировщиков В-52 с ядерными бомбами на борту, находящихся на постоянном патрулировании. Если прежде их число не превышало 18–20 единиц, то теперь группировка увеличилась до 80–100 самолетов.

Кеннеди направил Хрущеву личное послание, в котором сообщал, что США «полны решимости устранить угрозу безопасности нашему полушарию». Президент заявлял, что принимаемые меры составляют лишь «необходимый минимум», и выражал надежду, что советское правительство воздержится от любых акций, могущих лишь углубить этот опасный кризис [54].

ВКремле не ожидали столь жесткой реакции. Последовали путанные разъяснения Хрущева о том, что считать «наступательным оружием», которые не были убедительными и отрицательно сказались на международном престиже СССР и самого советского лидера.

24 октября Хрущев получил новое послание Кеннеди. Президент выражал надежду, что советские суда будут соблюдать условия «карантина». Ответ поступил в Вашингтон в тот же день и был выдержан в резком тоне. Хрущев расценивал американскую акцию «как акт агрессии, толкающий человечество на грань пропасти мировой ракетно-ядерной войны», и сообщал, что советское правительство не может дать указание капитанам своих судов подчиняться приказам американских ВМС, блокирующих Кубу. «Мы не будем только наблюдать за пиратскими действиями американских судов в море, — говорилось

вписьме, — мы будем вынуждены со своей стороны принять необходимые меры для защиты наших прав. Для этого у нас есть все необходимое» [55].

Тем временем советские суда приближались к линии «карантина», где дежурили американские корабли. Напряжение нарастало.

24 октября два советских судна — «Комилес» и «Гагарин», подойдя к позициям американских боевых кораблей, остановились, а затем, развернувшись, легли на обратный курс.

ВБелом доме, где внимательно следили за развитием ситуации, восприняли это с облегчением: «Не будет ни задержания, ни досмотра», — произнес Кеннеди. Повернули назад и сле-

дующие 14 советских сухогрузов. Танкеры, в сопровождении эсминцев, продолжили путь. В последующие дни советские суда не подходили к линии «карантина» во избежание инцидентов [23, с. 289, 292].

Хотя вопрос с «карантином» разрешился без эксцессов, напряжение не спадало. В американской прессе появились сообщения о возможности массированных воздушных ударов по строящимся ракетным площадкам на Кубе. Советское посольство в Вашингтоне докладывало в Москву, что бомбардировки советских военных объектов на острове весьма вероятны. В очередном письме Кеннеди Хрущеву, датированном 25 октября, президент упрекал советского премьера в том, что оружие, прибывшее из СССР на Кубу, является не оборонительным, а наступательным. Он призывал Москву вернуться к «прежней ситуации», то есть убрать с Кубы советские ракеты. В американской прессе продолжалось нагнетание ситуации, все громче звучали голоса, призывающие нанести воздушные удары по Кубе.

Встревоженный Ф. Кастро предложил Хрущеву выступить с заявлением о том, что СССР применит ядерное оружие, если США не откажутся от бомбардировки Кубы. Но и в Москве нарастание кризиса воспринималось с возрастающей тревогой. 26 октября Хрущев направил письмо Кеннеди, в котором отрицал наступательный характер направленного на Кубу оружия, утверждая, что оно послано для обороны острова. «Нападать на США, — писал он, — советское руководство не собирается. Война между СССР

и США была бы самоубийством… Давайте нормализовывать отношения». Советский лидер предложил компромисс: советская сторона объявляет, что суда, идущие на Кубу, не будут осуществлять каких-либо военных поставок; американская сторона отказывается от планов интервенции, не будет поддерживать силы, которые имеют такое намерение [54, с. 71].

К переговорам, ведущимся обычным дипломатическим путем, добавились контакты по линии спецслужб, а также прямой канал между Р. Кеннеди и советским послом А.Ф. Добрыниным.

Поиск взаимоприемлемого решения происходил в крайне накаленной обстановке. Временами казалось, что некоторые инциденты неизбежно вызовут войну. Над Кубой ежедневно

совершали разведывательные полеты самолеты американских ВВС. Советские зенитные ракетные части, которые обладали высокими боевыми возможностями, имели приказ не открывать огня по американцам.

Кульминация кризиса наступила 27 октября. В Москве к этому времени все больше опасались американского вторжения на Кубу, о подготовке которого поступали определенные сигналы. Беспокоил и кубинский союзник: Ф. Кастро отдал приказ своим войскам сбивать американские самолеты, нарушившие воздушное пространство Кубы. Такое развитие событий сильно тревожило Кремль, который рассматривал войну с США как неприемлемый вариант. Опасаясь худшего сценария, Хрущев, не дожидаясь ответа на письмо от 26 октября, на следующий день, выступая по радио, передал президенту США свое новое послание.

Советский лидер извещал американского президента о готовности СССР убрать «те средства с Кубы, которые Вы считаете наступательными», но требовал от США публичного обязательства воздерживаться от нападения на Кубу и «вывести аналогичные американские средства из Турции». Так впервые в открытых СМИ прозвучало предложение убрать американские ракеты из Турции в обмен на вывоз советских ракет с Кубы.

Кеннеди не хотел публично связывать Карибский кризис

свыводом американских ракет из Турции, хотя внутренне и был готов к этому решению, тем более что создание подводных атомных лодок с ракетами «Поларис» делало ненужными устаревшие и дорогостоящие ракеты «Тор» и «Юпитер». В связи

сэтим в своем ответном публичном послании он умолчал о ракетах в Турции, но предложил разрешить кризис на следующих условиях: СССР убирает с Кубы ракеты и другое «наступательное» оружие, а США отменяют «карантин» и дают заверения в том, что Куба не подвергнется нападению ни со стороны США, ни со стороны других стран Западного полушария [54, с. 72].

Вэтот же день, не случайно прозванный «черной субботой», случились события, которые еще больше обострили обстановку. Как уже говорилось, Ф. Кастро, будучи главнокомандующим кубинскими вооруженными силами, приказал войскам ПВО Кубы с 27 октября открывать огонь по самолетам США, нарушающим воздушное пространство, объявив об этом в офи-

циальном правительственном заявлении. Однако самолеты U-2, действовавшие на высоте 20 и более километров, были недосягаемы для кубинских зенитчиков. Американцы знали об этом и продолжали разведывательные полеты. Зато советские ЗРК имели техническую возможность «достать» U-2 и сделали это. Пуск был осуществлен в 10:22 по местному времени. Самолет был сбит, а его пилот майор Р. Андерсон погиб. Примерно

вэто же время другой U-2 был обстрелян над Сибирью, поскольку генерал К. Лемэй, начальник штаба ВВС США, не выполнил приказ президента США о прекращении полетов над советской территорией. Еще через несколько часов два самолета фоторазведки ВМС США «Крусейдер» попали под зенитный огонь во время облета Кубы, при этом один из них был поврежден. «Ястребы» подталкивали президента США к силовому решению кризиса, и Кеннеди не исключал такого развития событий, хотя и стремился всеми силами его избежать. Он поручил своему брату провести экстренную встречу с послом СССР.

Вечером 27 октября Роберт Кеннеди пригласил к себе А.Ф. Добрынина. Он предупредил о строго конфиденциальном характере разговора и сообщил, что президент готов негласно договориться о свертывании ракетных баз в Турции через 4–5 месяцев. Президент, по словам его брата, просил срочно передать это предложение Хрущеву и дать ответ, желательно

втечение суток [54, с. 74].

Надо сказать, что с советской стороны в ходе всего конфликта были проявлены самообладание, выдержка, чувство ответственности, а также готовность к нахождению компромисса. Это отмечалось и самими американцами. Так, в документах ЦРУ за 24, 25 и 27 октября, в самый пик кризиса, подчеркивалось, что меры, предпринимаемые СССР к повышению боеготовности своих Вооруженных Сил, не носят вызывающего

ипровокационного характера.

Вто же время и в Вашингтоне достаточно трезво оценили ситуацию. Там осознавали возможные последствия ответного советского удара для самих Соединенных Штатов. Перспектива термоядерной войны остудила многие горячие головы. Президент Кеннеди в ходе одного из совещаний говорил: «Я думаю, что риск для нас увеличивается… Во всяком случае, у них име-

официального документа. Американская сторона отказалась документально закрепить свое обязательство, хотя в последующие годы и не нарушала его. Советские ракеты Р-12 и самолеты Ил-28 были вывезены с Кубы. Эвакуация проходила под визуальным контролем американской авиации, совершавшей облет судов, следующих с острова.

Формально кризис завершился 7 января 1963 г., когда представители СССР и США, участвовавшие в переговорах, обратились с совместным письмом к Генеральному секретарю ООН. В нем говорилось, что, хотя обоим правительствам и не удалось решить все проблемы, обе стороны считают достигнутую степень согласия между ними достаточной, чтобы исключить из повестки дня Совета безопасности ООН вопрос о Карибском кризисе1.

В отношении американских ракетных баз в Турции Белый дом сдержал данное обещание. Уже 29 октября 1962 г. Макнамара отдал распоряжение о ликвидации установок ракет «Юпитер» до 1 апреля 1963 г. До конца того же года все американские ракеты средней дальности были вывезены также из Италии и Великобритании.

Ф. Кастро и его окружение расценили компромисс как недопустимый шаг со стороны Советского Союза, поскольку решение было принято без консультаций с ними, исключительно Хрущевым и Кеннеди. В США тоже не все были довольны результатом. Так, генерал Лемэй назвал отказ от атаки Кубы «наихудшим поражением в нашей истории». Судя по некоторым свидетельствам, а также публичным замечаниям Хрущева на пленуме ЦК КПСС 23 ноября 1962 г., и в Москве нашлись критики ракетного кубинского компромисса2.

Карибский кризис стал, пожалуй, наиболее ярким порождением холодной войны. Он продемонстрировал, что критический уровень противоборства двух сверхдержав достигнут. Риск всеобщей ядерной войны приобрел зримые и осязаемые формы. При этом стало ясно, что ракетно-ядерная война не принесет победы ни одной из сторон: в ней не может быть победителя.

1 Советская внешняя политика… С. 298.

2 См. приложение 8.

Кризис сыграл большую роль в дальнейшем развитии советско-американского диалога. Убедив Москву и Вашингтон

всмертельной опасности прямого военного столкновения, он подтолкнул стороны к поиску нового формата взаимоотношений. Руководители США и СССР договорились установить между собой прямой канал связи, так называемую горячую линию, и это, на первый взгляд техническое, решение имело большое значение в психологическом смысле. После октября 1962 г. уже никогда не возникало столь же критических ситуаций.

Хотя кризис подтолкнул стороны к ряду новых практических шагов, направленных на ослабление международной напряженности, но он не остановил гонку вооружений. Скоро она развернулась с новой силой. Правда, теперь ее цели несколько изменились — стало важнее воздействовать на противника демонстрацией своих возможностей, чтобы заставить его поверить в свою силу и тем самым лишить соблазна нанести ядерный удар первым. Советское руководство принимает решение о значительном (на 3–4% в год) и постоянном увеличении расходов на оборону. К концу 60-х гг.

СССР добивается резкого увеличения своих ядерных сил, что было сравнимо с наращиванием, предпринятым Соединенными Штатами в первой половине того же десятилетия. Если

в1966 г. Советский Союз имел всего 292 МБР, то всего четыре года спустя, в 1970 г., МБР уже было 1300 и еще около 300 ракет находилось в стадии строительства. СССР также резко нарастил темпы строительства БРПЛ и в 1974 г. превзошел Соединенные Штаты по их числу [57]. Советский Союз

в1970 г. отставал от Соединенных Штатов только в области стратегической бомбардировочной авиации, но компенсировал это созданием мощной ПВО, элементов ПРО и надежной системой гражданской обороны. Все эти меры вывели его безопасность на качественно иной уровень. Таким образом, благодаря Карибскому кризису ракетно-ядерные вооружения все больше превращались из «оружия победы» в «средство сдерживания».

Карибский кризис изменил мир, возможно, еще в одном отношении. На наш взгляд, настало время высказать гипотезу,

меняющую представление о холодной войне как явлении. Судя по всему начиная с 1962 г. американское руководство изменяет ее содержание и стратегию ведения. Понятно, что соответствующие документы, если они вообще существуют, очень долго будут недоступны, но весь ход последующих событий косвенно свидетельствует в пользу предположения: в Вашингтоне твердо решили уничтожить Советский Союз, не прибегая к прямому использованию военной силы. Холодная война с американской стороны, с точки зрения решительности своих целей, окончательно превращается из особого, конфронтационного, но относительно мирного противоборства в войну без кавычек. В Москве этой перемены не заметили, что и стало важнейшей предпосылкой будущей катастрофы.

В этой связи предпринятые после кризиса меры по оздоровлению международной обстановки можно рассматривать двояко. СССР был искренен в своем желании разрядки. Иное дело США. И для них, с одной стороны, шаги в сторону смягчения напряженности были естественны и необходимы. С другой, главной стороны — они играли роль отвлекающего маневра, имели целью выиграть время для перегруппировки сил, уточнения задач, корректировки планов достижения победы в холодной войне.

4.8. Чехословакия, 1968: репетиция «Бархатной революции»

Самые глубокие противоречия между людьми обусловлены их разным пониманием свободы.

Карл Ясперс

В чехословацких событиях 1968 г. Советским Союзом и его партнерами по Организации Варшавского Договора военная сила применялась в значительных масштабах. Однако это было сделано не столько для подавления массовых протестных выступлений, сколько в целях предотвращения развития кризиса по венгерскому образцу.

Серьезные проблемы в отношениях между обществом и властью в Чехословакии, отдельные внешние проявления которых

были заметны на протяжении 1963–1967 гг., резко обострились в 1968 г.

Избранный в начале года на пост первого секретаря ЦК Коммунистической партии Чехословакии А. Дубчек выступил с инициативой создания «новой модели социализма». Партийное руководство Чехословакии по существу отказалось от командно-административных методов управления и провозгласило «истинную» свободу слова и печати. В стране сразу же начались бурные дискуссии по различным политическим

иэкономическим проблемам, выдвигались призывы к насильственным действиям по очищению органов власти и партии от «неугодных» руководителей. В результате на многие высшие государственные и партийные посты были назначены «реформаторы» из числа бывших оппозиционеров. Деятельность средств массовой информации постепенно приобрела враждебный существующему строю, антисоциалистический

иантисоветский характер.

Это вызывало негативную реакцию среди руководителей социалистических стран, которые стали расценивать события в Чехословакии как «контрреволюционные». Некоторые из них, в том числе и советские лидеры, считали, что такие процессы приведут к изменению внешнеполитического курса страны: выходу из Варшавского Договора и переориентации ее на Запад. Противники демократизации в самой Чехословакии убеждали Москву, что проводимые в их стране реформы угрожают жизненным интересам Советского Союза в Восточной Европе. По мере развития ситуации руководители ГДР, Польши, Болгарии, в меньшей мере Венгрии стали рассматривать чехословацкие события как непосредственную угрозу своим режимам и выступили за принятие любых мер, включая военные, для наведения порядка [58].

Что касается позиции самого советского руководства, то она эволюционировала от мер «товарищеского воздействия», а затем и давления на КПЧ во главе с Дубчеком, до ввода войск.

Необходимость ввода войск обосновывалась возрастающей уязвимостью территории Чехословакии со стороны НАТО, возможностью утраты советского контроля над чехословацкими

Прага. 1968 г.

вооруженными силами (10 мотострелковых и танковых дивизий, более 200 тыс. военнослужащих в мирное время). В результате возможного выхода ЧССР из Варшавского Договора прогнозировались неизбежное ослабление западных границ ОВД, вероятная ревизия послевоенного устройства в Европе

иподрыв сложившейся системы военной безопасности. Возможность подобного сценария косвенно подтверждалась

икрайне отрицательной позицией нового чехословацкого руководства по поводу неоднократных предложений о размещении советских войск на территории Чехословакии с тем, чтобы не допустить прямого военного вмешательства со стороны НАТО и сохранить членство этой страны в Варшавском Договоре.

Одним из элементов плана решения чехословацкого кризиса было воздействие на правительство Чехословакии угрозой применения силы. Для этого в рамках Варшавского Договора в период с мая по август 1968 г. был спланирован и проведен