Холодная война В 2 т. Т.2 От Постадама до Мальты

альное установление дипломатических отношений между революционной Кубой и СССР.

В Вашингтоне происходящие события расценивали как угрозу национальным интересам США. В марте 1959 г. президент Д. Эйзенхауэр поставил задачу силового свержения правительства Кастро. Экономические санкции были введены в 1960 г., когда Куба экспроприировала американскую собственность, а в 1962 г. они были ужесточены до максимального уровня.

17 апреля 1961 г. вооруженные отряды кубинских эмигрантов высадилась на острове, но спустя три дня они были полностью разгромлены революционными войсками Кастро. После провала операции в заливе Свиней США не отказались от планов вооруженного вторжения на Кубу. В конце 1961 г. был подготовлен план «Мангуста», в соответствии с которым кубинское подполье должно было поднять мятеж в январе 1962 г. и обратиться за военной помощью к США.

События на Кубе внесли свою лепту в общее осложнение международной обстановки. На ХХII съезде КПСС в октябре 1961 г. Н.С. Хрущев заявил, что советское правительство вынуждено «приостановить сокращение вооруженных сил, запланированное на 1961 год, увеличить расходы на оборону, отсрочить увольнение в запас солдат и матросов, возобновить испытания новых, более мощных видов оружия» [50]. В это же время СССР после трехлетнего перерыва возобновил ядерные испытания на Новой Земле.

Реализуя решение сессии НАТО, США форсировали размещение ракет средней дальности «Тор» и «Юпитер» (дальность — 3500 км) в Великобритании, Италии и Турции, что серьезно изменяло соотношение ракетно-ядерных стратегических сил между противостоящими блоками.

Дислокация этих ракет на европейской территории давала Вашингтону ряд преимуществ в случае ядерной войны. До их развертывания и США, и СССР, имея межконтинентальные ракеты на своих территориях, находились в относительно равном положении: время полета МБР до территории противника — 30 минут, время предупреждения о пуске ракет — 15 минут. Это означало неизбежность встречного удара, поскольку каждая из сторон в случае, если она подвергнется ракетному

нападению, имела возможность запустить свои ракеты по объектам противника до того, как его ракеты достигнут назначенных целей.

Теперь же ситуация изменилась. Ракеты «Тор» и «Юпитер» могли поразить цели на территории СССР и стран Варшавского Договора через 10–12 минут после старта, то есть еще до того, как их успевали обнаружить и принять ответные меры. Это делало удар внезапным, а возможно, и безнаказанным. Кроме того, запуская свои ракеты с меньших расстояний, американцы могли поразить их с большей точностью. И наконец, рассредоточив свои силы первого удара на территории союзников, США имели возможность отвлечь часть советских ракет ответного удара на европейские страны, где находились их ракеты средней дальности, и уменьшить собственные возможные потери.

Таким образом, для СССР, против которого были нацелены ракеты «Тор» и «Юпитер», этот вид оружия представлял стратегическую угрозу, тем более что по своему ракетно-ядерному потенциалу Советский Союз уступал тогда США как минимум на порядок. В Москве опасались, что изменение баланса сил первого удара в пользу США может в какой-то момент подтолкнуть их к нападению на СССР. Вопрос принятия срочных ответных мер со всей остротой встал на повестку дня. Однако реальные возможности Советского Союза были существенно ограничены. Возможный удар по Аляске проблему не решал, а ракетные атомные подводные лодки еще не были готовы к вводу в строй.

Между тем Куба представляла собой потенциальный плацдарм, с которого советские ракеты средней дальности могли создать реальную угрозу для США и таким образом восстановить утраченные возможности нанесения неприемлемого ущерба потенциальному противнику в ответно-встречном ударе. Ракеты Р-12 и Р-14, с дальностью 2 и 4 тыс. км соответственно, могли поразить значительную часть территории США, в первую очередь угрожая восточным густонаселенным штатам.

Советское военное присутствие на Кубе, тем более развертывание там ракетной группировки, было возможно только в условиях сохранения у власти правительства Кастро. В Мо-

скве это отчетливо понимали. Основным «лоббистом» решения о размещении советских ракет на «острове Свободы» стал Н.С. Хрущев. По его распоряжению в Генеральном штабе под руководством генералов С.П. Иванова и А.И. Грибкова подготовили план военной операции под кодовым наименованием «Анадырь».

Президиум ЦК, ознакомившись с представленным планом, поддержал предложение Хрущева [51].

ВКремле, разумеется, не желали доводить дело до ядерной войны. Хрущев полагал, что американцы, разместившие свои ракеты в Европе и имеющие военную базу Гуантанамо на самой Кубе, так или иначе смирятся с тем, что на острове появятся

исоветские военные базы. Этот ответный ход СССР преследовал цель восстановить утраченное равновесие и заставить США почувствовать себя уязвимыми. По мнению советского лидера, ракеты надо было доставить и разместить тайно с тем, чтобы поставить американцев перед свершившимся фактом. Хрущев не без оснований опасался, что, узнав о советско-кубинских планах, США силой воспрепятствуют их реализации и это негативно скажется на международном престиже СССР.

На самом деле любой вариант решения был чреват серьезными издержками. Как бы то ни было, но США и НАТО принимали решение о размещении американских ракет средней дальности открыто, на сессии Североатлантического альянса в 1957 г. Подготовка к их развертыванию вызвала массовые протестные акции в Европе и критическую кампанию в средствах массовой информации. А Советский Союз собирался предпринять аналогичный шаг скрытно, что должно было с неизбежностью породить как подозрения в агрессивных намерениях, так и обвинения в двуличии. Впоследствии это и случилось.

Вконце мая на Кубу отправилась представительная советская делегация, в состав которой входили первый секретарь ЦК КП Узбекистана Ш.Р. Рашидов, главком Ракетных войск стратегического назначения С.С. Бирюзов, секретарь Совета обороны С.П. Иванов и другие официальные лица. Делегация должна была, в случае согласия кубинской стороны, изучить возможности предстоящей дислокации ракетных частей, выявить оптимальные условия для их скрытного размещения, про-

думать, как избежать утечки секретной информации. Однако времени для качественного решения этих задач не хватило, что имело негативные последствия. Что касается Ф. Кастро, то он с пониманием воспринял советские предложения, заявив: «Это очень смелый шаг, и чтобы сделать его, мне необходимо посоветоваться с моими ближайшими соратниками. Но если принятие такого решения необходимо социалистическому лагерю, я думаю, мы дадим свое согласие на размещение советских ракет на нашем острове. Пусть мы будем первыми жертвами в схватке с американским империализмом» [51].

Детали предстоящей операции по переброске войск и техники были уточнены в ходе визита Рауля Кастро, посетившего Москву в конце июня 1962 г. Р. Кастро и министр обороны СССР

Р.Я. Малиновский предметно обсудили проект секретного «Договора между Правительством Республики Куба и Правительством Союза Советских Социалистических Республик о размещении Советских Вооруженных Сил на территории Республики Куба». Ф. Кастро внес в документ ряд уточнений, для согласования которых в Москву отправился Эрнесто Че Гевара. Хрущев согласился с предложениями Кастро. В окончательном тексте договора отмечалось, что СССР в случае возникновения опасности агрессии внешних сил против Кубы направит «для усиления ее обороноспособности» свои вооруженные силы, что будет обеспечивать «поддержание мира во всем мире». В случае военных действий против Кубы или нападения на советские войска, дислоцирующиеся на ее территории, правительства союзных стран, используя право на индивидуальную или коллективную оборону, предусмотренное статьей 51 Устава ООН, предпримут «все необходимые меры для отражения агрессии».

Кастро предлагал немедленно опубликовать текст договора, считая, что это поднимет престиж Кубы как суверенного государства, заключившего договор с другим суверенным государством — СССР на основе международного права. Но в Кремле это посчитали ненужным. Хрущев высказался в том смысле, что американцы найдут тысячи способов, чтобы не допустить доставку советских ракет на Кубу, а значит, реальна только тайная доставка советских ракет на «остров Свободы». Кубинцы согласились [51, с. 236].

По предложению маршала Р.Я. Малиновского было принято решение о формировании группировки советских войск. Ее основу должны были составить части ракетных войск стратегического назначения, имеющие на вооружении ракеты Р-12

иР-14, в составе: сводной 51-й ракетной дивизии (16 пусковых установок и 24 ракеты), 79-го ракетного полка 29-й ракетной дивизии и 181-го ракетного полка 50-й ракетной дивизии (24 пусковые установки и 36 ракет) с приданными им ремонтно-техническими базами, частями и подразделениями обеспечения и обслуживания.

Прикрытие ракетных частей с суши должны были обеспечивать 302, 314, 400 и 496-й мотострелковые полки. Войска противовоздушной обороны были представлены частями 10-й

и11-й зенитно-ракетных дивизий и 32-м гвардейским истребительным авиационным полком, имевшими на вооружении ЗРК С-75, зенитную артиллерию, истребители МиГ-21. ВВС: 134-я отдельная авиационная эскадрилья и 437-й отдельный вертолетный полк (более 40 самолетов и вертолетов). На острове также должны были дислоцироваться 561-й и 584-й полки крылатых ракет (16 пусковых установок, из них 12 установок оперативно-тактических ракет «Луна»). Группировка ВМФ должна была включать 2 крейсера, 2 ракетных и 2 артиллерийских эсминца, 11 подводных лодок, 12 ракетных катеров, суда обеспечения, а также 759-й минно-торпедный авиационный полк (33 самолета Ил-28).

Огромную проблему представляла собой организация скрытной доставки столь значительных сил за несколько тысяч километров от территории СССР. Для этого пришлось кардинально изменить весь план перевозок советского морского флота и дополнительно зафрахтовать иностранные судна, причем вести дело требовалось так, чтобы их владельцы и экипажи не знали о характере груза и конечном пункте его назначения.

Виюле переброска советских войск началась. Она производилась морем на пассажирских и сухогрузных судах торгового флота из портов Балтийского, Черного и Баренцева морей (Кронштадт, Лиепая, Балтийск, Севастополь, Феодосия, Николаев, Поти, Мурманск). Суда приходили на разгрузку в одиннадцать портов Кубы. Первым транспортом с техникой

Курсом на Кубу под американским присмотром

и людьми, прибывшим на остров 26 июля, был теплоход «Мария Ульянова». Выгрузка производилась только ночью, в условиях полного затемнения судов и портов. Все подступы к местам выгрузки охранялись войсками, а с моря — сторожевыми катерами.

В сентябре на Кубе начала формироваться сводная 51-я ракетная дивизия. Ракетная техника в районы постоянной дислокации также доставлялась только в ночное время. Личный состав, участвовавший в этих операциях, был переодет в кубинскую военную форму [52]. Были проведены необходимые мероприятия по маскировке ракетных площадок и безопасному хранению ракет и боеголовок. В боевую готовность стратегические ракеты не приводились.

К 22 октября на острове уже были развернуты значительные силы: части ракетных и сухопутных войск, ВВС, ПВО, ВМФ. Возглавлял группировку советских войск на Кубе генерал армии И.А. Плиев. Всего на острове дислоцировалось около 40 тыс. солдат и офицеров. Главной ударной силой являлись 42 ракеты Р-12 с дальностью действия до 2000 км и 36 ядерных боеголо-

войсковое учение. Еще одно крупное учение советских, восточногерманских и чехословацких войск провели на территории Чехословакии.

Тем временем ход событий убыстрялся. 16 октября разведывательные сведения о советских ракетах были доложены президенту Кеннеди. Предыдущие донесения спецслужб только давали основания для подозрений, но представители СССР заверяли и Белый дом, и ООН, что советского наступательного ракетного оружия на Кубе нет. Специфика той эпохи не делала подобную ложь чем-то исключительным. Такая реакция Кремля была зеркальным повторением действий США во время разведывательных полетов U-2 над советской территорией в 1956–1960 гг. Тогда на все ноты протеста со стороны СССР

американцы либо заявляли о своей непричастности, либо вообще не реагировали.

И вот теперь перед Кеннеди лежали неопровержимые доказательства того, что впервые в своей истории сами США оказались в опасной по-настоящему ситуации: фотографии советских ракет, находящихся в непосредственной близости от американской территории.

Президент собрал экстренное совещание для выработки плана дальнейших действий. Правовая сторона вопроса никого не интересовала, тем более что СССР и Куба реализовывали свои законные суверенные права. Но смириться с происшедшим в Вашингтоне не могли по самому широкому кругу причин. Соображения безопасности, уязвленного самолюбия, международного престижа, американского общественного мнения и многие другие сплелись в один клубок.

Участники совещания были едины в своем желании немедленно действовать. Однако в отношении выбора оптимального варианта мнения разделились. О собственном двуличии в отношении полетов U-2 было забыто, и скрытность предпринятого Москвой демарша объективно усилила позиции американских «ястребов», призывавших не доверять СССР и видевших в нем смертельного врага. Объединенный комитет начальников штабов высказался за силовое решение — нанесение воздушных ударов с воздуха с последующей высадкой на Кубе десантных частей.

Д. Кеннеди, Н.С. Хрущев, Ф. Кастро

Министр обороны Р. Макнамара и брат президента министр юстиции Р. Кеннеди предложили в качестве первого шага установить морскую блокаду.

Но морская блокада в условиях, когда на Кубу продолжали следовать десятки советских судов, тоже была рискованным делом. Реакция СССР на задержку и досмотр его судов была непредсказуема. В числе прочего американское руководство считало возможными контрдействия Советского Союза в Европе, в частности в отношении Западного Берлина. Определенного решения на том совещании принято не было.

Каждым последующий день приносил новые доказательства масштабного советского присутствия на Кубе. На поступавших фотодокументах четко просматривались контуры стартовых позиций ракет. Имевшиеся сведения дополнялись сообщениями американского агента в СССР О.В. Пеньковского. Он информировал Вашингтон о том, что не менее 50 МБР, не считая ракет средней дальности на Кубе, находятся в боевой готовности на территории Советского Союза.

Вэтой чреватой самыми серьезными последствиями обстановке президент Д. Кеннеди 18 октября встретился с советским министром иностранных дел А.А. Громыко.

Американский лидер заявил, что советское наступательное оружие, размещенное на Кубе, представляет собой угрозу для Соединенных Штатов, и объявил об установлении морской блокады острова. Громыко возразил: «Советский Союз настоятельно призывает правительство США и лично президента не допускать каких-либо шагов, несовместимых с интересами мира и разрядки, с принципами Устава ООН… Советская помощь Кубе направлена исключительно на укрепление ее обороноспособности и развитие мирной экономики».

Вконце беседы Кеннеди изложил позицию США: «Вопервых, — сказал он, — США не имеют в виду и не будут предпринимать вооруженное вторжение на Кубу. Во-вторых, я официально заявляю, что акция на Плайя-Хирон1 представляла собой ошибку. В-третьих, советское «наступательное оружие», конечно, должно быть с Кубы удалено. С учетом всего этого соответствующие вопросы могут быть урегулированы»2.

Немедленной реакции на это из Москвы не последовало. Хрущев надеялся протянуть время с тем, чтобы советские ракеты на Кубе были приведены в боевую готовность, и тогда вести переговоры с Вашингтоном, выдвинув встречные условия.

17 и 19 октября американская воздушная разведка получила новые фотоснимки, которые показывали, что обустройство ракетных позиций на Кубе идет полным ходом. Как потом выяснилось, к 10 октября советская ракетная дивизия на острове имела уже 10 боеготовых ракет, а к 20 октября — 20 [52, c. 276].

22 октября президент Кеннеди в радиовыступлении официально объявил об установлении морской блокады Кубы, или, как он предпочел уклончиво выразиться, «карантина».

ВКарибское море были стянуты крупные военно-морские силы США — 183 корабля, командиры которых получили указание досматривать все суда, следующие с грузами на Кубу. Это было открытым нарушением норм международного права.

1 Имеется в виду операция в заливе Свиней.

2 Известия. 1989. 15 апр.