XIX века

237

УКДС, 1887, №32.

238 УКДС, 1893,

№48.

239 ОС, 1900, № 18.

подчистки и исправления, но и за хищение документов и иска­жения в отчетности. В качестве меры наказания как за матери­альный, так и за интеллектуальный подлог использовались ссылка и разжалование в солдаты.

Статья 390, по сути, дублирует нормы ст. ст. 319—322 раз­дела IV Уложения, лишь устанавливая повышенную ответ­ственность за такие преступления для должностных лиц.

Статья 391

Сенат полагал, что данная статья включает в свой состав деяния трех видов: 1) такие, уголовный характер которых не зависел от целей и мотивов субъекта преступления; 2) такие, которые приобретали свойства должностного подлога только при условии противоправных намерений субъекта; 3) такие, которые признавались преступлением подлога только при на­личии корыстных или иных личных побуждений виновного К первой группе Сенат относил те случаи, когда должностное лицо подделывало подписи, свидетельские показания, соста­вляло фальшивые акты или оформляло их задним числом, включало в них вымышленные обстоятельства или заведомо ложные сведения, выдавало мнимую копию с несуществующего акта или неверную копию с подлинного акта, подделывало ак­ты, отданные ему на сохранение. Вторую группу составляли действия, связанные с заведомым искажением фактов или их сокрытием в докладах, рапортах, протоколах, журналах и дру­гих официальных документах, а также подчистки и исправле­ния в таких актах, носящие злонамеренный характер. К треть­ей группе принадлежали нарушения правил делопроизводства и оформления официальных актов.

В случаях, когда должностное лицо по небрежности или са­монадеянности включало те или иные неверные сведения в до­клады, рапорты и прочие служебные документы, оно несло от­ветственность по ст. 448 Уложения. Не подлежали наказанию по статьям о подлоге подчистки и переправки в официальных документах в тех случаях, когда не были установлены противо­правные намерения виновного. Нарушения правил оформления официальных документов, если они не были совершены из ко­рыстных или иных личных побуждений, подлежали наказанию по ст. ст. 441—442 или по статьям о нарушениях особо преду­смотренных специальных обязанностей.

В соответствии с разъяснениями Сената, хотя в настоящей статье говорится о похищении документов, под ее действие под­падали только те случаи, когда хищение было направлено на достижение цели подлога, а не те, когда оно совершалось с це­лью присвоения похищенных документов. В последнем случае виновный нес наказание по ст. 330 Уложения²'³⁸. По данной статье могло быть квалифицировано лишь хищение докумен-

234

тов, вверенных виновному в подлоге должностному лицу Вместе с тем не требовалось, чтобы должностное лицо совер-

шило подлог лишь в пределах его прямых служебных обязан­ностей. Статья применялась и в случае превышения виновным пределов предоставленной ему власти.

Частное лицо, замешанное в служебном подлоге, привлека­лось к ответственности, только если в его действиях был со­став общего, а не должностного преступления, т. е. по ст. ст. 2202—2209 Уложения.

Должностной подлог считался совершенным с момента вне­сения виновным в документ заведомо ложных данных незави­симо от того, сумел он воспользоваться этим документом или

Статья 392

Статьей предусмотрено наказание за выдачу подложного свидетельства, не предоставляющего непосредственно каких-ли­бо имущественных и иных личных благ или прав, а подлежа­щего представлению в государственные или общественные уч­реждения, которые после проверки и оценки этого свидетель­ства могут оказать помощь или предоставить льготы его обла-

24 I

дателю

Статья 393

Данная норма была впервые установлена Уложением о нака­заниях 1845 года и отменена в 1889 году²⁴².

Глава пятая Статья 394

Неправосудие — первое из должностных преступлений, воз­никшее в русском праве. Ответственность за него устанавлива­лась еще судебниками. Большое внимание уделило ему Собор­ное уложение 1649 года. Там же, в ст. 1 главы X, мы находим определение понятия неправосудия: «...судом судити и роспра-ва делати по государеву указу вправду, а своим вымыслом в судных делах по дружбе и по недружбе ничего не прибавлива-ти, ни убавливати, и ни в чем другу не дружити, недруги не мстити и никому ни в чем ни для чего не норовити, делати всякие государевы дела, не стыдяся лица сильных, и избавля-ти обидящего от руки неправеднаго»²⁴³. В статьях 5 и 6 той же главы предусмотрено наказание за умышленное неправосу­дие (лишение чести для думных чинов и торговая казнь и от­решение от службы для остальных), а в ст. 10 — за неосто­рожное неправосудие («что государь укажет»). Специальным указом от 5 февраля 1724 г. Петр I усилил наказание за непра­восудие, установив смертную или политическую казнь с кон­фискацией имущества²⁴⁴.

Наряду с ужесточением наказания законодатель в борьбе с неправосудием стремился использовать и страстные призывы о необходимости строго придерживаться рамок закона. Вот поче­му в XVIII веке нередки указы в подтверждение ранее приня­тых законов, например от 8 декабря 1733 г. «О подтвержде­нии, чтобы чиновники высших и низших судебных и присут-

385

Уложение

о наказаниях

уголовных и

исправительных

240 УКДС, 1904,

№7.

241

УКДС, 1891, №31.

242

ПСЗ 3-е, IV, № 5730.

243

Российское законодательство X — XX веков, т. 3, с. 102.

244 ПСЗ,

т. VII,

№ 4460.

386

Законодательство

первой половины