Индийский вариант(государственно-капиталистический)

Государство относительно автономно, благодаря опоре на госсектор и балансированию между классами, выполняет роль буфера между буржуазией в целом и народом, и между буржуазными фракциями, и, тем самым, обеспечивает относительную социально-политическую стабильность. 

Южнокорейский вариант (50-80 гг.)(частнокапиталистический)

Государство - объект борьбы и инструмент в руках какой-либо фракции буржуазного класса, авторитарно-диктаторские режимы, политическая нестабильность. 

Модели социально-экономического развития и сопутствующих им социально-политических структур - всего лишь инструмент решения основных проблем РС. Результаты же экономического развития зависят от множества факторов, в числе которых и правильный выбор модели, применительно к конкретным условиям каждой РС, и стартовый уровень их независимого развития. В таблице, приводимой ниже, зафиксированы итоги экономического развития ряда РС (независимо от выбранной модели) по производству ВНП и уровню потребления на душу населения в сравнении с аналогичными показателями стабильной экономики СССР 1985 г. и кризисной экономики России 1992 г. (таблица

ФОРМИРОВАНИЕ СОЦИАЛЬНО-КЛАССОВОЙ СТРУКТУРЫ ВОСТОЧНОГО ОБЩЕСТВА

Устойчивость традиций и традиционных структур на Востоке хорошо известна. Новое здесь не отменяет старое, а приспосабливается к нему, видоизменяясь под воздействием старины при этом. Вот уже полтора столетия идет процесс приспособления и утверждения капитализма на Востоке, а процесс по-прежнему далек от завершения. За указанный период на базе сохранения и процесса разложения традиционного уклада жизни восточного общества там возник современный капиталистический сектор и множество промежуточных переходных форм. В результате современный Восток характеризуется многоукладностью. Традиционный уклад остается основным в большинстве РС, современный капиталистический уклад все больше становится определяющим. Каждому укладу соответствуют два основных класса и промежуточные классовые прослойки. Отсюда вывод: процесс классообразования на Востоке не завершен, для него характерна аморфная социально-классовая структура. Анализ и прогноз социально-экономических и политических процессов в обществе на основе изучения каждого уклада в отдельности неплодотворен: общество - это не сумма укладов, а процесс их взаимодействия. Рассмотрим с учетом этого эволюцию социально-классовой структуры восточного общества. Большая часть населения Востока (65-90%) - крестьянство, существует в условиях патриархально-феодальных и наступающих буржуазных отношений. За последние полтора века произошло расслоение деревни по нескольким направлениям (внутриклассовая поляризация, новые отношения аренды и субаренды наряду с сохранением традиционных отношений общинной взаимопомощи и т. д.). Разложение традиционного уклада происходит путем выделения из него мелкобуржуазных элементов, пролетаризации, формирования национальной и компрадорской буржуазии, появления национальной интеллигенции. Процессы разложения слабопрогнозируемы: они могут резко ускоряться по разным причинам (череда неурожаев, обострение национально-племенной и религиозной розни, внешнее экономическое и военно-политическое воздействие...). Процесс поляризации крестьянства и обезземеливаиия в условиях аграрного перенаселения выталкивает его беднейшие слои в города. Масштабы деревенской миграции в город превышают потребности городской экономики, поэтому значительная часть мигрантов опускается на социальное дно, в маргинальные слои люмпенского существования. Эта часть городского населения является "горючим материалом" в политической жизни восточного общества, выдвигая на арену политической борьбы национальных и религиозных фанатиков и будучи подверженной воздействию демагогических лозунгов и призывов. Другая часть деревенских мигрантов находит свое место в городской экономике, намереваясь вернуться обратно, накопив средства для покупки земельного участка или предпринимательской деятельности в деревне, но это мало кому удается. Поэтому трудоустроенные деревенские мигранты оседают в городах навсегда. Но они еще не пролетарии, а скорее предпролетариат, полупролетариат с деревенской традиционной психологией. Только их дети, уже коренные горожане, могут считаться пролетариатом. Восточный пролетариат формируется из двух источников. Неквалифицированная его часть (более 90%) - из неграмотной полупролетарской среды. Жизненный уровень этой пролетарской прослойки крайне низок, в этой среде идет постоянная борьба за рабочие места, за кусок хлеба. Квалифицированная часть рабочего класса пополняется выходцами из крестьянских верхов, имеющих возможности приобрести квалифицированную рабочую профессию. Жизненный уровень этой прослойки в несколько раз выше ее неквалифицированных собратьев по классу. Это "рабочая аристократия" Востока. Ситуация, при которой большая часть рабочих борется за кусок хлеба, а меньшая вполне удовлетворена своим положением, малочисленность пролетариата и разделеннось его национально-племенными и религиозными перегородками, ставит в тупик местных марксистов - ни на одну из фракций пролетариата невозможно опереться. Формирование классового самосознания рабочего класса на Востоке замедляется постоянным пополнением его извне, снизу полупролетарскими элементами. Особенность местной буржуазии Востока - первоначальное возникновение ее в виде класса-гибрида (компрадоры пользуются связями с иностранным капиталом, национальная буржуазия паразитирует на феодальных пережитках традиционного общества). Слабость национальной буржуазии обусловливает конъюнктурность ее поведения после деколонизации. Политическая независимость дает национальной буржуазии возможность потеснить позиции конкурентов в лице феодального класса и компрадоров под привлекательными для народа антифеодальными и антиимпериалистическими лозунгами. В случае же полевения масс, та же буржуазия в союзе с иностранным капиталом и феодальными элементами способна выступить против народа. Национальная буржуазия крайне неоднородна: на мелких предпринимателей, составляющих 90% ее численности, приходится до 15% доходов буржуазного класса, на 10% средних предпринимателей -20% доходов, на 1% крупных и крупнейших капиталистов - 60-70% прибылей. В результате складывается ситуация, когда крупная буржуазия определяет и контролирует развитие экономики, но гораздо более многочисленная мелкобуржуазная масса претендует на государственно-политическое руководство. Терминологическая проблема: традиционно термином "мелкая буржуазия" обозначались мелкие собственники, ведущие самостоятельно свое хозяйство без систематического применения наемного труда ("и собственник, и труженик"). В данном случае под мелкой буржуазией понимается мелкое предпринимательство, под которым в Индии подразумевается использование до 100 наемных рабочих, в Индонезии и Турции до 10. Политическим руководителем мелкой буржуазии является интеллигенция, в основном мелкобуржуазного происхождения. Обычно, в силу своего промежуточного положения в обществе, интеллигенция выступает под флагом заботы об "общенациональных" интересах. В условиях аморфности социально-классовой структуры восточного общества, по мнению ряда исследователей, решающую политическую роль в развивающихся странах играет "борьба элит", современной и традиционной, представляющих интересы соответствующих укладов. Традиционная элита - племенные вожди, служители культа, феодальный класс, консервативная сила Востока. Современная элита состоит из: бюрократической (административной и партийной), технократической (руководство фирм и техническая интеллигенция), военной (офицерский корпус), интеллектуальной (вузовская интеллигенция, лица свободных творческих профессий). Роль традиционной элиты не может быть оценена однозначно отрицательно: кроме своих узкоэгоистических сословно-корпоративных интересов, она в определенной степени смягчает реакцию огромной массы населения традиционного сектора на ломку привычных условий жизни агрессией капиталистического уклада, упорядочивает ее. Кто-то ведь должен политически представлять интересы огромной массы людей, обреченных историей на роль сырьевого материала для капиталистического развития Востока. Что касается современных элит, то каждая из них представляет в большей или меньшей степени разные спектры современного уклада и по разному видит перспективы развития: мелкобуржуазная гуманитарная интеллигенция преимущественно левонационалистическая и склонная к общенациональной популистской риторике; технократы, как правило, правонационалисты, не страдающие популизмом. В условиях незавершенности процесса классообразования и борьбы гражданских элит, что ведет к хронической политической нестабильности, возникла традиция вмешательства военных в политику: - на стороне и в интересах какой-либо одной буржуазной группировки с установлением авторитарного режима; - для стабилизации патовой ситуации, угрожающей национальной безопасности, когда гражданские элиты не могут договориться между собой на компромиссной основе. В этих случаях военные действуют по принципу: "Политика - партиям, Отечество - Армии" (Турция), без цели установления военной диктатуры; - левые военные перевороты для обеспечения некапиталистического развития; - чисто военные перевороты с целью установления военной диктатуры под благовидным предлогом, которые удаются благодаря разрозненности гражданских элит на фоне военной организации и дисциплины. В свое время Председатель Мао Цзэдун образно сравнил китайское общество с палкой, середина которой длинная (традиционный сектор, крестьянство), а концы короткие (рабочий класс и буржуазия). Эволюция социально-классовой структуры Востока идет в сторону удлинения "концов" за счет укорочения "середины". Темпы этого процесса следующие: с 1950 г. из деревни в город переселилось более 200 млн. чел., но удельный вес сельского населения при этом сократился незначительно, с 81% до 65%, то есть изменение в пользу современного сектора менее 0,5% в год. Эти показатели дают представление о длительности предстоящего этапа выравнивания обоих укладов по численности населения.

ИДЕЯ СОЦИАЛИЗМА И КОММУНИСТИЧЕСКОЕ ДВИЖЕНИЕ НА ВОСТОКЕ

Коммунистическое учение, возникшее в развитой капиталистической Европе, парадоксальным образом нашло для себя почву на отсталом Востоке. Прежде всего, это объясняется соответствием отдельных элементов марксизма традиционным восточным цивилизационным устоям: превалирование государства над обществом; нерыночная государственная экономика, противопоставленная частной собственности; эгалитаристские традиции социальной справедливости... Сходство фундаментальных принципов даже позволяет отдельным исследователям утверждать, что "реальный социализм - разновидность АСП (азиатского способа производства)". Утверждению социалистической идеи на Востоке способствовал также ряд конкретных причин: - антикапиталистическая направленность марксизма соответствовала настроениям традиционного населения Востока; - антиимпериалистическая направленность марксизма импонировала национальной буржуазии Востока; - приверженность социалистической идее гарантировала советскую помощь в антиколониальной борьбе. Комплекс базовых факторов и конкретных причин обусловил большую роль идеи социализма, чем можно было ожидать в условиях слаборазвитого региона. Специфика социализма на Востоке проявляется в следующем: - социалистическая идея эксплуатировалась не только КП, но и мелкобуржуазными деятелями и партиями, что привело к появлению множества "оттенков" и разновидностей социализма; - если на Западе и в России социализм для его сторонников был целью, то на Востоке прежде всего средством решения других, первоочередных задач (на этапе НОД - средство мобилизации масс для политического освобождения, на этапе независимого развития - средство ликвидации отсталости). Ряд особенностей имеет и коммунистическое движение на Востоке: - отсутствие адекватной социальной базы в виде многочисленного рабочего "класса для себя" обусловило базирование КП в традиционной, крестьянской среде, что не могло не оказать обратного влияния на идеологию и практику КП; - КП набрали силу и авторитет среди традиционного крестьянства на этапе НОД не в социальной борьбе, а как наиболее последовательные борцы против колонизаторов, как твердые "националисты"; - в тех странах Востока, где КП в результате деколонизации не пришли к власти, их влияние в политической жизни на новом этапе развития осталось на прежнем уровне, несмотря на перенос активности КП в социальную сферу. Это объясняется воздействием цивилизационной специфики указанных стран: 1) индо-буддистская концепция кармы делала эти общества слабовосприимчивыми к теории классовой борьбы; 2) в исламском мире эгалитаристские тенденции традиционно находили выход в левомусульманских религиозных движениях, и попытки атеистических КП перехватить руководство ими не имели успеха. Тем более эти попытки обречены в условиях так называемого "исламского ренессанса"; - КП смогли возглавить после II мировой войны только страны дальневосточно-конфуцианской цивилизации, в которых идеология социальной справедливости и равенства пустила глубокие корни; - особенностью комдвижения на Востоке, как движения "интернационального", является большое влияние КП среди национальных меньшинств (или более развитых по сравнению с основным населением, или угнетаемых им) - евреи и курды в Ираке, евреи в Палестине и Египте, христиане в Сирии и Ливане, китайцы в Юго-Восточной Азии). На этапе независимого развития такой интернационализм КП не способствует усилению их позиций в основной массе населения. После ликвидации социалистической системы в Восточной Европе КП развивающихся стран лишились не только ее поддержки, но и не имеют былого образца развития. Тем не менее, социальные процессы, происходящие на Востоке, способствуют сохранению роли КП в политической жизни примерно на прежнем уровне. Существование же социалистической идеи и партий, ее проповедующих, даже полезно - для того, чтобы капитализм в этих странах развивался с "человеческим лицом".

РЕЛИГИЯ И ПОЛИТИКА НА ВОСТОКЕ

Парадокс Востока - на этапе борьбы за национальное освобождение руководство НОД находилось в руках светских сил, на этапе же независимого развития происходит усиление связи религии и церкви с политикой. Религии на Востоке - основа не только духовно-нравственных ценностей, но и образа жизни традиционных слоев, т. е. подавляющего большинства населения. При этом ни одна из религий Востока (индуизм, буддизм, ислам) не подверглась буржуазной реформации - вот почему новые буржуазные отношения и попытки модернизации РС наталкиваются на старое традиционное сознание. Традиционалистская реакция населения на модернизацию, особенно форсированную, совпадает с борьбой духовенства за сохранение собственных позиций в обновляющемся обществе. Стихийное недовольство масс направляется духовенством в организованное русло под привлекательными лозунгами защиты национально-культурной самобытности и старых добрых устоев традиционного общества. Особенно заметны указанные процессы в странах ислама - наиболее консервативной и жесткой религиозной системы (вопреки утверждениям Гегеля, что "ислам давно уже сошел с всемирно-исторической арены и вновь вернулся к восточному покою и неподвижности"). Указанные процессы в каждой мусульманской стране проявляются в разной степени и формах, могут быть самодовлеющими и второстепенными, производными от других причин. Наиболее типичным является целенаправленное использование ислама светскими силами как правого, так и левого толка, т. е. превращение ислама в орудие достижения чьих-то политических целей. Необходимость апелляции к религии и церкви возникает обычно в патовой политической ситуации для привлечения голосов избирателей (пример Турции). Неграмотные крестьянские массы легче воспринимают пропаганду в религиозной форме, к тому же форма повышает престиж пропаганды, доверие к ней. Деревенские миграции в города усилили и там влияние традиционных исламских ценностей (именно в арабских странах процесс урбанизации принял особо широкий характер - в некоторых из них доля городского населения уже превысила 60%). Таким образом, тактически использование религии светскими силами в политической борьбе (политизация ислама) выгодно, но с точки зрения стратегической подобная политики близорука - выпущенного на политическую арену исламского джина трудно вернуть обратно в мечеть. Мелкобуржуазные лидеры РС, в силу своего промежуточного положения в обществе, не могут занять четкой позиции в условиях его классовой дифференциации, и пытаются использовать ислам как последнее средство общенационального сплочения, общепримиряющее. Качественно иной ступенью является исламизация политики, исламский ренессанс - превращение исламистских движений во главе с фундаменталистским духовенством в самостоятельную политическую силу, добивающуюся создания исламской государственности, Конституцией которой будет Коран, а уголовным и гражданским Кодексом - законы шариата, сложившиеся в другую, средневековую эпоху. В данном случае превалирование ислама в политике объясняется уже не близорукостью гражданских политиков - в основе исламского Ренессанса лежит стихийное отторжение традиционным обществом чуждых для него западнобуржуазных ценностей, культурно-цивилизационная реакция на капиталистическое развитие сверху, разрушающее традиционные устои бытия. Начавшись в ортодоксальной, шиитской части исламского мира (Иран), мусульманский Ренессанс, в соответствии с призывами имама Хомейни "экспортировать исламскую революцию во все точки земного шара", распространяется и на сунитские страны (Афганистан, Алжир). В лучшем случае установление теократических режимов может поменять вектор капиталистического развития, прервав его развитие сверху. Трудно, однако, рассчитывать на быстрое демократическое развития капитализма снизу в опутанном ортодоксией обществе, живущем по законам шариата. Неверны утверждения, что "ислам - враг цивилизации", необоснованы также опасения насчет распространения исламского Ренессанса на весь мусульманский мир. Указанный феномен является атрибутом только тех мусульманских стран, в которых капитализм еще не утвердился или утвердился в уродливой верхушечной форме. В мусульманских странах светские идеи общественного прогресса входят в противоречие с исламской догматикой и вынуждают исламских идеологов по новому (и при этом по разному) интерпретировать религиозные каноны - это ведет к столкновению традиционалистов и модернистов не только в богословской, но и в светской среде, к обострению социально-политической борьбы и к хронической для большинства мусульманских стран социально-политической нестабильности. Существенно по другому идут процессы втягивания буддийской религии и церкви (сангхи) в политику. С включением сангхи в антиколониальную борьбу буддизм стал частью идеологии НОД и при этом подвергся определенной трансформации, преимущественно в части его социально-политической роли (вплоть до претензий сангхи на руководящую роль в социально-политической жизни Бирмы 20-50 гг., Камбоджи 50 гг., Шри-Ланки 50-60 гг., что дало основания говорить о "буддийском Ренессансе"). В целом, однако, в отличие от мусульманских стран, в буддийском мире синтез религии и новаций протекает гораздо более мирно и не ведет к столь яростному размежеванию традиционалистов и модернистов. Буддизм не противодействует новациям общественно-политической и материальной жизни, если они постепенны, не отрицают традиционный образ жизни и не ведут к социальным потрясениям. В отличие от ислама, сущности буддийской религии новации не угрожают - наоборот, они сами дополняются (и тем самым освящаются) морально-этическими установками буддизма. Сангха в целом, как религиозно-социальный институт, лояльна любой существующей власти, и оппозиционна ей в то же время лишь в части защиты и лоббирования своих корпоративно-кастовых интересов - только отдельные группы (секты) буддийского монашества выступают на чьей-либо стороне в качестве политических организаций. Особо значительное место религиозный фактор прочно занял в общественно-политической жизни Индии. Специфика индийской цивилизации определяется не только индуизмом, но и другими мировыми и местными религиями (ислам, буддизм, джайнизм, сикхизм...) и секулярными тенденциями общественного развития. Однако ни развитие Индии на стыке и взаимодействии многих религий, ни секулярная тенденция не смогли предотвратить возникновения и роста коммунализма - идеологии и практики религиозного шовинизма и конфессиональной исключительности, использования религии в политической борьбе, который стал едва ли не главным препятствием общественному прогрессу в целом. Причем члены всех конфессий подвержены стереотипному убеждению о неразделенности религии и политики: религия является частью политической культуры, религиозные интересы выступают в качестве политических. В новейшее время индусская, самая многочисленная и в то же время наиболее развитая, часть индийского общества (из ее среды формировались чиновничество, интеллигенция, крупный торгово-промышленный капитал, они составляли большинство крупных землевладельцев) вступила в антагонистические отношения с британским колониализмом и захватила лидерство в НОД. Поэтому в такой многоконфессиональной стране, как Индия, идеология, пропаганда и агитация НОД базировались на преимущественно индуистской религиозной основе (хотя ИНК изначально функционировал как светская организация). Мусульманские торгово-предпринимательские круги и духовенство видели в указанных процессах "индусскую угрозу" и перспективу дальнейшего ослабления своих позиций во всех сферах жизни индийского общества, а колонизаторы оказывали мусульманской общине Индии демонстративное покровительство с целью сбить волну НОД посредством разжигания индусско-мусульманской вражды. Комплекс указанных причин помешал более активному участию мусульманской общины Индии в НОД, что дало основания индусским экстремистам попытаться заменить индийский национализм с его светским руководством на индусский под своим лидерством, но авторитет и влияние М. К. Ганди помешали коммуналистам повести за собой индусскую общину. Образование Пакистана как государства мусульман усилило аргументы религиозных экстремистов в пользу создания "государства индусов", а незаинтересованные в этом силы (атеисты, секуляристы, другие конфессии) были объявлены "врагами индусской нации" - к числу врагов был причислен и М. К. Ганди, ставший жертвой индусского шовинизма. Правительство независимой Индии средством обеспечения национально-государственного единства и стабильности считает секуляризм, определяемый в "Идеологии Конгресса" как "не безбожие и равнодушие к религии, но равное уважение всех религий, не просто терпимость, но позитивное уважение". На практике, однако, усиление социально-классовых противоречий и отторжение массовым сознанием многих элементов западно-буржуазной культуры побуждают официально секулярное государство обращаться к традиционным индуистским ценностям как эффективному средству политической мобилизации масс - это воспринимается другими конфессиями, недовольными индусским экономическим доминированием, как "индусская ориентация" Правительства, и вызывает их ответную реакцию, чем пользуются религиозные экстремисты всех конфессий, особенно индусской. Фундаментализм, как "движение за возрождение веры" - не сугубо мусульманское, но интернационально-религиозное явление, форма и степень проявления которого зависят от конкретных условий. В моноконфессиональном обществе конечной целью фундаменталистов является установление теократического режима посредством подавления других интерпретаций исповедуемого данным обществом вероучения. В поликонфессиональном обществе типа индийского, фундаментализм доминирующей религиозной общины проявляет себя также и в подавлении других религиозных конфессий, т. е. в коммунализме: это позволяет религиозным экстремистам других, более слабых и малочисленных конфессий, рядиться в тогу "защитников веры" и добиваться государственно-политического обособления конфессии под своим религиозно-политическим руководством. Коммунализм малой конфессии, питаемый фундаментализмом и капиталами единоверной местной буржуазии, не уступает в агрессивности индусскому. Он может даже благополучную с точки зрения жизненных стандартов и ее места в обществе общину противопоставить остальным (проблема сикхского сепаратизма). Есть основания считать, что индийское общество на уровне массового сознания еще не готово к полному восприятию секулярной политики, которая, следовательно, не может пока преодолеть разрыв традиционных масс и современной элиты - и этот разрыв заполняется коммунализмом. Вторжение религии в политику замедляет социально-культурный прогресс, но не может его остановить. Процессы национальной консолидации идут вопреки фундаменталистам: ни одна нация в Индии пока не сформировалась на религиозной основе (этнолингвистические и экономические факторы оказались сильнее религиозных, во многих районах национальная консолидация происходит на территориях с поликонфессиональным составом населения). Даже в специфическом процессе неуклонного превращения религиозной общности сикхов в этническую сикхский фундаментализм и коммунализм играет всего лишь роль орудия сикхской буржуазии Пенджаба, стремящейся к установлению своего полного контроля над этим самым богатым штатом Индии.

ПРОДОВОЛЬСТВЕННАЯ ПРОБЛЕМА В РС

Суть продовольственной проблемы в конечном счете выражается в том, что РС, составляя три четверти населения планеты, потребляют менее половины производимого на ней продовольствия. Постоянно недоедают около 800 млн. чел. Порождена указанная проблема неблагоприятным сочетанием целого ряда факторов: - увеличением человеческой нагрузки на землю в связи с так называемым "демографическим взрывом" (в Африке население увеличивается на 3% в год в то время как производство продовольствия только на 2%; в Египте в 1900 г. на 1 га сельхозугодий приходилось 4 чел., в 1975 г. - 10 чел., в 2000 г. ожидается 18 чел. - при подобной динамике только Асуанский гидрокомплекс спасает Египет, увеличив площадь орошаемых земель). - архаическими методами ведения сельского хозяйства (300 млн. чел. обрабатывают землю только мотыгой, 100 млн. чел. - еще и деревянным плугом; в связи с фактическим отсутствием производства минудобрений на Востоке их вносится всего 9 кг на 1 га (на Западе 200 кг), что ведет к деградации почв и снижению урожайности; слабое развитие животноводства из-за нехватки земель под пастбища и по другим причинам (муха це-це) лишает почвы также и необходимого количества органических удобрений). - архаической системой хранения сельхозпродукции в условиях жаркого и влажного климата, что ведет к ее огромным потерям. К тому же, насекомыми и грызунами портится норма питания 200 млн. чел. - неравноправным положением РС в мировой капиталистической системе разделения труда и мировой торговле. Значительные площади сельхозугодий они вынуждены отводить для выращивания экспортных технических и продовольственных тропических культур для использования экспортных доходов на цели развития (закупка оборудования и зерна из развитых капиталистических стран (РКС). Однако цены на восточный с/х экспорт диктуются не его производителями, а монопольными западными посредниками (4 кофейные, 1 чайная ТНК и т. д.). В результате, например, при увеличении африканского с/х экспорта на 4% в год в натуральном исчислении, объем экспортной выручки Африки даже уменьшается. С другой стороны, растут цены на импортируемое с Запада зерно, играющее роль стратегического товара в отношениях Запада с Востоком: так, в 70 гг. РС увеличили импорт зерна в 3 раза в сравнении с 60 гг., но заплатили за это в 8 раз больше. - решение продовольственной проблемы затрудняется также слабой восприимчивостью традиционным сектором современных технологий с/х производства или невозможностью их использования. В отсталом аграрно перенаселенном обществе механизация нерентабельна с точки зрения ее социальных последствий (рост безработицы в деревне), да и с экономической точки зрения (использование избыточной и дешевой наемной рабочей силы выгоднее применения дорогостоящей техники). Именно по этой причине не дала ожидаемого эффекта так называемая "зеленая революция" - комплекс агротехнических и иных мер для поднятия урожайности, включающий также и использование новых высокоурожайных сортов. Применение высокоурожайных сортов результативно только при соответствующей культуре производства (применение определенных удобрений в определенных количествах, соблюдение технологии выращивания с/х культур), что повышает затраты на уход за 1 га посевов в 10 раз. В результате, плодами "зеленой революции" смогла воспользоваться только деревенская верхушка на фоне усиления обезземеливания беднейшего крестьянства (в настоящее время с точки зрения экономической до 40% деревенского населения - лишние). За годы независимого развития страны Востока опробовали различные пути решения продовольственной проблемы, но все они оказались недостаточно эффективными. Теоретически указанная проблема может быть решена только комплексом мер внутри развивающегося мира (ограничение прироста населения, расширение пахотных угодий наполовину, общий рост производительности и урожайности наполовину, проведение и углубление аграрной реформы) при широкой помощи сытого мирового сообщества (продовольствием, удобрениями, насосами, транспортом и, что самое важное, установлением справедливых условий торговли, ликвидацией дискриминационной разницы в ценах на продукцию развитых и развивающихся стран). Существует еще один аспект продовольственной проблемы - социально-политический. В эпоху АСП происходило относительно равномерное распределение продовольствия внутри крестьянства. Проведенные в большей части стран Востока буржуазные аграрные реформы способствовали росту валовых сборов с/х культур, но воспользовалась этим только деревенская верхушка из 4-5% земельных собственников, захвативших в свои руки 30-35% лучших земель, в то время как беднейшее крестьянство (51% собственников) владеет 8% пашни. Продовольственная проблема - не для всех. В значительной степени в ней виновна с/х элита.

ДЕМОГРАФИЧЕСКАЯ ПРОБЛЕМА В РАЗВИВАЮШИХСЯ СТРАНАХ

Удельный вес развивающихся стран в населении планеты постоянно растет (с 2/3 в 1960 г. до 3/4 в 1990 г. и в перспективе до 4/5 в начале XXI века). В основном это следствие высокой рождаемости в странах Востока, снижение которой стало важнейшей государственной задачей, так как прирост населения вдребезги разбивает планы ликвидации отсталости и даже усугубляет ее. Высокая рождаемость - это атрибут традиционного сельского общества (не только восточного), в котором многодетность - условие выживания патриархальной семьи. Традиции и религии освящают большую семью, перераспределение земли в общине производится по едокам. В Китае традиционно считается, что человек - это "один рот, но две руки", холостяк - "порочный" человек, малодетный - неуважаемый человек. Ислам тоже считает большую семью делом, "угодным Аллаху". В сельском обществе детский труд рентабелен - мировую прессу обошло заявление китайского крестьянина, работающего на семейном подряде: "Мы перестанем рожать детей только когда нас за это будут расстреливать". В подобном обществе дети - еще и "пенсионный фонд" родителей. В условиях высокой детской смертности на Востоке чем больше будет детей, тем больше шансов у родителей умереть на старости не от голодного недоедания, а естественной смертью (в Индии, например, из 23 млн. младенцев ежегодной рождаемости 3 млн. не доживают до 1 года, и еще 1 млн. - до 12 лет). Таким образом, традиционный сельский сектор малоперспективен с точки зрения ограничения прироста населения. Иное дело - современный сектор: люди, работающие на фиксированном окладе, поневоле вынуждены соотносить свой семейный бюджет и количество детей в семье. Здесь меньше сказывается сила традиций и религиозных предписаний, детский труд ограничивается законодательством и в целом нерентабелен. Более высокая грамотность городского населения тоже сдерживает его прирост: египетская статистика показывает, что за 30 лет супружеской жизни неграмотная женщина рожает в среднем 7,61 детей, грамотная - 6,86, с начальным образованием - 6,7, со средним образованием - 5,05, с высшим образованием - 3.58 детей (при этом, конечно, следует иметь в виду связь материального благосостояния с возможностью получения соответствующего уровня образования). В городе легче наладить государственную кампанию за планирование семьи под лозунгом: "Счастливая семья - маленькая семья." Работники госаппарата и госсектора экономики могут быть подвергнуты санкциям в рамках указанной политики планирования семьи: лишены части своих доходов или льгот в случае появления "сверхнормативного", а в Китае - "несанкционированного" ребенка. В рамках этой политики не обошлось и без эксцессов - насильственной стерилизации людей (обычно нищих) в Индии, вызвавшей негативную реакцию населения (отчасти этим объясняется поражение И. Ганди на выборах 1977 г.), но имевшей минимальный демографический эффект (в 900 миллионной Индии таким путем предотвращено предположительно 12 млн. рождений). Таким образом, по мере уменьшения роли традиционного сектора в экономике развивающихся стран прирост населения несколько снизился, но проблема далека от своего разрешения. И, как это часто бывает на Востоке, положительные изменения в одной области ведут к негативным последствия в другой - в данном случае парадоксальным образом развитие системы здравоохранения, в том числе и в деревне, на этапе независимого развития затормозило решение проблемы народонаселения. Результатом нерешенности демографической проблемы на Востоке является прогрессирующий рост их удельного веса в населении планеты. Особый вклад в этот процесс внесли азиатские РС, составлявшие в 1950 г. 55,1%, в 1970 г. - 57,4%, в 1985 г. - 58,3%, и в сер. 90 гг. - 59% населения Земли). По прогнозам Ю. В. Бромлея, к нач. ХХI в. 70,2% народонаселения планеты будут составлять 20 крупнейших народов (численностью более 50 млн. чел. каждый), из них 13 - народы азиатских РС. Наглядное представление о темпах укрепления демографического преобладания развивающейся Азии в мире дает таблица динамики численности крупнейших народов мира, приводимая в таблице 2 (составлена по: Этнические процессы в современном мире./ Под ред. Ю. В. Бромлея.- М.: Наука, 1987., с. 424-425). В настоящее время из ежегодного прироста народонаселения мира в 78 млн. чел. развивающиеся страны дают 72 млн., а развитые - всего 6 млн.

ЭКОНОМИЧЕСКИЕ И СОЦИАЛЬНЫЕ ПОСЛЕДСТВИЯ НТР НА ВОСТОКЕ

Вернемся к уже упомянутому парадоксу Востока - положительное значение внедрения здесь нового, прогрессивного в одной сфере, часто перечеркивается отрицательными последствиями этого внедрения в другой сфере (механизация с/х ведет к безработице, успехи здравоохранения способствуют демографическому взрыву). Отдельного рассмотрения заслуживает проблема нестыковки экономических и социальных последствий научно-технического прогресса. На очередном этапе НТР, когда реальные рычаги воздействия на мировые экономические и политические отношения все больше переходят в руки тех стран, которые лидируют в области НТП, складывается новая структура зависимости в рамках технологической пирамиды. На вершине ее - передовые страны, производители современных технологий, в середине - производители товаров, машин и оборудования по купленным технологиям (например, ноу-хау), в основании пирамиды - подавляющее число стран, включая развивающиеся - добывающие сырье и производящие товары на основе купленных технологий, машин и оборудования. Утверждение новой структуры зависимости в экономических, а опосредованно и в политических международных отношениях, дает передовым в научно-техническом плане странам дополнительную возможность диктовать свои условия развивающимся и даже благополучным с точки зрения жизненного уровня странам посредством проведения политики "технологического империализма", и ставить строптивых на колени без войны, применяя "технологический геноцид". Складывание новой структуры зависимости ставит развивающиеся страны в трудное положение. До распада СССР они предпочитали закупать советские технологии и оборудование (более дешевые, менее сложные и производительные, но требующие большее количество рабочих рук, что в какой-то степени смягчало проблему занятости в современном секторе). Теперь же приходится использовать более дорогие, сложные и требующие малочисленного квалифицированного обслуживания западные технологии. Последствия применения ультрасовременных технологий могут быть проиллюстрированы на примере Индонезии: на рубеже 70-80 гг. в этой стране была проведена реорганизация текстильного производства с 5 миллионами работников посредством установки новейшего японского текстильного оборудования. Реорганизация обеспечила удовлетворение потребностей 100 млн. населения страны в текстиле силами 19 тыс. работников - такова экономическая эффективность нового оборудования, но при этом потеряли источник существования почти 5 млн. человек, ранее занятых в этой сфере производства. Итак, на наших глазах обостряется проблема нестыковки экономических и социальных последствий идущего с Запада на Восток научно-технического прогресса. Изолироваться от него - означает пойти на добровольный "технологический геноцид" и прогрессирующее отставание. Воспринять его - значит усилить свою зависимость в рамках технологической пирамиды и обострить социальные проблемы. Третьего пути - смягчающего социальные последствия НТП посредством применения технологий промежуточного уровня, с ликвидацией СССР уже нет. Такова логика догоняющего развития - подстраиваться под тех, кто впереди. Теоретически возможен, правда, научно-технический рывок развивающегося мира с целью создания собственного научно-технического потенциала (на Востоке сейчас более половины студентов мира: Индия готовит больше научных работников, чем ФРГ и Франция вместе взятые; программистов в Индии в 2 раза больше, чем в США, и наполовину больше, чем в Японии; 40% диссертаций. защищаемых в США по техническим наукам, принадлежат аспирантам из стран Востока). Однако уже давно существует явление, называемое "утечкой мозгов" - переселение сливок научно-технической элиты Востока на Запад, где они имеют лучшие условия для творческой работы (материальная база НИОКР) и гораздо большее вознаграждение за свой труд.

ВНЕШНЕПОЛИТИЧЕСКИЕ ПРОБЛЕМЫ РАЗВИВАЮЩИХСЯ СТРАН

Обладая отсталой экономикой и слабой государственностью, занимая промежуточное положение в мире "холодной войны", большинство развивающихся стран изначально были склонны к проведению осторожной, сбалансированной внешней политики, использованию межимпериалистических и советско-американских противоречий в своих интересах. США после II мировой войны рассматривали деколонизацию как процесс замены политического господства европейских колонизаторов в афро-азиатских странах на экономическое господство американского капитала. Это позволило лидерам молодых государств добиваться экономической и иной помощи как от США, так и от бывших метрополий. Просьбы их о помощи обычно удовлетворялись по принципу: "Давай заем и властвуй". Но можно было и оказаться жертвой межимпериалистических противоречий в борьбе за влияние и контроль над природными ресурсами третьего мира (судьба Конго-Заира и П. Лумумбы в результате американо-бельгийского противоборства). В отсутствие односторонней ориентации на Москву или Вашингтон можно было использовать советско-американское противоборство за сферы влияния на Востоке в свою пользу. Однако игра на советско-американских противоречиях была опаснее использования межимпериалистического соперничества - можно было самой логикой борьбы оказаться втянутыми в "холодную войну" на той или иной стороне в качестве ее плацдармов или младших партнеров. Как сказал министр иностранных дел Индии К. Менон: "День, когда Индия приобретет союзника, станет последним днем ее независимости". Будучи составной частью мирового капиталистического хозяйства, развивающиеся страны имели, соответственно, претензии только к Западу и фактически не имели спорных проблем с Советским Союзом. Это способствовало созданию политико-дипломатического блока развивающихся и социалистических государств в ООН по вопросам, касающимся стран Востока. Для решения общих для третьего мира задач требовалось объединение усилий развивающихся стран на различных уровнях. Так возник ряд политических, экономических и региональных организаций афро-азиатских государств: Движение неприсоединения, Организация африканского единства (ОАЕ), организации экспортеров нефти ОПЕК и ОАПЕК, Лига арабских стран (ЛАС), Организация Исламская Конференция (ОИК), Ассоциация экономического сотрудничества стран ЮВА (АСЕАН) и др. Через эти организации и движения РС громко заявили о свих главных требованиях к мировому сообществу в деле преодоления их экономической отсталости, и прежде всего об установлении нового мирового экономического порядка (НМЭП) отношений развитых стран с развивающимися. Создание НМЭП предполагает реализацию комплекса мер, содействующих экономическому прогрессу РС: - ликвидация "ножниц цен" на сырьевые товары РС и товарную продукцию развитых стран, установление прямых торговых контактов между ними помимо монопольных посредников; - установление льготных тарифов для РС на рынках других государств; - увеличение экономической помощи РС развитыми странами до 1% их ВНП; - изменение порядка предоставления РС научно-технической информации. Советская дипломатия практически полностью солидаризировалась с принципами НМЭП (кроме оказания помощи в размере до 1% ВНП самим Советским Союзом, не несущим ответственности за колониальное ограбление афро-азиатских стран и ликвидацию его последствий). Что касается западных правительств, то они практически не в состоянии побудить предпринимателей и ТНК перейти на фактически бесприбыльный тип экономических отношений с РС. Кроме того, этому препятствует протекционистское законодательство - например, закон США о внешнеэкономической деятельности №480, запрещающий предоставление американских займов "на цели производства товаров для экспорта их в США". Международное сообщество установило ряд льгот для РС, столь существенных, что Сингапур энергично протестовал против предложения ООН лишить его статуса развивающейся страны. Но эти второстепенные льготы в целом проблему не решают. Сами РС смогли нанести только один крупный удар по старому мировому экономическому порядку, подняв в 1973 г. цены на нефть и вызвав на Западе так называемый энергетический кризис. На этом страны ОПЕК выиграли только в 70 гг. более 1 трлн. долл. Однако это была локальная победа узкой группы нефтедобывающих стран, относительно благополучных в сравнении с основной массой РС, которые тоже пострадали от повышения цен на нефть. К тому же эта победа стран ОПЕК была временным достижением: западные страны провели комплекс мероприятий по уменьшению своей зависимости от арабской нефти (развитие собственных нефтепромыслов в Северном море Англией и Норвегией, создание энергосберегающих технологий, смена автомобильной моды на малолитражки, развитие альтернативных нефти источников энергии). В результате, в 80 гг. соотношение цен на нефть и готовую западную продукцию практически вновь вернулось к уровню до 1973 г. Причина неудовлетворенности требований РС по НМЭП в их неспособности объединиться не на словах и в декларациях, а в реальных действиях, что обусловлено рядом обстоятельств: - превышение предложения афро-азиатской сырьевой продукции над спросом мирового рынка, сбивающего на нее цену; - монокультурные РС, производители однотипного экспорта, выступают на мировом рынке в качестве конкурентов, а не союзников, с целью сбыть товар любой ценой. Ограниченность финансовых ресурсов РС не позволяет им, даже объединившись, придерживать товар в ожидании повышения цены на него продолжительное время (тем более, товар скоропортящийся). К тому же, в развитых странах на этот случай имеется большой стратегический запас восточной минерально-сырьевой продукции, кофе, чая и т. д. Следует также иметь ввиду, что экономика развивающихся стран больше зависит от экспорта, составляющего 23% ВНП, чем развитые западные страны - 16% ВНП; - слаба экономическая база политического сотрудничества РС. Экономики РС в большей степени через экспорт-импорт связаны с развитыми странами, чем между собой (только 30% экспорта РС реализуются в зоне третьего мира, в Африке реализуется всего 10% экспорта африканских стран, в то время как на Запад идет 60% их экспорта); - достижение единства действий РС на международной арене затрудняется также наличием между многими из них не только принципиальных расхождений, но и конкретных проблем (территориальных, пограничных). Таким образом, пока не будет единого фронта РС по общим для них вопросам на деле, а не на словах, НМЭП не будет создан. Ситуация усугубляется также тем, что впервые с 1917 г. страны Востока оказались без союзника в борьбе за установление равноправных отношений с Западом. Неудачей закончилась и попытка РС установить новый мировой информационный порядок (НМИП) на основе ликвидации монополии полудюжины западных агентств на распространение информации, представляющей собой "информационный империализм". РС узнают о событиях в своих странах в западной трактовке: из Африки в Европу идет в 100 раз меньше информации, чем в обратном направлении; Запад имеет возможность манипулировать общественным сознанием в РС. НМИП - составная часть борьбы за духовную деколонизацию. Однако США объявили попытки ликвидации западной монополии "покушением на свободу информации".

ПОГРАНИЧНАЯ ПРОБЛЕМА В ОТНОШЕНИЯХ РАЗВИВАЮЩИХСЯ СТРАН

Пограничная проблема в афро-азиатском регионе - в основном дело рук колонизаторов, которые, предоставляя независимость его народам, были заинтересованы в сохранении трений между ними. Наиболее яркой иллюстрацией намерений колониализма является проведенное ими пограничное размежевание в Африке, где 44% длины границ проходит по параллелям и меридианам, 30% - по геометрическим прямым и кривым, только 26% длины их по естественным рубежам. Судя по приведенным цифрам, этнический принцип мало принимался во внимание. Молодые страны Африки, во избежание опустошительного пограничного передела, вынуждены были воспринять несправедливые границы как суровую реальность. В Уставе ОАЕ записано обязательство ее членов соблюдать существующие, проведенные колонизаторами границы. Однако не все из 50 народов и 3 тыс племен, говорящих на 1 тыс. языков, соблюли этот пункт Устава. В результате в гражданских войнах, вызванных этническим сепаратизмом, и в пограничных конфликтах погибли 1,7 млн. чел., в то время, как на предыдущем этапе НОД против колонизаторов -240 тыс. чел. Самые большие потери понесла крупнейшая страна Африки Нигерия при попытке отделения от нее так называемой Биафры - около 1 млн. чел. Границы всех бывших азиатских колоний также означали пределы распространения колониального господства. Последствия превращения их в границы молодых государств схожи с африканскими, но существенно превосходят их по масштабу. В Азии пограничные столкновения произошли между крупными государствами с применением современной техники. Особенность Азии в этом вопросе - пограничная проблема была в основном поводом к столкновениям. Подлинной причиной индо-китайского пограничного конфликта 1959-62 гг. был не кусок территории в заоблачных Гималаях, а стремление Пекина скомпрометировать и ослабить Дели как соперника в борьбе за лидерство в третьем мире. Поводом же было утверждение китайской стороны, что Индия владеет частью китайской территории в качестве "наследника" британских колонизаторов, которые силой провели территориальное разграничение между Британской Индией и Тибетом. Аналогичная аргументация применялась Пекином и в его претензиях к Вьетнаму - только на этот раз колонизаторы были другие, французские. Подлинной же причиной агрессии КНР против ДРВ было нежелание Ханоя следовать в фарватере китайской политики (1979 г.) Результатом британско-афганского военного противостояния стало размежевание в 1893 г. между Британской Индией и Афганистаном по так называемой "линии Дюранда", разрезавшей территорию обитания афганских пуштунских племен. Предоставляя независимость Пакистану в 1947 г., Лондон проигнорировал просьбу восточных пуштунов дать им возможность войти в состав матери-родины Афганистана или создать государство "Пуштунистан". В результате пуштунская проблема постоянно отравляет отношения Исламабада с Кабулом, и они используют пуштунскую карту друг против друга с переменным успехом. Что касается индо-пакистанского и арабо-израильского противостояния, выразившегося в трех индо-пакистанских и четырех арабо-израильских войнах, то оно носит комплексный характер и вопрос границ здесь является производным от других факторов. Всего после второй мировой войны в афро-азиатском регионе произошло около ста вооруженных конфликтов, жертвами которых стало более 20 млн. чел. Незавершенность пограничного размежевания, опасность иностранного военного вмешательства во внутренние дела РС, внутриполитическая нестабильность, вызвали потребность вооружаться, содержать мощные силовые структуры, отвлекая и без того скромные финансовые ресурсы от решения социально-экономических проблем. На военные цели РС тратят в 3 раза большую долю ВНП, чем развитые страны. Военный бюджет африканских стран в два раза превышает их выплаты по долгам. Военные бюджеты РС составляют 17% мировых военных расходов. Личный состав армий Востока составляет 37% личного состава армий мира (при том, что содержание одного военнослужащего на Востоке в среднем в 60 раз дороже содержания одного школьника). Милитаризация РС препятствует ликвидации их отсталости, способствует вмешательству армии в политику, закрепляет зависимость стран Востока от поставщиков вооружений.