Малашевская М.Н. Дипломатия Японии в отношении России люди и идеи в эпоху перемен. 2022

чале подготовки визита лидера СССР в Японию. На этой встрече стороны пришли к соглашению о создании рабочей группы по мирному договору на уровне заместителей министров иностранных дел138. Японская сторона продолжала настаивать на первоочередности решения территориального вопроса, однако советские дипломаты отклонили попытки вести диалог на данную тему. «Территориальный вопрос» ставился представителями японского правительства на первое место и во время заседаний рабочей группы по мирному договору в марте и апреле 1989 г., и ходе визита первого заместителя председателя Президиума Верховного Совета СССР А. И. Лукьянова

вТокио для участия в похоронах императора Сёва в феврале 1989 г., и на консультациях в Москве министров иностранных дел СССР

и Японии в мае 1989 г.139 Ввиду того, что представители советского правительства не предоставляли возможности ведения диалога по данному вопросу, а предлагали заключение мирного договора без «территориальных переговоров»140, риторика японского правительства начала демонстрировать цикличность и ставила переговоры

втупик, демонстрируя закрепление «политики северных территорий». Японский дипломатический корпус и политики единым обезличенным фронтом выступали в поддержку этой идеи, а концепция «расширенного равновесия» не играла принципиального значения

вданном отношении. Хотя любопытно, что такое положение дел

вбольшей степени характерно для высокого политического диалога Москвы и Токио. Итиока Масао, один из инициаторов расширения регионального сближения японских регионов Внутреннего Японского моря и Дальнего Востока СССР/РФ в формате побратимских связей и общих интересов, подчеркивал заинтересованность японских регионов и региональных элит в расширении связей с советским Дальним Востоком на основе конструктивного сотрудничества141. Делегации обеих сторон, равно как и каждый представитель

вотдельности, вносили свою лепту в развитие настоящего добрососедства, в то время как Москва и Токио были заняты политическими баталиями. Тем не менее в основном в фокусе мемуаров японских

138Diplomatic Bluebook 1989. Chapter III. Situation in Each Region and Japan’s Relations with Respective Regions. Section 6. Soviet Union and Eastern Europe. URL: http://www.mofa.go.jp/policy/other/bluebook/1989/1989-3-6.htm (дата обращения: 19.12.2020).

139Ibid.

140Официальная позиция МИД СССР, январь 1989 г. (Рогачев И. А. Претензии, лишенные оснований) // Русские Курилы: история и современность.

С.148–154.

141См.: Итиока М. Региональная дипломатия в Японии.

80

дипломатов и исследовательских работ находится именно территориальный аспект, а прочие направления взаимодействия практически игнорируются.

В связи с усилением позиций советских сторонников демократического пути развития во главе с Б.Н.Ельциным в их среде стал наблюдаться отход от официальной позиции МИД, который продемонстрировал раскол мнений в советской политической элите

испровоцировал со стороны японского правительства ужесточение территориальных требований. В Министерстве иностранных дел Японии с энтузиазмом отнеслись к «Программе пятиэтапного решения территориальной проблемы с Японией», сформулированной Ельциным в 1990 г. в Токио во время встречи с журналистами142. Будущий президент России посетил японскую столицу в составе парламентской группы (что демонстрирует ту интенсивность, какую приобрела парламентская дипломатия и расширение контактов среди политиков обеих стран). В программе сделан упор на совместное хозяйственноэкономическое, торговое и промышленное освоение территорий Курильских островов. Она уточняет нюансы концепции регионального советско-японского сотрудничества. Японская пропаганда до настоящего времени апеллирует к данной Программе, используя ее для аргументации собственной позиции, хотя основной посыл данного текста сделан вовсе не территориальным уступкам, как этот вопрос оценивает японская интеллектуальная и политическая элита. В России заявление Ельцина было воспринято негативно, так как представляло собой повод для ужесточения японских территориальных претензий143. Необходимо отметить, что в первой части текста программы на первый план поставлены приоритеты, выработанные советской стороной, а именно хозяйственно-экономическое развитие Курильских островов в качестве демилитаризованной свободной промыш- ленно-экономической зоны при помощи японских финансово-тех- нологических возможностей. В четвертом пункте, по прошествии 15 лет, предполагалось заключение мирного договора между Японией

иСССР. И только в пятом пункте говорилось о статусе четырех Курильских островов, решение судьбы которых передавалось будущим поколениям. В программе Б.Н.Ельцина заложены три возможных варианта определения нового статуса островов: совместное владение;

142 Эрицин дайто:рё: но хоппо: рё:до мондай го данкай кайкэцурон. URL: http:// www8.cao.go.jp/hoppo/shiryou/pdf/gaikou33.pdf (дата обращения: 19.12.2020).

143 Русские Курилы: история и современность. С. 123. — Резкая критика в адрес «Программы пятиэтапного решения территориальной проблемы с Японией» звучала и позднее (см.: Ткаченко Б. И. Курильская проблема: история, право, политика и экономика. Владивосток, 2009. С. 106).

81

статус свободных островов; передача территорий Японии. Именно последний вариант широко приветствуется в Японии и резко критикуется в России. Будущему российскому президенту после визита в Токио рекомендовали заверить общественность, что он не намерен передавать советские территории Японии144. Но для японской стороны это был материал для разработки новых вариантов концепций по «территориальному вопросу». Поскольку основная часть выдвинутых Ельциным в программе идей свидетельствует о принципиальной позиции будущего лидера молодой России развивать хозяйственноэкономическое сотрудничество, то можно сказать, что Ельцин продолжал мыслить в рамках сложившейся советской традиции, которая унаследована и нынешним руководством.

Тем не менее готовность вести диалог со стороны советского руководства и новых политических элит свидетельствовала о смягчении позиции, что приветствовалось определенной частью советского общества. Например, член межрегиональной депутатской группы профессор Ю. Н. Афанасьев145, входивший тогда в окружение Ельцина, открыто выступал за передачу Японии оспариваемых ею островов, считая их незаконно оккупированными146. Его высказывания приветствовались японскими дипломатами и воспринимались, как показательные для советского общества в целом и наиболее прогрессивные в том числе147. Такие мнения стали открыто заявляться представителями новой политической и интеллектуальной элиты после 1991 г., например представителями Социально-демократической партии России и Консервативной партии России148. Они стремились отмежеваться от политики всесоюзного руководства, но пятиэтапная программа Б. Н. Ельцина свидетельствует скорее о коррекции действовавшей позиции, чем об отказе от нее.

144Человек перемен. Исследование политической биографии Б. Н. Ельцина. М., 2011. С. 212.

145Афанасьев Юрий Николаевич (1934–2015) — доктор исторических наук, профессор, академик РАЕН. Один из создателей и сопредседатель движения «Демократическая Россия». До 1991 г. ректор Московского государственного истори- ко-архивного института, создатель и ректор до 2003 г. Российского государственного гуманитарного университета. В середине 1980-х гг. много писал о проблеме сталинизма и о переосмыслении истории. Его статью «Перестройка и историческое знание» (Литературная Россия. 1988. 17 июня) как пример либерализации советской науки особо отмечал японский профессор Вада Харуки (Вада Х. Россия как проблема всемирной истории. Избранные труды. М., 1999. С. 267–269, 283).

146Внешняя политика Японии: история и современность. М., 2008. С. 129.

147Тамба М. Нитиро гайко: хива. С. 235.

148Южнокурильская проблема: взгляд из России // Проблемы Дальнего Востока. 1992. № 6. С. 56, 60–61.

82

Необходимо отметить, что у советской стороны во второй половине 1980-х гг. не было концепции развития отношений с Японией. М.С.Горбачев писал, что на начальных этапах перестройки и нового политического мышления, руководство СССР не сформулировало курса на японском направлении149. Судя по выступлениям самого советского лидера, особенно его Владивостокской речи, к концу 1980- х гг. Японию рассматривали в качестве не более чем торгово-экономи- ческого партнера, а развертыванию диалога способствовала высокая активность японской стороны. Это привело к тому, что, во-первых, советские политики и дипломаты не сформировали общей концепции развития диалога с Японией на фоне нараставших политических разногласий в руководстве СССР; во-вторых, отсутствие собственной четко сформулированной концепции привело к поляризации мнений

вМИД СССР и в общественной среде, способствуя возникновению мнений в пользу передачи Японии территорий, как основного вопроса этого диалога. Этим обстоятельством воспользовались японские дипломаты, и их работа обнажает возможности отдельных личностей

впереформатировании двусторонних переговоров.

Официальные высказывания по политическим вопросам советского и японского руководства были диаметрально противоположны, тем не менее к началу 1990-х гг. экономическое, культурное и на- учно-техническое взаимодействие набирало темп и поступательно развивалось. В 1988 г. общий объем торговли вырос на 19,9 % по сравнению с предыдущим годом и достиг 5,9 млн долл.150 В 1989-м он увеличился еще на 3,2 %, составив 6,086 млн долл.151 В 1990 г. произошло снижение общего объема торговли на 2,8%, что в абсолютных числах равнялось падению до 5,914 млн долл.152 Значительное место в экономических отношениях продолжало сохранять сотрудничество в области промысла рыбных ресурсов в бассейне Охотского моря, хотя в эти годы наблюдалась нестабильность на фоне нараставшего экономического кризиса в советской экономике. Значительно укрепилось партнерство в культурной сфере (в 1989 г. впервые прошло заседание советско-японского комитета по культурному обмену) и области образования, а также в научно-технической сфере.

149Горбачев М. С. Жизнь и реформы. С. 258–259.

150Diplomatic Bluebook 1989. Chapter III.

151Diplomatic Bluebook 1990. Chapter III. Situation in Each Region and Japan’s Relations with Respective Regions. Section 4. Soviet Union. URL: http://www.mofa.go.jp/ policy/other/bluebook/1990/1990-3-4.htm (дата обращения: 19.12.2020).

152Diplomatic Bluebook 1991. Chapter IV. Regional Situations and Relations with Japan. Section 4. The Soviet Union. URL: http://www.mofa.go.jp/policy/other/blue- book/1991/1991-4-4.htm (дата обращения: 19.12.2020).

83

С 1990 г. японские граждане получили возможность посещать кладбища родственников на южных Курильских островах153.

В Японии внимательно следили за развитием внутриполитической ситуации в СССР с конца 1980 по начало 1990-х гг., детально анализируя положение в экономике и внутренней политике, а также проводимые реформы. В «Голубой книге» за 1989 г. впервые появляется упоминание об этнических конфликтах на территории СССР.

Там говорилось о напряженных отношениях между Москвой и республиками — кавказскими, центральноазиатскими и тремя прибалтийскими154. Будущий посол Японии в Москве Эдамура в своем выступлении весной 1989 г. подчеркнул опасность разворачивания этнических конфликтов между народами СССР, которые могут существенно возрасти при ослабевании контроля центральной власти. Для японского Министерства иностранных дел основным источником размышлений о центробежных тенденциях в национальных республиках стали события в Прибалтике155. Сегодня, в японской исследовательской литературе анализируется и история конфликтов на Кавказе и в Центральной Азии, начиная с середины 1980-х гг.156

Японский дипломат Сато Масару, работавший в посольстве Японии в Москве в этот период, писал, что после того, как в районе Баку в Азербайджанской ССР в феврале 1988 г. произошел инцидент, в ходе которого местный житель стрелял в армянина, в советской печати он нашел информацию, что на Кавказе может разгореться этнический конфликт. Однако в посольстве, по его мнению, в таких вопросах не разбирались и не занимались ими, что стало побудительным мотивом для него начать разработку данной проблематики в стенах японского Министерства иностранных дел с целью укрепления политических позиций своей страны в СССР157. Он сумел установить тесные контакты с прибалтийскими диссидентами (наиболее близкие отношения у него сложились с латвийским диссидентом А.Казаковым) и рядом прибалтийских политиков (полковник авиации В.И.Алкснис, литовский политик В.Н.Швед), через которых он получал ценную информацию о положении во внутренней политике СССР и о ситуации в Прибалтике158. Личная инициатива и энергия Сато Масару позволила ему обзавестись широкими знакомствами с представителями советского

153Diplomatic Bluebook 1991. Chapter IV.

154Diplomatic Bluebook 1990. Chapter III.

155Эдамура С. Как распадалась империя. С. 104–105.

156Росиа но рэкиси осиру тамэ но годзю:сё: / Симотомай Н. (хэн). Токио, 2017.

С.270–274.

157Сато М. Дзикайсуру тэйкоку… С. 114.

158Там же. С. 124, 163.

84

общества. Себя он позиционировал в качестве дипломата-разведчи- ка, использовавшего методы Ф.Кальера159 и действовавшего в рамках многовековых традиций европейской дипломатической практики160. В том числе за счет информированности этого аналитика японская дипломатия получила возможность комплексно изучать положение

вСССР и искать способы влиять на руководство СССР в проблемных зонах внутренней политики, таким как взрывоопасная этническая ситуация. Себе он приписывает уникальную роль в формировании отношений с постсоветскими государствами, что, бесспорно, сильно преувеличено и говорит только о том, что дипломат, потерпевший колоссальное фиаско, о чем будет сказано ниже, пытается в своих мемуарах реабилитироваться в глазах японской общественности, выдавая желаемое за действительное, тем более что российских газет в Японии не читают, а общественные круги, ввиду низкого уровня интереса к России, только поверхностно осведомлены о происходящих событиях, равно как и о географии и этнической ситуации в СССР. На практике, многие дипломаты, журналисты и ученые на рубеже 1980-х и 1990-х гг. были заинтересованы во внутриполитических процессах

вСоветском Союзе. Однако, как говорилось выше, эти изменения изучались. Примером может служить деятельность авторского коллектива журнала «Советская и восточноевропейская торговля», а также таких авторитетных дипломатов, как Эдамура Сумио.

Вгоды перестройки получила большое развитие парламентская и партийная дипломатия, особенный вклад внесли делегаты от правящей в Японии ЛДП. В данном виде дипломатического обмена, тяготеющего к гражданской дипломатии, или дипломатии «второго пути»161, которая получит широкое применение в 1990-х гг. и позд-

159Франсуа де Кальер, французский дипломат при дворе регента при малолетнем короле Франции Филиппа II, герцога Орлеанского, написал в 1716 г. хрестоматийную книгу «О способах ведения переговоров с государями», в которой большое место отводится функциям дипломата, его талантам и поведению, его интеллектуальной деятельности, направленной на сбор и анализ информации. См.: Кальер Ф. О способах ведения переговоров с государями. М., 2000.

160В. И. Винокуров, анализируя многовековой опыт дипломатии и разведки, писал о том, что «разведка и дипломатия стали двумя сторонами одной медали» (Винокуров В. И. Дипломатия и разведка как средство осуществления внешней политики государства: общее и особенное. М., 2013. С. 8). Разница состояла лишь

втом, что дипломатия стремилась добывать информацию легальными способами, а разведка, ставя своей задачу получение закрытых данных, прибегала к более широкому инструментарию легальных и нелегальных средств.

161Определение дипломатии «второго пути» выработано американским Институтом многовекторной дипломатии. См.: Multi-Track Diplomacy // Institute for Mul- ti-Track Diplomacy. URL: https://www.imtd.org/about (дата обращения: 19.12.2020).

85

нее, несомненную важность имеет выбор конкретного политика, участвующего в обмене и транслирующего идеи своей страны. Выше мы говорили о позитивном влиянии личного участия премьер-мини- стра Накасонэ на установление диалога в верхах, пока он пребывал на посту главы японского правительства. Примером партийной дипломатии, вовлекающей в диалог значимые в текущей политической ситуации фигуры, стала поездка идеолога перестройки и ближайшего соратника М.С.Горбачева А.Н.Яковлева в Японию (ноябрь 1989 г.) в качестве главы делегации Верховного Совета. Советская делегация встречалась с делегацией ЛДП, которую возглавил бывший министр иностранных дел Абэ Синтаро162. Яковлев выдвинул достаточно размытую идею о поиске «третьего пути» в вопросе урегулирования политических разногласий163. Его приезд был воспринят благожелательно, хотя по сути своей он не носил принципиального, решающего характера. Визит отразил ту зацикленность диалога вокруг позиций Японии и СССР, не находивших соприкосновения: «территориальные переговоры» против «расширения экономического сотрудничества».

Показательным является еще один визит с высокой долей личного участия: в январе 1990 г. Москву посетил, несмотря на плохое состояние здоровья, отец премьер-министра Абэ Синдзо, экс-министр иностранных дел Абэ Синтаро. Он прибыл в Москву с программой из восьми пунктов, направленных на полнокровное развитие двусторонних отношений в экономической, научно-технической, культурной и гуманитарной областях164. Японский политолог Хасэгава Цуёси отмечал, что Абэ Синтаро целью своей жизни поставил улучшение советско-японских отношений. Он прибыл в Москву с парламентской делегацией, а после официальной встречи М.С.Горбачева 15 января 1990 г. имел приватные переговоры с советским лидером, в ходе которых передал личное послание от премьер-министра Кайфу Тосики. В послании содержался «План из восьми пунктов»:

1)активное сотрудничество в промышленной области и усовершенствование менеджмента в условиях перестройки;

2)обмен специалистами в экономической сфере;

3)развитие совместной выставочной деятельности;

4)широкомасштабный молодежный обмен;

162 Тамба М. Нитиро гайко: хива. С. 238.

163 Саркисов К. О. Перестройка и советско-японские отношения (1985– 1991 гг.) // Российско-японские отношения в формате параллельной истории. М., 2015. С. 750.

164 Симотомаи Н. Японо-советские отношения в период перестройки (1986– 1991 гг.). С. 727.

86

5)поддержка научных связей и сотрудничество в сфере преподавания японского языка в СССР;

6)проведение недели японской культуры;

7)сотрудничество в целях стабильного развития партнерства в рыбопромышленной сфере;

8)поддержка межличностных контактов165.

Хасэгава Цуёси особо отметил, что Абэ Синтаро во время визита ни разу не затрагивал территориального вопроса. Кроме того, он подчеркивает, что поездка одного из лидеров японской ЛДП была призвана преодолеть застой, который возник в советско-японском диалоге после встречи между М. С. Горбачевым и Накасонэ Ясухиро166. В данном случае важны два аспекта: во-первых, влиятельный японский политик сделал ставку на стратегическое конструктивное партнерство, выраженное в его программе сотрудничества; вовторых, осознавая негативное восприятие территориальных претензий Японии, он принципиально не стал педалировать эту тему. Именно на этот опыт будет опираться его сын Абэ Синдзо, который

в2016 г. предложит программу из восьми пунктов для развития двустороннего сотрудничества, позиционируя себя в качестве политика со стратегическими долгосрочными взглядами на развитие внешнеполитической линии Японии167. Однако такое видение не нашло поддержки в японском политическом истеблишменте.

Таким образом, 1988–1989 гг. стали своего рода периодом определения. В двусторонних отношениях имели место несколько основных тенденций. Дискуссия в формате «территориальные переговоры» против «расширения экономического сотрудничества» велась

всамой правящей верхушке Японии, высвеченная итогами переговоров с Уно Сосукэ, для которого на первом месте стояли территориальные переговоры, и с Абэ Синтаро, ратовавшего за расширение многовекторного сотрудничества и политические переговоры. Можно говорить о том, что на отношения с СССР существенное влияние оказывали политики, исходившие из интересов текущего момента (Уно Сосукэ), и политики, смотревшие на эти отношения

вперспективе (Абэ Синтаро, Накасонэ Ясухиро). Монолитности

вправящей верхушке Японии не было, имели место разные подходы, которые в общем можно разделить на два течения — догматическое и прагматическое. Прагматическое течение в основном отража-

165Хасэгава Ц. Хоппо: рё:до мондай то нитиро: канкэй. Токио, 2000. С. 178.

166Там же. С. 179.

167План сотрудничества из 8 пунктов // Посольство Японии в России. URL: https://www.ru.emb-japan.go.jp/economy/ru/index.html (дата обращения: 19.12.2020).

87

ло интересы представителей политической элиты со стратегическими долгосрочными взглядами на положение Японии в мире, а также предпринимательских и общественных кругов, непосредственно заинтересованных в развитии полнокровного диалога с СССР. К 1989 г. силами инициативных представителей японских деловых кругов расширялось реальное сотрудничество на сопредельных территориях. В данном случае показателен пример побратимских связей Ниигата и городов советского Дальнего Востока, стабильные поставки папоротника из дальневосточных областей СССР в Японию, а также пограничный обмен товарами и технологиями, представлявший интерес для обеих сторон на локальном уровне и продвигавшийся представителями местных элит168. Политика открытости в годы перестройки предоставила более широкие перспективы для интеллектуального обмена и анализа ситуации в СССР. Внимание японских дипломатических работников обратилось к изучению сложной внутриполитической, экономической и этнической ситуации в СССР, поскольку прежде японские ученые и дипломаты не имели возможности детально в ходе полевых исследований изучать подобную проблематику, так как не могли свободно перемещаться по Советскому Союзу169. Показательно, что именно в 1989 г. в Токио был образован «Институт изучения СССР», который впоследствии был переименован в «Институт изучения Евразии» и существует до сих пор в статусе НКО170. В июне 1990 г. старейший в Японии центр русистики — Центр славянских исследований Университета Хоккайдо (г. Саппоро), функционирующий с 1953 г., получил статус всеяпонского научного центра по вопросам изучения СССР171. Это свидетельствует о росте профессионального интереса к Советскому Союзу, проявившейся в эпоху перестройки.

На рубеже 1980-х и 1990-х гг. работники Министерства иностранных дел Японии стремились делать упор на диалог с руководством СССР: к 1991 г. состоялось семь заседаний рабочей группы

168В своих выводах мы опираемся на материалы журнала «Советская и восточноевропейская торговля» за 1985–1989 гг.

169Японские экспедиции или поездки по советской Сибири и Центральной Азии хоть и имели место, однако были единичными. Например, писатель Иноуэ Ясуси посетил страны Центральной Азии в 1965–1968 гг. в составе делегации японских деятелей науки, другой известный японский Сиба Рётаро в 1973 г. совершил поездку в Монголию, прибыв туда через советский Дальний Восток

иСибирь.

170Ю:расиа кэнкю:дзё сётё: гоайсацу. URL: http://www.yuken-jp.com/aisatu. html (дата обращения: 19.12.2020).

171Сурабу — ю:расиа кэнкю: сэнта:. Сэнта: но гоаннай — энкаку, сосики. URL: http://src-h.slav.hokudai.ac.jp/center/index11.html (дата обращения: 19.12.2020).

88

по мирному договору, и это менее чем за два года172. В то же время

вяпонском внешнеполитическом ведомстве осознавали нестабильность политической ситуации в СССР в начале 1991 г. и усиливавшиеся центробежные процессы. Наблюдая рост национализма в советских республиках, японское посольство прикладывало немалые усилия для установления контактов с республиканскими элитами. Стали активно внедряться практики и тактики мировой дипломатии, которые испытывались на укреплявших позиции, но еще не подкованных в международных делах руководителях национальных республик СССР и стран соцлагеря. Работники на местах в условиях перемен в России стали играть заметно бóльшую роль, нежели

впредшествующий тридцатилетний период, контакты дипломатических представителей в СССР значительно расширились, выйдя далеко за границы Москвы.

§ 3. Визит М. С. Горбачева в Японию: посол Эдамура Сумио и подготовка визита японской стороной

Отношения СССР и Японии с 1990 по 1991 г. прошли под знаком подготовки первого в истории визита главы Советского Союза в Японию. Министерство иностранных дел Японии приступило к активной фазе подготовки визита главы СССР в мае 1990 г., когда посол Эдамура Сумио сразу после своего назначения на должность и прибытия в Москву встретился как официальное лицо с М.С.Горбачевым. Эдамура был опытным дипломатом, американистом, много лет работавшим с американскими дипломатами и политиками, в том числе во время переговоров о восстановлении суверенитета Японии над островами Рюкю. Он был назначен в Москву в период открытия пограничных дебатов не случайно. На первой же встрече с М.С.Горбачевым было обозначено время визита — весна 1991 г.173 Японская сторона сразу поставила вопрос о территориальных переговорах, выдвигая тем самым предварительное условие и опираясь на догматическую линию. Это вызывало недовольство со стороны советского лидера, поскольку он не видел перспектив у переговоров, в основе которых будет лежать не обсуждение масштабного сотрудничества двух стран, а территориальные претензии Японии. С конца 1980-х гг. стала остро ощущаться принципиальная разница подходов сторон к развитию диалога, сохраняющаяся и сегодня: японская сторона вне зависимости от конкрет-

172Diplomatic Bluebook 1991. Chapter IV.

173Эдамура С. Как распадалась империя. С. 57.

89