Малашевская М.Н. Дипломатия Японии в отношении России люди и идеи в эпоху перемен. 2022

высокое второе место среди стран развитого капитализма в 1970– 1980-х гг. В 1985–1989 гг. она инвестировала в общей сложности 350 млрд долл. за рубеж, начав, по замечанию аналитика-междуна- родника Кента Кольдера, «участвовать в конфигурации глобальной экономики»8. После биржевого бума, достигшего наивысшей точки

вдекабре 1989 г., 1 октября 1990 г. произошел обвал на японской фондовой бирже Никкэй, получивший название крах «экономики мыльного пузыря»9. По разным оценкам, с фондовым кризисом японское правительство смогло справиться только к началу 2000-х10. Японский экономист, профессор Кансайского университета Мориока Кодзи сравнил экономическую ситуацию в Японии в 1990-х гг. с «великой депрессией» в США 1930-х, однако он оговорился, что последствия для Японии были не столь катастрофическими11. Крах «экономики мыльного пузыря» повлек глубинные изменения и

вфинансовой системе в целом, и в банковской сфере, и в области занятости населения12. Эти события привели к тому, что на протяжении даже не одного, а двух последующих десятилетий японской экономике пришлось сфокусироваться на преодолении кризисных явлений и отсутствии экономического роста, ощущавшемся и во втором десятилетии XXI в.

Неблагоприятная экономическая ситуация начала 1990-х гг. усугубила кризис доверия к правительству и поставила вопрос о необходимости перемен в политической структуре, действовавшей с 1955 г. (так называемая система или структура 1955 г.)13. Харак-

8Calder K. E. Japan in 1990: Limits to Change // Asian Survey. 1991. Vol. 31, no. 1.

Р.22.

9Shiratsuka S. The asset price bubble in Japan in the 1980s: lessons for financial and macroeconomic stability // Paper for IMF-BIS conference on Real Estate Indicators and Financial Stability, held at the IMF in Washington, D.C. on 27–28 October 2003. P. 42–62. URL: https://www.bis.org/publ/bppdf/bispap21.pdf (дата обращения: 19.12.2020).

10Накамура М. Сэнгоси. Токио, 2012. С. 169–171; Портрет современного японского общества. М., 2006. С. 242; Kikkawa T. Beyond the “Lost Decade”: Problems Confronting Japanese Companies, and Solutions // Japanese Research in Business History. 2006. Vol. 23. Р. 107–126.

11Morioka K.: 1) Causes and Consequences of the Japanese Depression of the 1990s // International Journal of Political Economy. 1999. Vol.29, no. 1. P. 8–9; 2) Structural Changes in Japanese Capitalism // Ibid. 1991. Vol. 21, no. 3. Р. 10, 15–21.

12Morioka K. Causes and Consequences… Р. 14–22.

13Накамура Т. Сё:васи. Токио, 2012. С. 607; Стрельцов Д. В. Япония: политическая модернизация эпохи Хэйсэй. М., 2013. С.37, 47–54. — Политическая система или структура 1955 г. — это механизм функционирования японской партий- но-политической системы, сформированной путем консолидации политических сил стран в рамках доминантной Либерально-демократической партии (ЛДП), появившейся благодаря объединению в конце 1955 г. Либеральной партии Ёсида

130

терной ее особенностью являлось доминирование Либерально-де- мократической партии в парламенте и в политической жизни страны14. В начале 1990-х гг. система пришла в упадок, что привело к ее распаду и пересмотру принципов функционирования политической власти в стране.

Еще в 1970-х гг. японский политический истеблишмент начали сотрясать громкие коррупционные скандалы, значительная часть которых была связана с именем влиятельного политика Танака Какуэй и его «суперфракции» (она называлась «Четверговая группа» — мокуё:гурупу) в парламенте, сосредоточившей в своих руках власть и финансовые потоки. Танака Какуэй и его фракции приписывается создание феноменальной «структурной коррупции»15. Громкие судебные дела, связанные со взяточничеством, будоражили японское общество до начала 1990-х гг., усиливая недовольство существую-

Сигэру, Демократической партии Хатояма Итиро и нескольких консервативных группировок. «Суть “системы 1955 года” заключалась в том, что на протяжении четырех десятилетий на политической арене Японии доминировала одна политическая партия — Либерально-демократическая (ЛДП), которая в течение всего этого периода осуществляла единоличное правление» (Политическая система современной Японии / под ред. Д.В. Стрельцова. М., 2013. С. 234). Доминирование ЛДП в нижней палате парламента в 1995–1993 гг. позволяло ей формировать кабинет министров и, соответственно, руководить реализацией политики в заданном русле. В то же время важнейшую роль в качестве инструмента профессионального ценза играла японская бюрократия, которая в тесной связи с предпринимательскими кругами проводила политику, направленную на модернизацию и укрепление экономической и административной структуры. Специфической чертой ЛДП является ее фракционность: внутри партии выделились два основных течения, восходящие к Ёсида Сигэру и Хатояма Итиро, которые вели политическую борьбу друг с другом и осуществляли политику в стране. К началу 1970-х гг. в партии сформировались пять основных групп, в числе которых оказались фракции, возглавленные Мики Такэо, Охира Масаёси, Накасонэ Ясухиро, а также сильнейшая группировка так называемая «суперфракция» Танака Какуэй и ее основной оппонент — фракция Фукуда Такэо. Борьба между фракцией Фукуда, «суперфракцией» Танака и ее наследниками характеризовала партийнополитический процесс в 1970–1980-х гг., а также оказала существенное влияние на реформы и перестановки в правительстве в 1990–2000-х. «Система 1995 г.» прекратила функционирование в 1993 г. после поражения ЛДП на парламентских выборах, когда доминантная партия впервые с 1955 г. оказалась в оппозиции.

14Молодяков В. Э., Молодякова Э. В., Маркарьян С. Б. История Японии. С. 305; Сё:сэцу нихонси дзуроку. Токио, 2013. С. 303; Сенаторов А. И., Цветова И. А. Влияние внутренних факторов на формирование внешней политики Японии // Япония. 2001–2002: ежегодник. М., 2002; С.5; Япония: полвека правления либералдемократов. М., 2010. С. 53–68.

15Johnson C. Tanaka Kakuei, structural corruption, and the advent of machine politics in Japan // The Journal of Japanese Studies. 1986. Vol. 12, no. 1. P. 2.

131

щим политическим строем, что повлекло за собой падение доверия к ЛДП. Падение доверия населения к правящей партии было связано в первую очередь с коррупцией: новый резонансный скандал разразился в 1989 г. и был связан с компанией Recruit. Итогом стало то, что в июле 1989 г. ЛДП потеряла большинство мест в верхней палате, а на пост главы кабинета министров был избран Кайфу Тосики, не запятнавший себя связями с коррупционными схемами (правда, его «тенью» стал Канэмару Син, один из соратников Танака Какуэй, «серый кардинал» японского правительства). Премьер Кайфу взял на себя обещание назначить министрами в свой кабинет политиков, не причастных к Recruit. Японские политологи называли сложившуюся в то время систему «политикой пончика», когда власть оказалась сконцентрирована не в центре, а на периферии16. В условиях деструктивных явлений власть «суперфракции» Танака была решительно подорвана. На видные места стали выходить дети представителей старшего послевоенного поколения политиков (сыновья Судзуки Дзэнко, Фукуда Такэо, Танака Какуэй и пр.), что давало повод априори подозревать политические элиты в коррумпированности. Тогда же в начале 1990-х гг. стали формироваться новые партии Японии: в 1992 г. была образована Новая партия Японии, ставшая первой “ласточкой” перемен в политической системе»17. В 1993 г. ЛДП впервые за сорок лет стала оппозиционной партией, что потребовало от нее пересмотра политических ориентиров, в том числе во внешней политике.

Немного ранее, 1990 г. стал довольно примечательным. Именно в этот год, после смерти императора Сёва внимание внутренней аудитории было приковано к действиям его преемника Акихито. В ноябре была проведена церемония восшествия на престол нового императора, а затем церемония, утвердившая его легитимность как синтоистского первосвященника — церемония «Дайдзё:сай» или празднование нового урожая, когда богам в жертву приносятся рисовые колосья18. Кроме того, именно в 1990 г. исполнилось столетие японскому парламенту.

По времени эти события совпали с премьерством Кайфу Тосики и его преемника Миядзава Киити. В кабинете последнего ведущую роль в вопросах внешней политики играл министр иностранных дел Ватанабэ Митио, имевший консервативные убеждения относительно развития отношений с молодой Российской Федерацией.

16Calder K. E. Japan in 1990: Limits to Change. Р. 24.

17Стрельцов Д. В. Япония: политическая модернизация эпохи Хэйсэй. С. 50.

18Calder K. E. Japan in 1990: Limits to Change. Р. 26.

132

Ватанабэ Митио был известен тем, что стремился жестко отстаивать японские территориальные требования к соседним странам. Эдамура Сумио в своих воспоминаниях попытался развенчать сложившийся образ жесткого политика, характеризуя министра иностранных дел как прямого, но гибкого дипломата19. Подход Ватанабэ Митио к диалогу с Россией является персонифицированной квинтэссенцией политики Японии, отличительной чертой которой стала требовательность и давление в рамках логики «политики северных территорий» со стороны правящей элиты Токио. Политике «северных территорий» в основном привержено центральное правительство, а также политические элиты на сопредельных с Россией территориях, где активную деятельность развил Штаб стратегии

вотношении «северных территорий»20. Регионы и экономические элиты, некоторые профильные ведомства (например, Министерство внешней торговли и промышленности, с 2001 г. — Министерство экономики, торговли и промышленности), в чью компетенцию входит экономическое развитие и экономическая политика,

вбольшей степени двигали созидательную повестку, хотя и на более низком уровне взаимодействия. Однако догматичная и понятная обывателю территориальная риторика отвечала запросу на активность, агрессивность и значимость Японии как политической державы, поэтому усилия по созданию связей с Россией обычно оставались в тени.

19Эдамура С. Как распадалась империя. С. 208.

20Штаб стратегии в отношении «северных территорий» — правительственная пропагандистская организация, созданная в 1972 г. и подчиненная непосредственно премьер-министру Японии в качестве органа, координирующего общественную и пропагандистскую деятельность по вопросу «северных территорий», а также управление этими территориями. В 1958 г. было создано специальное правительственное управление по территориям, курировавшее деятельность в отношении «северных» и «южных территорий», то есть части Курильских островов и островов Окинава. В 1970 г. во время японо-американских переговоров о возвращении Японии суверенитета над о-вами Окинава было создано Агентство по делам Окинава и северных территорий. После юридически оформленного возвращения Окинава Японии в 1972 г. деятельность агентства была реформирована и появился Штаб «северных территорий», заведовавший деятельностью по управлению всем «севером» (территории, севернее главных островов).

В1984 г. Штаб превращен в специальную структуру при канцелярии премьерминистра Японии, а в 2001 г. переведен в ведомство кабинета министров (см.: Хоппо: тайсаку хомбу. URL: https://www8.cao.go.jp/hoppo/index.html (дата обращения: 19.12.2020)).

133

§ 1. Переговорные тактики японского правительства и провал «плана 1992 года»

8 ноября 1991 г. премьер-министр Миядзава Киити, вступивший

вдолжность 5 ноября, выступил с речью перед парламентом. Он заявил, что дипломатия СССР или России, основанная на «новом мышлении», должна отразиться и на взаимоотношениях в АТР, включая диалог с Японией. Он подчеркнул: «Я приложу все усилия, чтобы помочь этим странам (в составе СССР и социалистического блока21. — М. М.) в осуществлении их стремления к конструктивному партнерству, рыночной экономике и демократии, нацеленным на формирование нового мирового порядка»22. Таким образом, пре- мьер-министр огласил программу дальнейших действий японского правительства, нацеленную на развитие отношений не только с РСФСР, но и с республиками СССР, продолжая линию, заложенную в «пяти принципах Накаяма».

Уже осенью 1991 г. в три независимые прибалтийские республики была направлена японская делегация для установления дипломатических отношений23. В состав делегации в качестве парламентского советника министра иностранных дел Японии вошел депутат нижней палаты парламента Японии от Хоккайдо и член парламентской комиссии по внешней политике Судзуки Мунэо. Японское правительство уделяло большое внимание диалогу со странами Прибалтики, исходя из экономических и политических перспектив, а также по идеологическим соображениям. В трех странах Прибалтики, входивших до 1991 г.

всостав СССР, непрестанно создавался образ Советского Союза как «оккупанта», этот стереотип вполне сообразуется с аргументацией японских политиков и историков относительно территориальных претензий Японии к России24. Это одно из политико-идеологических оснований стремительного развития диалога с Прибалтикой. Сегодня данный подход согласуется с исследованиями в области критики империализма и популярен в странах Европы, США и Японии.

21Например, Монголия, страны Восточной Европы, Прибалтики.

22Policy Speech by Prime Minister Kiichi Miyazawa to the 122nd Session of the National Diet (November 8, 1991). URL: http://www.mofa.go.jp/policy/other/blue- book/1992/1992-appendix-1.htm (дата обращения: 19.12.2020).

23Exchange of VIP Visits (August 1991 — December 1992). URL: http://www.mofa. go.jp/policy/other/bluebook/1992/1992-appendix-3.htm (дата обращения: 19.12.2020).

24См.: Бондаренко О., Кимура Хироси. Хоппо: ёнто хэнкан но сусумэ. Дзайдзю: росиа дзянарисуто но тэйгэн. Токио, 1994. С. 260–264. — Также см. сочинения Того Кадзухико и Сато Масару.

134

Несмотря на активизацию Японии в деле развития связей с бывшими республиками СССР, основное внимание уделялось Российской Федерации, как правопреемнице Советского Союза. Новое российское правительство со своей стороны демонстрировало готовность развивать тесное сотрудничество с Японией, еще со времен, когда Б. Н. Ельцин был президентом РСФСР, хотя японская дипломатия слабо улавливала эти сигналы, как мы упоминали выше. Дипломатическая история российско-японского диалога началась сразу после появления 25 декабря 1991 г. самостоятельного государства — Российской Федерации. В январе 1992 г. между министром иностранных дел Японии Ватанабэ Митио25 и министром иностранных дел Российской Федерации А. В. Козыревым26 прошла встреча, на которой были достигнуты договоренности о проведении новой встречи рабочей группы по мирному договору в феврале и межминистерских консультаций в марте того же года27.

Вконце января 1992 г. на саммите Совета безопасности ООН

вНью-Йорке состоялась встреча президента Российской Федерации Б.Н.Ельцина и премьер-министра Японии Миядзава Киити, на которой был поднят вопрос об организации визита Ельцина в Токио

25 Ватанабэ Митио (1923–1995) — японский политический деятель. Депутат нижней палаты парламента от ЛДП. Глава фракции Накасонэ Ясухиро («Общество изучения политической стратегии» — сэйсаку кагаку кэнкю:дзё:) после ухода последнего в отставку. Фракция Накасонэ образовалась из фракции Коно Итиро — одного из сподвижников Хатояма Итиро. Фракция имела тесные связи с фракцией Киси Нобусукэ. Ватанабэ занимал пост министра финансов в кабинете Судзуки Дзэнко (1980–1982 гг.), министра торговли и промышленности во 2-м кабинете Накасонэ Ясухиро (1985–1986 гг.). Был заместителем премьер-министра и министром иностранных дел в кабинете Миядзава Киити. Являлся сторонником жестких мер для защиты национальных интересов Японии и сохранения союза с США. После смерти Ватанабэ Митио в 1995 г. из его фракции вышли 37 депутатов во главе с Ямасаки Таку и образовали фракцию «Общество изучения политики ближайшего будущего» (кинмирай сэйдзи кэнкю:кай). В конце 1990-х гг. фракция Накасонэ — Ватанабэ тяготела к фракции «Сэйвакай» (фракция Киси — Фукуда — Абэ — Мори — Коидзуми), но в 1999 г. отделилась от нее и объединилась с одной из мелких фракций ЛДП.

26 Андрей Владимирович Козырев (1951 г. р.) — соратник Б. Н. Ельцина, в 1990–1991 гг. министр иностранных дел РСФСР, 1991–1996 гг. — министр иностранных дел Российской Федерации. Последовательный сторонник сближения России и стран Запада. Получил прозвище «мистер “Да”» из-за уступчивой позиции по отношению к Западу (в то время как А. А. Громыко называли «мистер “Нет”»).

27 Diplomatic Bluebook. 1992. Chapter III. Regional Situations and Relations with Japan. Section 4. The Former Soviet Union. URL: http://www.mofa.go.jp/policy/other/ bluebook/1992/1992-3-4.htm (дата обращения: 19.12.2020).

135

всентябре 1992 г.28 Важно отметить, что это была первая встреча на высшем уровне между лидерами двух стран после образования Российской Федерации. То, что встреча была проведена спустя месяц после объявления де-факто о распаде СССР, свидетельствует о глубокой заинтересованности обеих сторон в укреплении двустороннего сотрудничества в сложившихся условиях. Помимо этого, такая стремительность говорит и о том, насколько высоко японская сторона оценила перспективы решения в свою пользу территориального вопроса.

На министерском уровне началась активная подготовка визита президента России в Японию. 16 февраля 1992 г. министр иностранных дел Японии отчитывался перед депутатами нижней палаты парламента об итогах первых переговоров с Россией. Он заявил, что одним из столпов японской дипломатии является обеспечение мира во всем мире путем оказания финансовой помощи развивающимся и нестабильным странам, так как Япония позиционирует себя как «мирное государство Япония» (хэйвакокка нихон)29. Министр подчеркнул, что со стороны России сохраняется военная угроза, однако Япония, как «великая экономическая держава» совместно со странами развитого капитализма намерена оказать «четырем островам» финансовую и гуманитарную помощь в размере 6,5 млрд йен. Кроме того, министр заверил парламентариев, что основная цель японской дипломатии

вотношении России — это решение проблемы «северных территорий» и заключение мирного договора, что свидетельствовало о продолжении догматической линии30. Данное заявление подтверждает преемственность политики «северных территорий», применяемой после исчезновения СССР с политической карты мира в отношении к новому государству-правопреемнику — Российской Федерации.

На заседании также присутствовал Хёдо Нагао, который непосредственно участвовал в первой встрече группы по мирному договору 10–11 февраля 1992 г. Судя по его словам, на встрече участники с обеих сторон детально обсуждали исторические и правовые аспекты проблемы заключения мирного договора, повторяя путь, пройденный советской дипломатией в конце 1980-х31.

Впоследовавшей в парламенте дискуссии объектом внимания депутатов стали страны СНГ и развитие отношений с бывшими республиками СССР. Депутат от СПЯ Дои Такако выразила опасения насчет ядерного потенциала Белоруссии, Украины и Казахстана,

28Diplomatic Bluebook. 1992. Chapter III.

29Дайхякунидзю:сангайкоккай. Сю:гиин. Дай 1 руй, дай 4 го:. Гаймуиинкайгироку. Дай 2 го:. 16.02.1992. С. 1.

30Там же. С. 2.

31Там же. С. 2–3.

136

а также будущей военной программы неядерных республик, демонстрируя настороженность японского общества в отношении новых стран постсоветского пространства.

Основным фактом японской политики на российском направлении после формирования Российской Федерации стало развертывание политики «северных территорий». В начале 1992 г. российское руководство заявляло о намерении развивать всесторонний диалог с Японией32. Однако на первых этапах у администрации президента России не было четкого плана, кроме получения финансовой помощи со стороны Японии. Еще до образования Российской Федерации, на встрече с министром иностранных дел Накаяма Таро 15 октября 1991 г. Б. Н. Ельцин подчеркнул, что всестороннее взаимодействие предполагает развитие экономических, культурных связей и общее улучшение двусторонних отношений. Японская сторона решила для себя, что темпы переговоров о «северных территориях» будут наращиваться33. Данное заявление стало сигналом для японской правящей верхушки к решительным действиям на российском направлении. В условиях экономического кризиса и слабости внешнеполитических позиций на первых этапах становления Российской Федерации как государства руководство страны стремилось заручиться у экономически развитой соседней державы финансовой поддержкой для помощи Дальнему Востоку России, о чем говорилось еще в пятиэтапной программе Б. Н. Ельцина.

Необходимо отметить, что российский МИД во главе с А.В. Козыревым выступил инициаторам подобного подхода. Подтверждение этому находим в книге воспоминаний бывшего министра иностранных дел России: «“Зациклиться” на судьбе Южных Курил, отодвинув на второй план все остальное, — значит заморозить наши отношения еще на сорок лет… <…> С самого начала Россия отказалась от тупиковой позиции СССР, делавшего вид, будто курильской проблемы вообще не существует, и выразила готовность искать ее решение на принципах законности и справедливости. <…> Путем терпеливого диалога нам все же удалось снять остроту с вопроса о Курилах, вернуть его обсуждение в спокойное, доброжелательное русло…»34. Настроения по поводу «законности и справедливости» среди чиновников МИД РФ внушали доверие японской стороне, которая принимала в 1992 г. идеи российского руководства. С другой

32Панов А. Н. Россия и Япония. С. 71.

33Рё:до ко:сё: касоку о какунин. Эрицин дайто:рё:, накаяма гайсо: то кайдан

//Асахи симбун никкан. 16.10.1991.

34Козырев А. В. Преображение. С. 243–244.

137

стороны, можно говорить о том, что в данном случае проявилась типичная для японской дипломатии тактика «отвечающей дипломатии» или «реактивной дипломатии». Подобный подход широко используется японской дипломатией, как характерный для политической культуры этой страны в целом, он присущ не только российскому направлению внешней политики. Мы уже отмечали, что сущностная характеристика японской дипломатии, специфику которой точно подчеркнул американский ученый Дж. Л. Кёртис в статье 1996 г., задаваясь вопросом, способна ли японская дипломатия вести активную политику или она подстраивается к имеющимся условиям. Американский исследователь ответил: японские политики всегда «действуют в соответствии с текущим моментом»35. Мы отмечали это обстоятельство в предыдущей главе, а события 1990-х гг. на российском направлении свидетельствуют, что такая традиция не прерывалась.

Министр иностранных дел А. В. Козырев писал, что развитие России в XXI столетии будет связано с Сибирью и Дальним Востоком36, но в анализируемом периоде реальное положение дел в регионе находилось в удручающем состоянии. Проекты развития зауральской части России предпринимались в течение послевоенных десятилетий, Япония внимательно за ними следила и выступала партнером ряда нефтегазовых, лесодобывающих и прочих предприятий в этих регионах, закладывая тот конструктивный фундамент, на котором Россия и Япония стали выстраивать свои созидательные связи. Однако в первые годы становления Российской Федерации Дальний Восток находился за рамками экономических приоритетов Москвы. Попытка перевести экономику страны к рыночной модели форсированными темпами на Сахалине и Курильских островах обернулась ухудшением социально-экономического положения, падением промышленности, продолжавшимся до середины 1990-х гг., и обнищанием подавляющей части населения37. Японская политика в этом регионе была направлена на оказание гуманитарной помощи жителям Курильских островов; развитие проектов по добыче ресурсов; интенсификацию контактов на местном уровне с применением режима безвизового обмена, действовавшего с 1991 г.

35Curtis G. L. Japanese foreign policy: Inaction and reaction // Asia-Pacific Review. 1996. Vol. 3, no. 1. Р. 29.

36Козырев А. В. Преображение. С. 238.

37История Сахалина и Курильских островов с древнейших времен до начала XXI столетия / М. С. Высоков, А. А. Василевский, А. И. Костанов, М. И. Ищенко. Южно-Сахалинск, 2008. С. 512.

138

Оказание помощи региону производилось на протяжении всех 1990-х гг.: на первом этапе (1991–1996 гг.) оно в основном заключалось в оказании гуманитарной помощи (продукты, медикаменты и пр.)38. Это широко применяемая японской дипломатией тактика экономической дипломатии «Официальная помощи развитию», или дипломатия ОПР, которая широко применяется по всему миру в слаборазвитых и развивающихся странах. В начале 1990-х гг. Япония существенно расширила свое участие в глобальном партнерстве через ОПР, показывая, насколько данный инструмент важен для ее внешней политики39. Очевидно, что в начале 1990-х гг. произошло переосмысление России, которая в одночасье из сверхдержавы превратилась в государство со слабой экономикой, давая повод Японии для давления. С одной стороны, японское правительство стремилось поддерживать стабильность в сопредельных регионах. С другой стороны, целью являлось не улучшение благосостояния жителей Сахалина и Курильских островов, а попытка убедить местное население, что подчинение оспариваемых территорий японскому государству приведет к улучшению их уровня жизни, счастью маленького человека, которого с 1992 г. начали активно вовлекать в политический диалог между странами. После вступления в силу безвизового режима посещения сопредельных территорий между Хоккайдо и Курилами в октябре 1991 г. (соответствующая договоренность была достигнута во время визита М. С. Горбачева в Японию в апреле того же года) большой импульс получила народная дипломатия между жителями этих островов и японского севера40. Японские делегации прибывали на южные Курилы и приглашали жителей этих островов на Хоккайдо для того, чтобы пропагандировать идею перехода данных земель под юрисдикцию Японии41. Бездействие российского правительства и активность японской пропаганды привела к тому, что по опросам общественного мнения 25 апреля 1993 г. в селе Малокурильское (о. Шикотан) 83,4 % опрошенных выступили за пере-

38История Сахалина и Курильских островов с древнейших времен до начала XXI столетия. С. 521. Гуманитарное содействие жителям четырех островов // Посольство Японии в России. URL: http://www.ru.emb-japan.go.jp/RELATIONSHIP/ COOPERATE/HELP/fourisl.html (дата обращения: 19.12.2020).

39Нихон но гайко:. Дай 2 кан. С. 164.

40М. В. Шарко подчеркивает: «Особенной характеристикой японской дипломатии на современном этапе стало вовлечение широких слоев населения и продвижение т. н. “народной дипломатии”» (Шарко М. В. Философия японской дипломатии. М., 2005. С. 130).

41Перепченко В. П. Южные Курилы или «северные территории»? Вологда, 2001. С. 67–68.

139