Малашевская М.Н. Дипломатия Японии в отношении России люди и идеи в эпоху перемен. 2022

пов Накаяма» на россиян. Он писал, что в России это заявление было скорее принято в качестве «сигнала к формулированию конкретного плана по оказанию помощи новой России»262. За этим последовало решение тайного совещания представителей Министерства финансов и Министерства экономики и промышленности Японии о выделении помощи СССР в размере 2,5 млрд долл.263 По мнению бывшего японского дипломата, данная «активная» позиция основывалась на представившейся японской стороне возможности продвинуться в «вопросе четырех островов», когда команда Б. Н. Ельцина, А. В. Козырева и Г. Ф. Кунадзе, расположенная к поиску компромисса с Японией, была особенно сильна.

«Пять принципов Накаяма» напрямую исходили из общей внешнеполитической доктрины Японии, заключавшейся в поддержании мира и стабильности в эпоху переформатирования мирового порядка. Позиционирование Японии в качестве ведущего защитника пацифистских ценностей в глобальном масштабе неразрывно связано

втом числе с воцарением императора Акихито и девизом его правления «Хэйсэй», что значит «мирное правление»264. Соответственно риторика о поддержании мира и безопасности имела большой внутренний спрос, и в то же время позволяла Японии поддерживать образ мирного государства на международной арене. Она закрепляла самоидентификацию миролюбивого государства (peace-loving nation, хэйва кокка), что отражено в послевоенных внешнеполитических концепциях. Тем не менее в отношениях с СССР японское правительство продолжало делать упор именно на болезненные аспекты, игнорируя важные стратегически вопросы. Формально

врамках концепции Накаяма Таро признавалась легитимность центрального советского правительства, возглавляемого М. С. Горбачевым, но шаги в сторону расширения диалога с республиканскими правительствами, наиболее важным среди которых было правительство РСФСР.

Впоследствии министр иностранных дел Накаяма Таро внес значительный вклад в развитие двусторонних отношений между

СССР/Россией и Японией. В годы пребывания его в должности министра иностранных дел в СССР произошли радикальные перемены, министру иностранных дел и его ведомству потребовалось

262Того К. Хоппо: рё:до ко:сё: хироку. С. 159.

263Там же. С. 160.

264Официально новый император взошел на трон 11 ноября 1990 г., более чем через год после фактического вступления в должность (см.: Головнин В. И. Акихито: человек на «хризантемовом троне» // Проблемы Дальнего Востока. 1991. № 2.

С.133).

120

выработать новый план действий, принимавший во внимание специфику эпохи. Через 11 лет после оглашения «пяти принципов Накаяма», 19 декабря 2002 г. по указу президента Российской Федерации Накаяма Таро был вручен Орден Дружбы. В приветственном слове посол России в Японии отметил роль этого политика в формировании партнерства между странами: «Будучи министром иностранных дел Японии, г-н Т. Накаяма сделал многое для развития наших двусторонних отношений и, уже не будучи министром, он организовал медицинский фонд сотрудничества с Россией, который активно действует на протяжении более 10 лет. Особо важно, что этот фонд выступает в качестве связующего звена между медицинскими учреждениями российского Дальнего Востока и Японии. Г-н Т. Накаяма является пионером в разработке масштабных проектов сотрудничества между Японией и Россией

втопливно-энергетической сфере»265. Орден Дружбы был вручен бывшему министру иностранных дел Японии наряду с такими деятелями политики и культуры Японии, как Огата Садако (дипломат, политик, орден вручен в 2000 г.), Мацуура Коитиро (политик, дипломат, генеральный директор ЮНЕСКО в 1999–2009 гг., орден вручен в 2007 г.), Курихара Комаки (актриса, специальный советник ЮНЕСКО, орден вручен в 2009 г.) и др. Деятельность Накаяма

вделе укрепления связей с Россией выходила далеко за пределы формулирования внешнеполитической концепции.

В«пяти принципах Накаяма» упоминается в числе прочего о принципе законности и справедливости, провозглашенном Б. Н. Ельциным после событий августа 1991 г. в Москве. Японская сторона в 1991–1993 гг. очень активно апеллировала к этому принципу, используя тактику «словесной ловушки». Не являясь уникальной для японской дипломатии, в тогда она заключалась в том, что участники переговоров со стороны Японии в ходе проведения встреч неоднократно напоминали советским, а затем российским участникам о принципе законности и справедливости, апеллируя к заявлениям российского лидера и трактуемого Японией в пользу своих национальных интересов. Эмоциональность, как фактор личного воздействия в ходе переговоров, была призвана закрепить до-

265 Стенограмма выступлений на приеме в Посольстве России в Японии по случаю вручения министром иностранных дел Российской Федерации И. С. Ивановым Ордена Дружбы видному политическому деятелю Японии Таро Накаяме и презентации книги И. С. Иванова «Новая российская дипломатия» (19 декабря 2002 года) // Государственная дума Федерального Собрания Российской Федерации, Депутатская группа по связям с парламентом Японии: информационноаналитический бюллетень. 2002. № 28. С. 14.

121

стигнутые результаты в качестве возможного метода оказания давления. Принцип законности и справедливости был в числе прочего упомянут Р. И. Хасбулатовым во время визита в Японию в сентябре 1991 г. Он был закреплен в письменной форме «Письмом Б.Н. Ельцина гражданам РФ от 16 ноября 1991 г.», давая японским дипломатам еще более весомые основания для использования данного принципа266. Указанный принцип характерен для советского и российского общественного и политического дискурсов конца перестройки

иначала существования Российской Федерации, (1991–1994 гг.). Он представляет собой пример характерного для эпохи перемен понятия, которое впоследствии утратило свое практическое и интеллектуальное значение и вышло из употребления.

Возвращаясь к дипломатической истории советско-японского взаимодействия в последние месяцы существования Советского Союза, отметим, что с 12 по 17 октября 1991 г. министр иностранных дел Накаяма Таро находился с визитом в Москве. Он провел переговоры с руководством СССР в лице президента М. С. Горбачева

иминистра иностранных дел Б. Д. Панкина, а также с руководством РСФСР — президентом Б. Н. Ельциным и министром иностранных дел А. В. Козыревым267. В рамках концепции «Пять принципов Накаяма» японская сторона продолжила развивать курс, направленный на диверсификацию контактов со всесоюзным руководством

иправительством РСФСР. Японские дипломаты старались воспользоваться дестабилизацией внутри СССР. Министр иностранных дел вез с собой пакет предложений, заключавшихся в подтверждении юридической силы территориальной статьи «Советско-японской совместной декларации» 1956 г., обсуждении подготовки административного режима для Кунашира и Итурупа в период, когда они будут переходить под суверенитет Японии, и обсуждении статуса жителей южных Курильских островов268. Однако Б. Н. Ельцин придерживался пятиэтапной программы, направленной на первоочередное совместное хозяйственное освоение пограничных территорий, и в «территориальном вопросе» стороны не смогли достичь взаимопонимания269. В ходе встречи была достигнута договоренность о реорганизации рабочей группы по мирному договору на две подгруппы: по мирному договору и по «территориальному во-

просу», которую возглавил Г. Ф. Кунадзе270. Во время встречи с со-

266Русские Курилы: история и современность. С. 163–164.

267Того К. Хоппо: рё:до ко:сё: хироку. С. 162.

268Латышев И. А. Япония, японцы и японоведы. С. 726–727.

269Того К. Нитиро синдзидай э но дзёсо:. С. 220.

270Там же. С. 221.

122

ветской стороны прозвучала инициатива о подготовке совместного сборника документов СССР и Японии по территориальной проблеме, этот сборник вышел в сентябре 1992 г.271

За упомянутой встречей последовал визит министра внешней торговли и промышленности Накао Эйити272. На встрече с Б. Н. Ельциным обсуждался вопрос об оказании помощи СССР (Борис Николаевич настаивал на оказании финансовой помощи именно РСФСР)273. Два рассмотренных визита фактически стали последними в истории советско-японских отношений, тем не менее их результаты сохраняли актуальность в начале существования Российской Федерации. Лидеры и России, и Японии в эпоху перемен в обеих странах пытались сформировать почву для решения проблемы мирного договора.

Когда команда Б. Н. Ельцина укрепляла свои позиции во власти, японский МИД и интеллектуальные круги активно разрабатывали альтернативные требования, отходя от концепции единовременной передачи четырех островов. В начале 1990-х гг. получила широкое хождение концепция «возвращение двух островов плюс альфа» (нито: + аруфа, или нито: пурасу α), в которой под двумя островами понимаются острова Хабомаи и Шикотан, а под альфой — Кунашир и Итуруп274. Авторство этой концепции приписывается российским дипломатам, в первую очередь Г. Ф. Кунадзе, открыто выступавшему за территориальные уступки Японии в конце 1980 — начале 1990-х гг.275 Под альфой могли пониматься и «нетерриториальные выгоды, которые Россия может предложить Японии “в обмен” на принятие компромиссного варианта»276. Этот подход активно обсуждался японской общественностью, в япон-

271Эдамура С. Как распадалась империя. С. 193.

272Накао Эйити (1930–2018) — японский политик. Депутат ЛДП в нижней палате парламента от префектуры Яманаси. Политическая карьера началась

в1967 г. В 1987–1988 гг. — директор Агентства экономического планирования

вкабинете Такэсита Нобору, в 1990–1991 гг. в кабинете Кайфу Тосики занимал пост министра экономики, торговли и промышленности, в 1-м кабинете Хасимото Рютаро — пост министра строительства (1996 г.). В 2000–2003 гг. обвинялся

вполучении взятки от строительной компании за посредничество в получении государственного заказа. По приговору Верховного суда был осужден на 1 год 10 месяцев тюремного заключения, а также исправительных работ, и оштрафован на 60 млн йен.

273Эдамура С. Как распадалась империя. С. 196–197.

274Того К. Рэкиси то гайко: — Ясукуни, Адзиа, То:кё:сайбан. Токио, 2008. С.101.

275Латышев И. А. Япония, японцы и японоведы. C. 727.

276Тренин Д., Михеев В. Россия Япония как ресурс взаимного развития: взгляд из XXI в. на проблему XX в. М., 2005. С. 21.

123

ском парламенте, однако он остался запасным277. Возникшая идея стала поводом для обсуждения так называемой концепции сделки, которая встретила волну критики как в России, так и в Японии278. Концепция сделки предполагала финансовое содействие экономике России со стороны Японии в обмен на передачу четырех Курильских островов.

Другим вариантом передачи «северных территорий» стала концепция «поэтапного решения территориальной проблемы» (данкайтэки хэнканрон)279. В соответствии с ней переговоры о территориях следовало разделить на несколько этапов. Эта идея в ее современном виде была предложена М. С. Горбачеву в апреле 1991 г., однако с ней были связаны внутриполитические коллизии в рядах японской политической элиты. Среди лидеров ЛДП не было единства мнений. Наиболее влиятельный политик того времени Канэмару Син280 заявил, что шагом к решению «территориального вопроса» станет реализация концепции «сначала два острова» (то есть Хабомаи и Шикотан, как указано в «Советско-японской совместной декларации» 1956 г.), но на него обрушился шквал критики со стороны других лидеров партии. Генеральный секретарь кабинета министров Сакамото Мисодзи опроверг этот подход, сделав заявление, что японское правительство придерживается линии «единовременной передачи четырех островов»281. Хотя в 1991 г. японский МИД противостоял этой идее, она не была оставлена в 1990-х. В рамках концепции на первом этапе предполагалось проводить переговоры о передаче островов Хабомаи и острова Шикотан и заключить мирный договор. Концепция поэтапной передачи была детализирована и в 1990-х гг. рассматривалась в двух видах:

277Этот термин фигурирует в японских газетах и стенограммах заседания нижней палаты парламента второй половины 1990-х гг.

278Оканэ дэ сима о кау то иу кангаэ ёри мотто «го:ман» нанова… // Эрицин но тайнитисэйсаку. Токио, 1992. С. 123.

279Утино Т. Нихон но коккё:: бунсэки, сирё:, бункэн. Токио, 2013. С. 180.

280Канэмару Син (1914–1996) — японский политик. Депутат ЛДП (1958– 1992 гг.). Одна из наиболее значительных фигур японской политики в 1970– 1990-х гг., соратник Танака Какуэй и влиятельный представитель его «суперфракции». Занимал пост министра строительства в кабинете Танака Какуэй (1972– 1973 гг.), министра землепользования в кабинете Мики Такэо (1974–1976 гг.), директора Агентства по обороне в кабинете Фукуда Такэо (1977–1978 гг.), вицепремьера в 3-м кабинете Накасонэ Ясухиро (1986–1987 гг.). Ушел из ЛДП в связи

скоррупционным скандалом вокруг деятельности фирмы Sagawa Kyubin в 1992 г. Теневой лидер ЛДП в течение двух с половиной десятилетий.

281Хасэгава Ц. Хоппо: рё:до мондай то нитиро:канкэй. С. 181.

124

«возращение двух островов» (нито: хэнканрон)282 или «первоочередное возвращение двух островов» (букв. «сначала два острова», нито:сэнко: хэнканрон), то есть Хабомаи и Шикотан283. Своими корнями концепция поэтапной передачи уходит в переговоры вокруг заключения Сан-Францисского мирного договора 1951 г.

ипроцесса нормализации советско-японских связей в 1950-х. Передача островов Малой Курильской гряды и заключение мирного договора не предполагала отказа от требований передачи Итурупа

иКунашира, однако это должно было произойти на втором этапе и

вновых международно-правовых условиях.

Кимура Хироси в начале 1990-х гг. выделил три основные, с его точки зрения, позиции по территориальному вопросу между СССР

иЯпонией:

1)«ноль островов», в соответствии с которой Япония не получала никаких территориальных уступок;

2)«возвращение двух из четырех», то есть разрешение проблемы согласно «Советско-японской совместной декларации» 1956 г. (историк обратил внимание на то, что Хабомаи и Шикотан составляют всего 7 % «северных территорий»);

3)«промежуточные формулы», в которых могут фигурировать два острова, или какой-то иной вариант развития событий с получением взаимовыгодного решения284.

Кимура Хироси систематизировал сформулированные к началу 1990-х гг. подходы по «территориальной проблеме», которые обсуждались в Японии в политических и интеллектуальных кругах. Однако официальной позицией МИД и всего правительства Японии продолжала оставаться концепция одновременной передачи всех четырех оспариваемых Японией островов Курильского архипелага.

Того Кадзухико писал, что как раз на рубеже 1980 и 1990-х гг. японской стороной обдумывался подход, сводившийся к передаче двух островов (Хабомаи и Шикотан), однако было решено к нему не прибегать, поскольку японский МИД опасался, что советская сторона не пойдет на переговоры о Кунашире и Итурупе285. До фактиче-

282Подробнее см.: Ивасита А. Хоппо: рё:до мондай: ён дэмо, дзэро дэмо, ни дэмонаку. Токио, 2005.

283Сато К., Комаки А. Нитиро: сюно: ко:сё:. Токио, 2003. С. 296.

284Kimura H. Gorbachev’s Japan Policy: The Northern Territories Issue // Asian Survey. 1991. Vol. 31, no. 9. Р. 804–805.

285Того К. Нитиро: синдзинай э но дзёсо:. С. 45.

125

ского распада СССР в декабре 1991 г. стороны так и не нашли взаимоприемлемого варианта решения проблемы мирного договора.

Советско-японские отношения в первое пятилетие выбранного нами временного отрезка (период перестройки) показали, насколько влиятелен человеческий фактор в вопросах развития двусторонних отношений. Представители японской политической элиты в своих мнениях разделились на два основных направления — догматическое и прагматическое. Догматики, такие как Уно Сосукэ и Сакураути Ёсио, ставили на первый план предъявление претензий Москве и активизацию политики «северных территорий», видя в этом основной способ отстаивания национальных интересов; однако именно благодаря прагматикам в высшем звене,

атакже на уровне предпринимательских и местных элит (Накасонэ Ясухиро, Абэ Синтаро, Итиока Масао) была продвинута вперед созидательная повестка диалога между СССР и Японией. Такая повестка отвечала интересам и предложениям советской стороны. Примечательно, что для многих японских политиков, посещавших

СССР в это время, переговоры с М. С. Горбачевым представляли важность не как возможность улучшить связи со страной Советов,

акак шанс набрать вес во внутриполитической борьбе. А в этом случае выгоднее было держаться догматической линии, более четкой и понятной обывателю.

Тем не менее период 1985–1991 гг. показал большой интерес общественности обеих стран в отношениях друг к другу, о чем свидетельствует рост в экономической, культурной и научной областях (фактическая победа прагматического подхода). Японские дипломаты стали постепенно внедрять тактики переговоров, способствовавшие налаживанию нормального дипломатического диалога (канал связи, личные послания). Однако дестабилизация внутриполитической ситуации в СССР привела к утрате единой линии в диалоге с Токио и дала повод для оказания давления на руководство страны. Анализируя происходящие изменения, японская дипломатия поздно сделала ставку на Б. Н. Ельцина, «пропустив поезд», выражаясь словами посла Эдамура Сумио. В то же время личные контакты японских дипломатов дали возможность впервые наладить связи с республиканскими элитами, положить начало истории новых направлений японской дипломатии, позволили составить картину происходящих в СССР перемен, чтобы оценить их масштаб. Прекращение существования СССР в декабре 1991 г. стало для МИД Японии и лично посла Эдамура Сумио неожиданностью, что свидетельствует о недоработках и недостаточном понимании происходящих процессов. С января 1992 г. японским политикам пришлось

126

Глава II

Поиск новой парадигмы в эпоху перемен: политика Японии по отношению

кРоссийской Федерации в 1991–1995 годах

Вначале 1990-х гг. японскому государству было брошено несколько вызовов внешнеполитического, внутриполитического и социальноэкономического характера.

Во-первых, это было поражение Японии в войне в Персидском заливе. Война напрямую не затрагивала территории страны, но это было коалиционное противостояние в рамках миротворческой стратегии стран «свободного мира», и конфликт стал символом участия в глобальных делах Запада. Страна восходящего солнца выступила на стороне США и ООН в 1991 г. и, осудив Ирак в качестве агрессора против Кувейта в 1990-м, направила медицинский персонал и 13 млрд долл. на «миротворческую операцию»1. В Японии серьезно обсуждали возможные варианты обхода девятой статьи Конституции, запрещавшей участие в военных акциях за пределами Японии. Дискуссия была обращена к способности Японии играть «глобальную роль» в новом формирующемся порядке, когда заканчивалась холодная война, а мир сталкивался с новыми кризисами, такими как война многонациональных миротворческих сил с Ираком2. Во время войны в Персидском заливе японские политики потратили слишком много времени на обсуждение вопроса об участии в ней. В адрес Японии со стороны союзников прозвучали обвинения, что она «не желает участвовать в общем деле» и хочет только «откупиться» от любого прямого участия. Оценка действий правительства Японии прессой была следующая: «слишком мало, слишком поздно»3. Фантом поражения в войне, в которой Япония не участвовала, преследует японских аналитиков до сих пор. Распространено мнение, что

1Diplomatic Bluebook. 1991. Section 2. Japan’s Response to the Gulf Crisis. URL: http://www.mofa.go.jp/policy/other/bluebook/1991/1991-2-2.htm (дата обращения: 19.12.2020).

2Calder K. E. Japan in 1991: Uncertain Quest for a Global Role // Asian Survey Asian Survey. 1992. Vol. 32, no. 1. Р. 32.

3Молодяков В. Э., Молодякова Э. В., Маркарьян С. Б. История Японии. С. 443.

128

это событие нанесло глубокий урон авторитету страны. Японское общество погружалось в так называемое потерянное десятилетие, связанное не только с кризисом в целом ряде областей, но и с реальным положением дел, ведь стране так и не удалось стать серьезным игроком на международной арене.

Окончание холодной войны, повлекшее за собой перемены в мировом порядке, поставило Японию перед необходимостью искать новое место в формирующейся, но не определенной на тот момент мировой системе международных отношений4. Историк Хасэгава Цуёси писал, что, привыкнув к «комфортным условиям периода холодной войны, имея гарантии безопасности США, Япония медленно осознавала перемены, происходящие в связи с формированием нового мирового порядка»5. А австралийский политолог Дэвид Энвалл указывает на то, что в этих условиях у Японии накопилась «нехватка автономности» в ее международном поведении6. И стоит признать, что обе эти мысли справедливы. Реальное же положение Японии

вмире входило в конфликт с ожиданиями относительно большего влияния в мире. Окончание холодной войны предоставило возможности для укрепления роли ответственного игрока на международной арене7. С распадом СССР в конце 1991 г. и образованием Российской Федерации Японии был брошен «российский вызов», то есть возникла не только необходимость стремительно действовать

вновых условиях, но и новая возможность реализоваться в качестве ведущей мировой державы.

«Потерянное десятилетие» будет прочно связано с начавшейся и углубляющейся на протяжении всего этого периода экономической рецессией. 1980-е гг. были периодом богатства и признания: японская экономика имела качественное преимущество в сравнении с экономическими системами большинства стран Азии и заняла

4Inoguchi T. Japan’s Foreign Policy in a Time of Global Uncertainty // International Journal. Japan’s Global Role. 1991. Vol. 46, no. 4. Р. 579; Современные международные отношения. М., 1999. С. 306–309; Богатуров А. Д., Аверков В. В. История международных отношений. 1945–2008. М., 2010. С. 302.

5Hasegawa T. Japanese strategic thinking toward Asia… Р. 58–59.

6Envall H. D. P. Japan: From Passive Partner to Active Ally // Global Allies: Comparing US Alliances in the 21st Century. Canberra, 2017. Р. 18.

7Интересно заметить, что в Японии началом холодной войны считают «Ялтинские соглашения» 1945 г., а окончанием — встречу Дж. Буша и М. С. Горбачева на Мальте в декабре 1989 г. (см.: Ямаути Т. Горубатёфу га катару. С. 133). В России

иСША есть другие точки зрения на этот счет. Датой начала называют «длинную телеграмму» Дж. Кеннана 5 октября 1946 г. и Фултонскую речь У. Черчилля 1946 г., а датой окончания — и саммит на Мальте, и речь Дж. Буша-старшего на Рождество 1991 г.

129