848

Министерство сельского хозяйства Российской Федерации Федеральное государственное бюджетное образовательное учреждение высшего образования

«Пермский государственный аграрно-технологический университет имени академика Д. Н. Прянишникова»

А.И. Паутов

Дорогами войны

Пермь

ИПЦ «Прокростъ»

2017

1

УДК 94 (470) «1941/1945»

ББК 63.3(2) 622

П214

П214 Паутов, А. И.

Дорогами войны / М-во с.-х. РФ, федеральное гос. бюджетное образоват. учреждение высшего проф. образов. «Пермский государственный аграрнотехнологический ун-т имени академика Д.Н. Прянишникова». –Пермь : ИПЦ Прокростъ, 2017.– 464 с.

ISBN 978-5-94279-362-3

Анатолий Иванович Паутов – участник Великой Отечественной войны, бывший сотрудник кафедры почвоведения Пермской ГСХА. Повествование основаноо на автобиографических данных, дает возможность читателю пережить события войны. Важны его выводы и напутствия молодому поколению.

Книга предназначена всем, кто интересуется историей Великой Отечественной войны.

УДК 94 (470) «1941/1945» ББК 63.3 (2) 622

Печатается по решению ученого совета Пермского государственного аг- рарно-технологического университета имени академика Д.Н. Прянишникова.

Редакторский коллектив:

Е.А. Граевская, Г.И. Жаворонкова, С.В. Гриценко.

Литературное издание Паутов Анатолий Иванович

Дорогами войны

Подписано в печать 19.10. 2017. Формат 60×84 1/16. Усл. печ. л 29. Тираж 100 экз. Заказ № 134

ИПЦ «Прокростъ»

Пермский государственный аграрно-технологический университет имени академика Д.Н. Прянишникова,

614090, Россия, г. Пермь, ул. Петропавловская, 23 тел. (342) 210-35-34

ISBN 978-5-94279-362-3

©ИПЦ «Прокростъ», 2017

© Паутов А.И., 2017

2

Предисловие

Личные ощущения и впечатления от общения с Анатолием Ивановичем – это восторг и гордость за поколение советской научной, трудовой и фронтовой интеллигенции. А.И. Паутов – яркий представитель этого поколения победителей, настоящей и несгибаемой «соли земли». Его же «Дорогами войны» непременно должна увидеть свет и прожить долгую жизнь, питая не одно поколение молодежи и земляков-уральцев.

Вот поэтому мною было предложено издать воспоминания и размышления А.И. Паутова отдельной книгой в нашем университете.

Ю.Н. Зубарев, ректор Пермского государственного аграрно-технологического университета им. академика Д. Н. Прянишникова

В своей книге Анатолий Иванович Паутов – бывший доцент кафедры почвоведения –повествует о военных годах в своей судьбе. Анатолий Иванович оказался талантливым рассказчиком. Понравились язык, образность, чистосердечие, простота изложения. А уж событиями жизнь его была богата. Предлагаем вам подлинный рассказ талантливого человека, любящего жизнь. После Великой Отечественной войны, окончив Пермский (Молотовский) СХИ, работал на Целине в Оренбургской земпартии. Затем была аспирантура и преподавательская деятельность. Преподавателем он был замечательным.

Вот что вспоминает бывшая студентка, а ныне доцент кафедры почвоведения Ираида Алексеевна Самофалова в очерке «Гордость кафедры» в книге «Лики истории» (2015, с. 344-345): «Воинственный и самоотверженный Анатолий Иванович всегда стремился развивать профессиональные качества у студентов, которые в большей степени могли проявиться и на занятиях почвенного кружка. Руководство научной работой студентов доставляло ему удовольствие, т.к. он прививал своим ученикам любовь к науке, желание и стремление докопаться до истины, точности при выполнении различных аналитических процедур, умение защищать свои научные результаты, четко их аргументируя… Анатолий Иванович, как мне кажется, очень любил собирать вокруг

3

себя студентов различных курсов в лаборатории, где до позднего вечера проводились какие-то аналитические определения, чтения, споры, дискуссии, беседы. Он, как маг и волшебник, совершенно незаметно для студентов руководил их научной работой, не забывая при этом устраивать удивительные чаепития, перемещаясь между молодыми учеными и попевая старинные русские романсы. Кроме того, предлагал угадать, что это за романс, или читал свои стихотворения. С ним было очень интересно заниматься научной деятельностью. Хочу признаться, что любви к науке, к поиску неординарных решений, чтению и изучению научной литературы, а также многому другому научил меня мой научный руководитель, друг и единомышленник, наставник, мастер своего дела – Анатолий Иванович Паутов…».

Надо сказать, что А.И. Паутов не потерял своей повадки и в свои 95 лет. Многим интересуется. И память у него хорошая. Собеседник интересный. Много размышляет, например, о судьбе крестьянства в России, раскулачивании, репрессиях и о войне. Он много читает: и художественную литературу, и документальную

– о войне, о политических событиях, эссе и воспоминания, о жизни деятелей науки, культуры. Его мозг требует пищи, привыкнув всегда трудиться. Чтобы писать свою повесть о войне, Анатолий Иванович освоил компьютерную грамоту и сейчас все печатает сам, сам организует свою работу. При всех творческих занятиях А.И. Паутов не забывает и о хозяйственных делах, саде. Любит лыжи, в предыдущие годы по нескольку раз осваивал лыжню. Держится солдат и не теряет интереса к жизни.

Дорогой читатель, у тебя есть возможность окунуться в события, которым уже более 70 лет, увидеть происходящее глазами молоденького солдата.

Г.И. Жаворонкова, главный библиотекарь КИЦ

4

Начало

Я – участник Великой Отечественной войны. По специальности – штурман. Окончил Челябинское военное училище (ЧВАУ). Но судьба распорядилась так, что воевать мне пришлось флагманским воздушным стрелком на двухместных ИЛах, которые появились на фронте в начале 1943 г. после Сталинградской битвы, в составе 951 штурмового авиационного полка (306 дивизия). Командиром экипажа был помощник командира полка по политической части майор B.C. Квелидзе – опытный летчик, уже побывавший на фронте. Полком командовал подполковник В.Н. Цветков. Воздушным стрелком у него был мой однокашник по училищу Алексей Пименов. Формирование полка происходило в городе Чапаевске под Куйбышевым (ныне Самара).

Вспоминая свое военное прошлое, я всегда «зацикливаюсь» на вопросе о том, как и почему в прошедшей войне мы потеряли свыше 27 млн человек? Это моя непреходящая боль. Поэтому в своих воспоминаниях я прямо или косвенно, но неизбежно буду касаться этого вопроса.

Предвоенная государственная пропаганда постоянно твердила о нашей военной мощи. Мы верили этому, бодро распевали песни: «Малой кровью, могучим ударом...», «И помчаться лихие тачанки...» и т.д. А что стало потом в начале войны?.. Не могу без слез смотреть телевизионную передачу о том, как формировалось московское ополчение. Людям, не имеющим никакой военной подготовки, разных возрастов и специальностей, вручают старые трехлинейные винтовки и два десятка патронов к ним. И это против танков, бронемашин, мотоциклов и прочей военной техники. Не мне судить, насколько все это было оправдано, – позади Москва. И подобным примерам нет числа.

А что было с нами?

К весне 1943 года полк был сформирован. В нем по штатному расписанию 32 машины. Столько же пилотов. Из них только 3-4 человека обладали опытом боевых действий. Остальные – выпускники летных училищ с двухгодичным сроком обучения и «налетом» в 150 часов, вместо 300 по программе обучения. И когда встал вопрос о получении машин с заводского аэродрома, то

5

из рядовых летчиков только двое оказались способными на это. Пришлось срочно доучиваться. Недалеко ушли мы от московского ополчения по уровню подготовки.

В апреле 1943-го полк был полностью укомплектован машинами, определены экипажи, пилоты получили некоторые навыки самолетовождения, указан район боевых действий – югозападный фронт. Можно было перебазироваться к месту назначения. Но случилось непредвиденное – во время перелета, в сложных метеоусловиях летчикам пришлось делать вынужденную посадку «на живот» около с. Поворино Воронежской области. Девять машин получили серьезные повреждения и требовали ремонта. С большим трудом их переправили на ближайший аэродром в город Борисоглебск. А личный состав полка оказался полностью разобщенным: часть людей, главным образом младшие специалисты (мотористы, оружейники, прибористы), в основном девушки, остались в Чапаевске, техники-механики ремонтировали машины в Борисоглебске, воздушных стрелков на транспортных самолетах перебросили в район боевых действий.

Боевое крещение

И вот мы в прифронтовой полосе. Все ново, непривычно: дома, люди, образ жизни. Село Троицкое. До линии фронта 20-30 километров. Каждое утро на высоте 1,0-1,5 км на восток над селом пролетает немецкий самолет– разведчик Ю-88 («Юнкере»), или двухфюзеляжный Фокке-Вульф-190 (на фронте его часто называли «Рамой»). Вначале мы с опаской посматривали на них: кто знает, вдруг бомбить вздумает. Но заметив, что местное население не обращает на них никакого внимания, перестали опасаться, и мы быстро привыкли. Это был первый, открытый мною атрибут войны.

Кроме нас в селе было много других военных. В центре села большой клуб с кинозалом и просторным фойе. В кинозале по вечерам демонстрировали старые довоенные фильмы. После окончания фильма народ не спешил расходиться по домам: начиналось «веселье» – играли в «кошки мышки», в «третий лишний», пели песни. Играл духовой оркестр, звучали модные в то время танцы: вальс, танго, фокстрот, кадриль. Были и пляски.

6

Я никак не мог понять причину такого веселья: ведь война, рядом фронт, гибнут люди. Мне все это напоминало «пир во время чумы». И только значительно позже пришло озарение: за годы войны люди истосковались по мирной жизни. Конечно, где-то в глубине сознания люди понимали, что все это ненадолго, и в любой момент может кончиться, но «хоть день, да мой». И это тоже атрибут войны. Как в известном стихотворении Е. Симонова «На вокзале»:

Здесь ласки долги не бывают. Мужчины говорят: «Война»,

Инаспех женщин обнимают.

Идействительно, для нас все кончилось внезапно. Пришел приказ перебазироваться в станицу Глубокая, где будет наш аэродром. Станица и железнодорожная станция Глубокая – это крупный железнодорожный узел между Ростовом и Воронежем. Здесь были ремонтные мастерские, водокачка, депо.

Мы уселись в нашу полковую изрядно потрепанную «полуторку» и поехали к месту назначения. Дорогой попали под ливень и вымокли до нитки. В тот день на путях стоял состав с поврежденными танками и цистернами, в депо временно хранили снаряды и другие боеприпасы.

Глубочка (так называли местные станицу) была расположена в небольшой низине, окаймленной пологими холмами. Когда мы поднялись на такой холм, то увидели страшную картину: станция и прилегающие к ней здания были в огне, в воздухе беспрестанно крутились вражеские самолеты Ю-87 – одномоторные пикирующие бомбардировщики. Были слышны разрывы падающих бомб. Не было видно ни одного нашего истребителя, не слышно было и выстрелов зениток. Хорошо сработала немецкая разведка. Въезжать в это месиво не было смысла. Мы молча и с горечью наблюдали эту картину, опасаясь: вдруг немцы заметят нашу машину. Наконец, все самолеты улетели, и мы осторожно въехали на одну из окраин станицы. Быстро нашли своих, и нас тут же разместили по квартирам. Мне досталась небольшая комната на первом этаже восьмиквартирного каменного дома.

Разбирая свои пожитки, я обнаружил, что все они изрядно вымокли. Поэтому я решил подсушить их, разложив на полу. По-

7

ка знакомился со своим жилищем и раскладывал вещи, прошло примерно с полчаса. Я уже хотел пойти на улицу и посмотреть, что там творится, как услышал какой-то шум, увидел куда-то бегущих людей. Выглянул в окно – и, о, ужас! Новая армада бомбардировщиков приближалась к станции. Я насчитал 62 вражеских самолета, на этот раз Ю-88. Первое желание было куданибудь бежать, но, поглядев на разложенные на полу вещи, решил вначале собрать их и сложить обратно в чемоданчик. А когда открыл дверь комнаты, то увидел, что прихожая была плотно забита женщинами, некоторые были с грудными детьми и крепко прижимали к себе ребятишек. Стояли молча, в тревожном ожидании того, когда ВСЕ ЭТО опять начнется. Больше всего меня поразило то, что и дети тоже молчали, не плакали, не канючили. В глазах испуг. Видно нутром тоже чувствовали опасность. Один миг потребовался мне, чтоб все это увидеть, а все помню до сих пор, да вряд ли забуду когда.

А бомбежка к этому времени уже началась. Первый удар по станции самолеты нанесли сходу. Десятки и сотни бомб с пронзительным воем беспрестанно сыпались сверху, завершаясь глухими, но мощными взрывами, сотрясая все вокруг. Стены дома ходили ходуном, сыпалась сверху штукатурка. Я сидел на койке и видел все, что творилось на улице. Вот одна из бомб упала под основание огромной серебристой цистерны с горючим – мощный взрыв, черные клубы дыма и яркие языки пламени взметнулись вверх, а цистерна взлетела в воздух, медленно перевернулась и рухнула на землю. Вторая – в туалет... и нет его. Не знаю, отчего внезапно исчезли два пакгауза, что стояли за перроном. К глухим взрывам бомб прибавлялись хлопки взрывов от цистерн, что стояли на путях: очевидно некоторые из них были с горючим. Все слилось в сплошной грохот, от которого хотелось закрыть уши и глаза. Положение осложнялось тем, что я не мог никуда убежать, спрятаться.

Если первые самолеты бомбили по преимуществу вокзал и депо, то последующие стали сбрасывать бомбы и на жилые кварталы. Одна из бомб улетела метрах в ста от дома, вторая – на соседнюю улицу. «Следующая – моя», – мелькнуло в голове (как штурман, я ведь хорошо знал законы бомбометания), но пронес-

8

ло: упала за домом. Бомбы беспорядочно сыпались где-то рядом (а может, это мне только казалось). Со звоном вылетело стекло в окне. Опасаясь осколков, я спрыгнул с койки на пол, под окно, прижался к стене и закрыл уши. До сих пор помню, как в голове назойливо билась одна и та же мысль: «Господи, когда все это кончится? Хватит уж! Сколько можно?..». Нечто подобное мы ощущаем в зубном кабинете, когда нам сверлят больной зуб под пломбу.

В одну из небольших передышек я подошел к зеркалу, чтоб посмотреть, как я выгляжу. Характер у меня в те годы был довольно легкомысленный, соответственно и выражение лица такое же. Но в зеркале на меня смотрел строгий, посерьезневший молодой человек, без каких-либо признаков страха или паники. «Ну что ж, неплохо», – с некоторым удовлетворением решил я.

Побросав бомбы, как попало и куда попало, самолеты улетели. Я понял это по наступившей тишине. Прихожая опустела. Я тоже вышел на улицу. Из домов, убежищ, погребов постепенно, робко, то и дело посматривая на небо и оглядываясь по сторонам, выходили люди. Они вели себя по-разному. Одни, несмотря на пережитое, к моему удивлению, не потеряли чувства юмора, даже улыбались, шутили, спрашивали друг у друга: «Ну, как вы там? Натерпелись страху? Живы?». Наверное, это было естественное чувство радости, что остались живы, что наступила, может быть короткая, но все-таки передышка. Безусловно, сказалось и нервное напряжение. Я и сам чувствовал себя примерно также. Поиному вели себя те, кто проживал недалеко от станции, которая была полностью разбита, вокзал разрушен. Повсюду полыхали пожары. Пострадавшие и их соседи тщетно пытались бороться с огнем, лихорадочно качали воду из ближайших колонок. Плакали женщины и дети, мужчины молча и как-то отрешенно смотрели на все происходящее.

У больницы, что находилась на окраине, кучковались раненые. Одни пришли сюда сами, других принесли на самодельных носилках. Помимо людей, были жертвы и среди домашнего скота (животные не умели прятаться). Почему-то мне было жаль их больше, чем людей.

9

Внезапно в небе появилось несколько немецких истребителей Mе-109. Но после пережитого местное население не очень опасалось их. Да и истребители больше гонялись за людьми, которые, спасаясь от бомб, разбежались по окрестным полям.

Вполе, за больницей, стоял наш подбитый танк. Два танкиста копошились около него, устраняя какую-то неисправность и не обращая никакого внимания на истребителей. Но один из них, внезапно спикировав, дал по ним длинную пулеметную очередь. Один из танкистов был ранен. Сильно прихрамывая на правую ногу, он направился к группе женщин и попросил сделать ему перевязку. У него оказалось пулевое ранение в пах. У одной из женщин нашлись бинты, вата, йод. Немного стесняясь, не очень умело и волнуясь, женщина все же выполнила его просьбу. Танкист поблагодарил ее и направился к своему танку. Вот так все просто, обыденно, буднично.

Истребители попытались обстрелять и нашу полуторку, но шофер Володя (фамилию не помню), умело лавируя между домами, всякий раз как-то умудрялся увиливать от обстрела. С крыльца моего дома мы со смехом наблюдали этот поединок, давали советы, подбадривали, иногда аплодировали. Смешно? Да. Типично? Нет. Но и это тоже война.

Вот так и закончился для нас всего лишь один день войны. Всего один. А сколько событий уместилось в нем! Сколько материальных ценностей уничтожено! Сколько погибло и ранено людей! Сколько осталось сирот! Сколько слез пролито! А кто и как подсчитает душевные переживания людей?

Ввопросах патриотизма наше поколение воспитывалось на примере героев из фильмов «Чапаев», «Котовский», «Если завтра война» и др. В кино этих героев показывали крупным планом, красивым ракурсом, на лихом коне с шашкой наголо. А то, что я увидел в тот день, никак не вписывалось в рамки моих представлений о войне. Меня поразила какая-то обыденность происходящих событий, отсутствие у людей сознания того, что все они - участники войны. А сам я никак не мог понять: я уже на фронте, или это всего лишь прелюдия? Но один вывод мне уже был ясен: ВОЙНА МНОГОЛИКА.

10