Выпуск 6

Сэцува о Рёкане как источник биографических фактов 249

49.О повседневной жизни наставника он сам подробно рассказывает в своих вака и китайских стихах. Здесь я не буду тратить бумагу на такие описания. Я записываю только то, что малоизвестно.

50.В жизни учителя не было ничего сверхъестественного,

очём можно было бы рассказать. Но один такой случай был. Когда учитель умер и был положен во гроб, через несколько дней прибыла некая опоздавшая монахиня. Она была вне себя от скорби и умоляла всех, чтобы ей дали в последний раз посмотреть на учителя. Пришлось открыть гроб. Учитель ни­ чуть не изменился и был как живой.

51.Духовная сила переполняла учителя, поэтому сразу было видно, что он отличается от обычных людей. Он был похож на бессмертного отшельника из старинных преданий. Роста он был высокого, худой, черты лица были резкими, а глаза боль­ шими и красиво очерченными, как у феникса. В них светилась доброта к людям и строгость по отношению к себе. От одежды учителя никогда не исходило запаха ароматических палочек. Я не могу оценить в должной мере его безграничную учёность. Сейчас, когда прошло много лет после смерти учителя, я не на­ хожу никого, с кем бы мог его сравнить. То же говорил и Камэда Босай: «Со времён Кисэна не было подобного человека»19.

52.Учитель какое-то время жил в моей деревне при храме Кансёдзи. Но я тогда был мал и сейчас ничего не могу вспом­ нить.

53.Был такой человек Хадзё, писал хайку и вака. Он очень страдал от того, что его каллиграфия была плохого качества,

приписана к монастырю Кокодзёдзи школы Сингон, а похоронен он в мона­ стыре Рюсэндзи школы Дзёдосю, к которой принадлежала приютившая его в последние годы жизни семья Кимура.

19От одежды буддийских монахов обычно пахнет ароматическими па­ лочками (сэнко), потому что сэнко постоянно воскуряются на службах в монастырях и на похоронах, где чаще всего работают монахи. Рёкан не был приписан ни к какому монастырю и не зарабатывал на жизнь чтением сутр на похоронах, поэтому Кэра отмечает эту особенность. Кисэн — поэт-монах эпохи Хэйан. Камэда Босай (1752-1826) — известный учёный-конфуцианец из Эдо. Посещал Рёкана на горе Кугами.

и советовался с учителем по этому поводу. Учитель сказал: «Не думай о том, хороши или плохи иероглифы, твоя каллиграфия в любом случае будет развиваться без твоего участия, сама по себе». После этого Хадзё стал писать с лёгкостью. Об этом слу­ чае мне рассказал Дзякусуй, ученик Хадзё.

54.Сначала мастер учился дзэн в других областях страны. Потом жил в хижине Гогоан на горе Кугами. Затем на той же горе Кугами в хижине при синтоистском святилище Отого. После того как состарился, жил во флигеле на задворках дома Нотоя в деревне Симадзаки. Он покинул гору Кугами, потому что ему стало трудно заготавливать дрова и таскать воду.

55.Человек из Эдо по прозвищу Мандзё ночевал под од­ ним кровом с наставником в провинции Тоса. Об этом он упо­ минает в своих записках20.

56.В этих воспоминаниях я записал всё, что пришло мне в голову. Они не расположены по годам или по значимости со­ бытий.

57.Почему учитель принял решение стать монахом, я не знаю. Надо спросить у его ученика Хэнтё.

58.Кража побегов бамбука. Записи наставлений. Разго­ воры о вака и китайских стихах. Рассказ о ширме, принад­ лежащей Кэнги. То, что спросил сэнсэй Бунтай. Поэтический диалог с Босуем. История Кокусё из Суибары21.

20 Мандзё — учёный школы кокугаку, Кондо Матабэй. В записках Нэдзамэ но томоу> он описывает эпизод из своей юности. Во время путешествия по Сикоку недалеко от Коти он был застигнут дождём и укрылся в хижине. Там его встретил бледный и худой монах, который всё время молчал, поэтому Мандзё сначала подумал, что тот умственно отсталый. Потом Мандзё заметил, что в хижине много книг, понял, что ошибся, и попросил написать что-нибудь на память. Монах подписался «Рёкан из Этиго». Это очень ценное свидетель­ ство, поскольку о странствиях Рёкана (между выходом из монастыря и воз­ вращением на родину) почти ничего не известно.

21 Здесь Кэра записал конспект некоторых эпизодов, которые, к сожале­ нию, так и не изложил полностью. В этом месте текст оригинала переходит на скоропись.

Сэцува о Рёкане как источник биографических фактов 251

59. Однажды мастер сорвал хризантемы в саду одного дома недалеко от станции Ямада. Хозяин дома увидел это, обозвал его «цветочным вором» и быстро нарисовал, как ма­ стер крадёт цветы. Он сказал, что простит мастера, только если тот исполнит надпись на картине22. Мастер взял кисть и написал пятистишие:

Монах Рёкан, Цветов нарвавши,

Сегодня утром убегает. Да сохранится облик его

Ввеке грядущем!

60.Это стихотворение мастер получил от своего учителя и бережно хранил всю жизнь:

Рёкан, тебя считают глупцом, Но твоё понимание пути глубоко. Никому не постигнуть

Твоё доверие к миру и свободу от вещей. Я дарю тебе посох Из сухой глицинии, которая росла на горе, И куда бы ты ни шёл,

Даже твой дневной сон будет познанием23.

Перевод с японского Ю. В. Минаковой

22 Многие стремились заполучить ценную каллиграфию Рёкана, но чаще всего он отказывал в просьбе. Хозяин воспользовался удобным случаем.

23 Это «свидетельство о просветлении» Рёкана, инка-но кэ. Он получил его в 32-33 года от своего наставника Кокусэна из монастыря Энцудзи.

«Размышления (вслух) о чужестранных кораблях» как источник, описывающий реакцию Японии на экпедицию Хвостова и Давыдова на Сахалин 1806-1807 гг.

О. В. Климова

ИВРРАН

«Размышления (вслух) о чужестранных кораблях» (

иЯсо:докуго») — это уникальное произведение, в котором его автор _ Сугита Гэмпаку 20 октября 1733 г. — 1 июня

1817 г.) — описывает состояние Японии и ее общества в нача­ ле XIX в” а также реакцию военного правительства на экспе­ диции Хвостова и Давыдова на Сахалин в 1806-1807 гг.

Действия лейтенанта Николая Александровича Хвосто­ ва (17761809) и мичмана Гавриила Ивановича Давыдова (1784?-1809) вызвали в Японии огромный общественный ре­ зонанс и неподдельный страх перед Россией. Военное прави­ тельство Японии, убежденное в том, что единственным наме­ рением России является захват Японии с целью превращения ее в свою колонию, стремительными темпами строило воен­ ные укрепления и собирало войска для обороны страны. Пото­ ком лились устрашающие сообщения о том, что русские, чис­ ленностью пятьсот-шестьсот человек, прибыли на кораблях «похожих на горы», высадились на берег, сожгли все строения и увезли с собой айну1.

На фоне именно таких событий в 1807 г. свету предстал новый труд Сугита Гэмпаку: «Размышления (вслух) о чуже­ странных кораблях». Свои «размышления» автор оформляет в стиле философской беседы с тенью «кагэбо:си что само по

себе любопытно. Дело в том, что на протяжении всего свое­ го произведения, которое состоит из трех свитков, Сугита Гэмпаку выступает с острой критикой состояния общества в

1Цу:ко:итиран . Ч. 284. С. 218-219.

2 Кагэбо:си ( É ) абрис человеческого силуэта на сё:дзи (бумажной раздвижной двери).

целом и политики военного правительства в частности, с негодованием осуждает даймё, утопающих в роскоши, и воинов сёгуна, до неприличия ослабших и привыкших к спокойной жизни. Не обходит он стороной и военное правительство, по­ литику которого поднимает на смех и настаивает на полном пересмотре политического курса страны, призывая к более активной внешней политике. Сугита Гэмпаку утверждает, что открытие торговых отношений с Россией улучшит поло­ жение вещей в Японии и народ этому будет только рад.

Таким достаточно неожиданным образом мы находим подтверждение словам главы первой официальной миссии в Японию — Николая Петровича Резанова (1764-1807), кото­ рый в своем письме к министру коммерции Российской им­ перии Николаю Петровичу Румянцеву (1754182б) от 8 июня 1805 г. писал: «...что касается до самих японцов, то умы всех почти уже в пользу России. Я ожидаю с первым судном писем от переводчиков»3. Среди таких «умов» был и Сугита Гэмпа­ ку, мысли и идеи которого были поистине революционными.

Возможно, именно поэтому Сугита Гэмпаку, посмевший выразить мысль о том, что действия России направлены на установление торговых отношений мирным путем, начинает свое произведение следующими словами:

«Сковывает меня страх того, что если я начну изла­ гать свои искренние мысли, то меня никто не захочет слушать, а если я ни с кем ими не поделюсь, то начну со­ мневаться в собственной добронравственности»4.

Интересно, что на протяжении всей своей жизни Сугита Гэмпаку был достаточно приближен к военному правитель­ ству и удостаивался аудиенций у сёгуна. Последняя такая встреча состоялась в 1805 г. с одинадцатым сёгуном — Токугава Иэнари 5 (годы жизни 1773-1841, на посту сёгу­

на в 1787-1837), во время которой он преподнес в дар военно­ му правителю самые лучшие на тот момент лекарства. Однако

3 АВПРИ Ф.СПбГА I — 7оп. 6, 1802 год, д. 1, папка 37, л. 242.

4 Дайниппон сисо: дзэнсю: (Мысли Великой Японии). Т. 12. Токио: «Ёсида сётэн сюппанбу», 1934. С. 262. Щалее— Дайниппон сисо: дзэнсю:.)

5Нихонси со:го:нэнпё: (Хронологическая таблица истории Японии). То­ кио, 2001. С. 441.

гита собирался продолжить дело своего отца и с малых лет начал изучать медицину. Его учителем китайских наук был Миясэ Рюмон, а учителем европейской хирургии — Ниси Гэнъи, врач сёгуната Токугава. После окончания обучения Гэмпаку поступил на службу к собственному отцу ив 1752 г. стал рабо­ тать врачом7.

С 1771 г. Гэмпаку начал проводить вскрытия трупов для изучения анатомии человека. В 1774 г. вместе с врачом Маэно Рётаку он перевел голландский труд «Ontleedkundige Tafélem, который назвал «Новый учебник анатомии» ( ).Это была

первая научная раоота по анатомии в Японии. Ее издание по­ ложило начало западной академической медицине в Японии и способствовало популяризации рангаку. В 1815 г. он издал биографический труд «Начала рангаку» ( ) а через два

года, 1 июня 1817 г., умер в возрасте восьмидесяти пяти лет8. Переходя непосредственно к труду Сугита Гэмпаку, хо­ телось бы отметить, что несмотря на то, что все три свит­ ка «Размышления (вслух) о чужестранных кораблях» (

«Ясо:докуго») и вошли в сборник «Мысли Великой Японии» ( ) опубликованный еще до Второй мировой вой­

ны в 1934 г., они незаслуженно остались без внимания как с японской, так и с русской стороны.

Первый свиток

В первом свитке автор нелестно отзывается о положении дел в Японии, подчеркивает необходимость пересмотра все­ го политического курса страны и переоценки отношения к России. Вот как он описывает состояние Японии на начало XIX в.

«Япония похожа на старое строение, к которому с течением времени пристраивались многочисленные комнаты, в которых и нужды-то не было. Количество их увеличивалось, ремонтировать их забывали, а когда они вконец обветшали и пришла пора избавиться от всех не­

7 Нихонси дзинбуцу со:ран (Обзор исторических деятелей Японии). То­ кио, 1989. С. 330.

8 Дайниппон сисо: дзэнсю:. С. 262.

нужных пристроек, стало их жалко. Так старый дом не перестроить, да и страну тоже»9.

Такое «обветшавшее» состояние Японии смотрится еще более плачевно рядом с образом «процветающей» и «распростаняющей свое влияние» России, который предстает перед глазами читателей.

«Первоначально Россию называли Московией и за­ нимала эта страна малую территорию. Однако великий правитель по имени Пэтэругородо10, <•••> преобразовав страну, постепенно ставшую процветающей державой, начал распространять свое влияние за ее пределы и до­ шел вплоть до Камчатки, которая находится в непосред­ ственной близости от нашего Эдзо. Говорят, что он стал императором всех завоеванных земель, а страна его ста­ ла одной из самых великих держав в мире»11.

Делая краткий экскурс в историю русско-японских отно­ шений, Сугита Гэмпаку отмечает русских как людей исклю­ чительно упорных.

«После императора Пэтэру наступила эпоха импера­ трицы. Эта императрица хотела начать торговлю с на­ шей страной, летом 4-го года Тэмбун в северные моря нашей страны пришли иностранные корабли, похожие на русские, что привело к большому переполоху. Дума­ ется, что еще тогда, 7-10 лет назад, они надеялись завя­ зать торговые отношения с Японией. Похоже, что если люди тех мест ставят себе какую-либо цель, то для до­ стижения оной они обращают все свои силы, все свое внимание, и если одной жизни на её достижение недо­ статочно, они завещают довести начатое до конца сво­ им детям и внукам; меняя тактику, они не останавлива­ ются, пока не добьются своего»12.

9Дайниппон сисо: дзэнсю:. С. 266. 10 Пётр I.

11Дайниппон сисо: дзэнсю:. С. 269. 12Там же. С. 270.

Неоднократно Сугита Гэмпаку обращается к первой офи­ циальной миссии Резанова в Нагасаки и к последовавшим за ней беспорядкам на Сахалине и Итурупе. Объясняя все тривиальным «взаимным недопониманием» сторон, автор не скрывает своего беспокойства, говоря, что если все «слу­ хи» о действиях русских подтвердятся, то наступит «темное время»13.

«Люди этой страны14 уже тридцать лет постепенно, с каждым годом все глубже продвигаясь на наши остро­ ва, находящиеся севернее Оку-Эдзо, дошли до того, что даже попросили у нас разрешения на торговлю. Осенью 1-го года девиза правления Бунка в Нагасаки прибыло первое посольство, однако получило отказ; раздосадо­ ванные таким решением военного правительства, в гне­ ве они сказали: “В Нагасаки с нами обошлись в высшей степени жестоко, что противоречит нашему прежнему соглашению”. В дальнейшем, осенью прошлого года и летом этого года (осенью 3-го года Бунка и летом 4-го года), два раза подряд, они вторглись на острова на северо-западе Эдзо. Скорее всего, это произошло от вза­ имного недопонимания»15.

Сугита Гэмпаку, открыто выступая с острой критикой во­ енного правительства, делает интересное замечание, по кото­ рому становится очевидным, что мнения общественности от­ носительно решения бакуфу кардинально разделилсь.

«Среди людей, осуждающих военное правительство, бытует мнение, что заурядные чиновники, замечающие только то, что находится у них перед носом и не смысля­ щие в тонкостях политической ситуации, только и виде­ ли русских в образе захватчиков-интервентов, не при­ дав никакого значения дарам посла, которые он привез с другого конца света. Конечно, это является издержка­

13Дайниппон сисо: дзэнсю:. С. 270. 14Т. е. русские.

15Дайниппон сисо: дзэнсю:. С. 267.

ми политики закрытой страны16, однако такое обраще­ ние с великой державой в высшей мере грубо!.. Такое непоследовательное решение военного правительства должно волновать до глубины души всех японцев»17.

Здесь также имеется интересное упоминание об устраша­ ющем письме от лейтенанта Хвостова и мичмана Давыдова, которое, по словам Сугита Гэмпаку, гласило: «Если вы не со­ гласитесь открыть с нами торговлю, то будьте готовы к тому, что весной следующего года мы пришлем многочисленные ко­ рабли и захватим эти земли». Само по себе предположитель­ ное существование данного письма, по мнению автора, для Японии могло означать только одно — «мир охватят беспоряд­ ки, и наступит темное время»18. Причину такого пессимисти­ ческого взгляда на будущее своей страны Сугита открывает в следующем свитке.

Второй свиток

Во втором свитке описывается плачевное состояние абсо­ лютно всех социальных слоев Японии начала XIX в. Все — про­ столюдины, вассалы, чиновники, крупные и мелкие феодалы, самураи и придворные — становятся жертвами язвительной критики Сугита Гэмпаку. Колкие, саркастические ремарки рассыпаны по всему свитку.

«Посмотрите на военное сословие: в результате того, что более двухсот лет [в стране] царило спокойствие и пять, а то и шесть поколений не знало войн, боевые искусства пришли в упадок, а если что-то и происходит, то первыми задействуются непосредственные васса­ лы сёгуна. Семь-восемь из десяти придворных, подоб­ но женщинам, полностью поглощены макияжем. Нрав торговцев вульгарнее некуда. Напрочь утрачен преж­ ний дух самурайства. Конечно, нельзя утверждать, что

16Сугита Гэмпаку использует термин «микайкоку» ( ) что дословно можно перевести как «еще не открытая страна».

17Дайниппон сисо: дзэнсю:. С. 267.

18Там же. С. 270.