Uspenskaya_E_Kotin_I_Sikkhizm

глубоко развит в духовном плане. Он уже имел пра­ во учить людей. Это не так просто было в Индии вообще, и тогда особенно, — получить право учить людей. Кастовая регламентация не предоставляла сыну ткача Кабиру или деревенскому грамотею-бух- галтеру, кем был по происхождению Нанак, права делиться с окружающими своими размышлениями и, более того, учить их и вести за собой. В рамках традиционного положения дел это было невозмож­ но. Это было возможно только в стиле отрицания основ брахманского учения и в режиме личной про­ поведи.

Что касается влияния суфийских идей и прак­ тик, то они определенно имели много общего с сикх­ ским учением, но это, возможно, не результат пря­ мого влияния суфиев на сикхских учителей, а, на­ против, следствие развития индийского суфизма в той же культурной среде, в какой развивались тече­ ния бхакти и сам сикхизм. В этой культурной среде заметными были влияния, представленные проник­ новением через ислам идеи единобожия из иудаизма и христианских течений (монофизитства и так да­ лее), и они оказали влияние на некоторые индий­ ские философские представления. На фоне моно­ теистических учений пышное цветистое мифотвор­ чество ведических и брахманических представлений выглядело если не вполне архаическим, то опреде­ ленно более безличным — при всей своей населен­ ности персонажами. С другой стороны, яркие крас­ ки и глубокие страсти индийского культурного мира повлияли на пуританские настроения монотеисти­ ческих традиций. Суфизм с его эмоциональным на­ чалом оказался в высшей степени приспособленным к индийской культуре, он был широко принят и стал влиятельным в индийском средневековом общест­ ве. Суфийские проповедники тоже учили, что путь

к спасению лежит в искренней любви к Богу, и не придавали значения внешним формам культа и да­ же изучению священной книги Корана. Руководст­ во духовного наставника-шейха считалось необхо­ димым для разрешения затруднений, возникающих на сложном многоступенчатом суфийском пути спа­ сения.

Сикхизм усвоил способ прямого эмоционального контакта с Богом бхакти как наиболее поддающуюся собственным усилиям дорогу духовного совершенст­ вования. Роль личности в высшей степени велика в сикхском вероучении. Вступление в сикхское сооб­ щество — акт индивидуальной воли, выросшей в признании ценностей сикхизма. В этом отличие от индуизма, который человек получает по факту рож­ дения в индуистской семье, и влияние взятого от суфизма «отдельного стояния» от общества.

Современный крупнейший исследователь сик­ хизма У. X. МакЛеод развивает идею, о которой в 1989 г. написал так: «Нанак не создал сикхизм, ина­ че бы это означало создание чего-то, что уже суще­ ствовало. <...> Нанак, как полагают, повторил, ско­ пировал учения, которые уже были распространены в Северной Индии. Получил или нет он свое учение от Кабира, не имеет значения. Система верований, провозглашенная и распространяемая сайтами, по­ лучала повсеместное хождение, и Нанак мог вобрать ее идеи из множества различных источников. Тот факт, что он так верноподданнически воспроизводит эти учения, помещает его прямо в русло традиции сайтов и эффективно разрушает какие-либо притя­ зания на значительную оригинальность учения»1. Это широко пропагандируемое сейчас в науке мне­

1 McLeod W. Н. The Sikhs: History, Religion and Society. New York, 1989. P. 16, 23.

ние все-таки выглядит чрезмерно резким. Конечно, Нанак знал и учитывал современные ему идеи, но он использовал и свой мистический опыт. А более всего существенно то, что любые имеющие хождение в Индии доктрины находят в своем распоряжении один ресурс идей и один тип психологической апел­ ляции, и это доказано множество раз — начиная с джайнизма и буддизма. Сикхизм стоит в этом же ряду идеологических дериватов индуизма.

Поставить гуру Нанака в общий контекст суще­ ствовавших тогда идей и настроений — ни в коем случае не значит преуменьшать его значение как од­ ной из великих личностей Индии. Признаваемые Нанаком целостные учения и отдельные идеи пока­ зали ему, что есть иные способы спасения — более творческие и более индивидуализированные, бо­ лее практически ориентированные, чем родная ему кастовая организация. Сообщество учеников и по­ следователей гуру Нанака и его преемников —сик­ хи — осуществляло на практике мечты о равенстве, братстве и справедливом устройстве общественной жизни. В раннем сикхизме еще совсем нет воин­ ственных идей, и община сикхов объединяла едино­ мышленников — можно сказать, индийских богоис­ кателей, говоривших на языке духовных традиций своего времени и своего народа.

Сикхская жизненная позиция далека от квиетиз­ ма и пассивности перед лицом жизненных проблем. Связь между верой и практикой жизни в сикхизме прослеживается и в большом, и в малом. Характер­ ное для учения гуру Нанака чувство духовной опре­ деленности позволяет сикхам строить такой образ жизни, какой достоин того, чтобы его защищать и умирать за него. Учение гуру Нанака привело к со­ зданию религиозного сообщества со своей собствен­ ной долгой и особенной историей, сообщества, от­

личного и от индуистской, и от мусульманской об­ щин, но находившегося всегда в тесном социальном контакте с ними обеими.

Гуру Нанак (1469—1539) родился в сложный пе­ риод индийской истории. Как образно говорят сами сикхи: «Это было самое темное время ночи перед рассветом».

Легендарная биография гуру Нанака прописа­ на в деталях в агиографической литературе джанам сакхи (буквально: «истории о рождении»). Джанам сакхи —это собрания коротких рассказов-историй о жизни гуру Нанака, записанные на языке панджаби шрифтом гурмукхи, и они представляют собой са­ мые ранние из сохранившихся произведений в про­ зе на этом языке. Первые джанам сакхи написаны ближе к концу XVI в. и сохранились в нескольких вариантах изложения, таких как Бала, Мехарбан, Ади и Пуратан джанам сакхи. Разные джанам сакхи отличаются друг от друга по размеру и по содержа­ нию, но созданы в едином характерном стиле ле­ генд, мифов и аллегорий. Преувеличенно цветистые, почти сказочные истории джанам сакхи основаны на фактах реальной биографии гуру Нанака и со­ держат типичные для житийной литературы наста­ вительные притчи, явные результаты народного творчества.

Они не только знакомят слушателя с личностью Учителя, но всегда имеют воспитательно-морализа­ торское назначение. В своей главной цели и в ярких описаниях рассказы о жизни гуру Нанака имеют много общего со священными биографиями других великих учителей веры и с жизнеописаниями куль­ турных героев. Существующие в разных культурах похожие мифы содержат многочисленные параллели в легендарной сикхской традиции. Но описанные в

сикхских джанам сакхи разнообразные чудеса и вы­ зывающие удивление вещи могут, думается, даже несколько увести от правильного понимания сути учения самого Нанака, а мифологизация образа про­ рока — основателя религиозного учения некоторым образом расходится с тем посланием людям, которое он оставил. К счастью, его собственные стихи и гим­ ны (а Нанак был прекрасный поэт, глубокий и тон­ кий) во множестве остались людям, и они записаны в Священной Книге Ади Грантх.

Эту Книгу нельзя переводить на другие языки полностью (почему это так, будет рассказано поз­ же), но отдельные гимны и стихи сикхских гуру ци­ тируются широко и в сикхской катехизаторской, и

внаучной литературе, и не всегда с указанием точ­ ного их расположения в самой Ади Грантх. Все при­ веденные далее нерифмованные переложения сти­ хов и гимнов сикхских гуру, а также отрывки из джанам сакхи переведены автором этого раздела на­ шей книги по разным источникам, в основном анг­ лоязычным.

Гуру Нанак родился 15 апреля 1469 г. в деревне Талванди, позже названной Нанкана Сахиб, недале­ ко от Лахора. Теперь родина Нанака находится на территории Пакистана, и индийские сикхи не могут туда поехать без специального разрешения. Панджаб

вто время был частью султаната Лоди; на период правления Бахлул Хана Лоди (1451—1488) и его сы­ на Сикандара пришлись наиболее важные для фор­ мирования личности годы Нанака.

Отец его Кальян Чанд (Калу), деревенский учет­ чик-бухгалтер, вел налоговую документацию в име­ нии мусульманского землевладельца Раи Булара. Он принадлежал к клану Беди местной касты кхатри. Будущий сикхский гуру родился в доме роди­ телей своей матери (по обычаю, распространенному

в этих краях) и потому был назван Нанак Чанд (сло­ вом «нана» называют деда по матери, а «нанакея» — это родная семья матери). Нанак родился в апреле, но его день рождения по традиции отмечается в ок­ тябре-ноябре как особый праздник.

Рождение Нанака, как верят сикхи, сопровожда­ ли знамения. Луч света пронзил глинобитную ком­ натку, где родился этот мальчик. Семейный жрец, пришедший составлять гороскоп ребенка, якобы ска­ зал отцу, что его сыну предначертано сидеть под балдахином: «И хинду, то есть индусы, и мусульма­ не будут почитать его. Его имя будет известно и на земле, и на небе. Океан будет расступаться перед ним, и земля и небеса тоже. Он будет почитать Ниргуна Бога и учить других этому. Все сущее он будет почитать как творения Бога».

Сикхская агиографическая традиция гласит так­ же, что уже в раннем возрасте будущий гуру обна­ руживал признаки великого человека. Маленького Нанака в родной деревне любили и мусульмане, и индуисты. В Мехарбан джанам сакхи рассказывает­ ся, что проходившие мимо него индуисты говорили: «Такой маленький мальчик — и уже ведет столь благоприятные речи. Его слова так же чисты и без­ укоризненны, как красив он сам. Он похож на само­ го Бога». А если тюрки (так называли мусульман,) проходил мимо, он говорил не менее взволнованно: «Прекрасно твое творение, о Аллах Милосердный! Как красив этот ребенок и какая изысканная его речь! От разговора с ним получаешь утешение!»

Когда Нанаку исполнилось семь лет, его стали готовить к школе, но мальчик не хотел ни учить буквы, ни читать книги. Однако в первый же день в школе он удивил учителя тем, что записал из памя­ ти на грифельной доске непонятные знаки, которые, как потом выяснилось, оказались акростихом на все

35 букв будущего священного сикхского алфавита гурмукхи, и в них содержались ответы на многие важные вопросы. Главный стих гласил: «Кто истин­ но образован? Не тот, кто знает буквы алфавита, а тот, кто понимает истину через них». Эти стихи счи­ таются самым первым сочинением Нанака и вклю­ чены в Ади Грантх. Известно, что и позднее Нанак не слишком высоко ставил книжную ученость и школьную образованность, книги не уважал и про­ поведовал мысль, что истинное знание приходит к человеку иными, чем корпение над книгами, путями. Правда и то, что столь строго он относился к книгам из принципиальных расхождений с брахманами: те учили, что истинное знание содержится в Ведах, а читать их можно только членам высоких каст.

Когда Нанаку пошел одиннадцатый год, он дол­ жен был пройти через обряд джанеу — посвящение и «второе рождение» для мальчика высокой касты. Это важнейший этап в жизни правоверного инду­ иста. Нанак и здесь проявил осознание своего пред­ назначения. На церемонии, для которой его отец пригласил много родственников и друзей, мальчик отказался принять джанеу и произнес такой стих (шабд): «Пусть сострадание будет тем хлопком, из которого спрядены нити благодарности и удовлетво­ ренности тем, что имеешь в жизни, и завяжите на нем узлы сдержанности, и скрутите истиной эти ни­ ти в шнур. Только так сможете вы сделать джанеу для души. И если есть у вас такой, то наденьте на меня его. Изготовленный таким образом шнур ни за что не зацепится и никогда не запачкается, он не загорится и не потеряется. Благословен тот человек, о Нанак, который носит такой джанеу».

Юный Нанак более всего любил размышления и уединение. Ему поручили пасти коров, но он думал о Боге, а не о своих коровах. Джанам сакхи сохра­

28 E. H. УСПЕНСКАЯ, И. Ю. КОТИН. Сикхизм

нили несколько чудесных историй об этом перио­ де жизни будущего Учителя. Однажды во время пастьбы он прилег отдохнуть под деревом в летний полдень и заснул. Раи Булар, хозяин-землевладелец, проезжал мимо на лошади со своими слугами. Когда он приблизился к дереву, под которым дремал утом­ ленный пастушок, он вдруг опустил поводья своей лошади и остановился. Ему показалось, что он уви­ дел странную вещь: тени от всех деревьев смещались вместе с солнцем, а тень от одного дерева неподвиж­ но оставалась на своем месте. Раи Булар велел слу­ гам посмотреть, не лежит ли кто под этим деревом. Те сказали, что под деревом спит Нанак, сын Калу Беди, и растолкали его, ругая. Но Раи Булар спе­ шился с лошади, обнял Нанака и поцеловал его в лоб. Он сказал своим спутникам: «Не надо говорить, что Нанак —никчемный и бессодержательный чело­ век. На нем покоится благодать Божья. Сегодня мы наблюдали чудо. Посмотрите на это чудо! Тень де­ рева остается постоянно на этом благословенном че­ ловеке! Это не простой смертный! Слава Великому Учителю!» Потрясенный Раи Булар после этого да­ же не сел на свою лошадь, а пошел домой пешком. Он позвал Калу, отца Нанака, и сказал ему: «Твой сын необычный человек. Он гордость моего селе­ ния. Калу, и ты, и я возвысились оттого, что живем с ним в одном селении». Отец ответил: «Один Бог знает, что Он, Бог, делает». Судя по всему, не очень он верил в великое предназначение своего сына. А старое сучковатое дерево, якобы то именно, кото­ рое защищало пастушка Нанака своей неподвижной тенью, до сих пор бережно сохраняется во дворе гурдвары, сикхского храма, в родной деревне гуру На­ нака Нанкана Сахиб.

Нанаку было тогда около 16 лет. Большую часть дня он проводил вне дома —пас свое стадо, общался

с проходящими факирами и святыми людьми и за­ нимался внутренним сосредоточением в одиночест­ ве. Постепенно он стал молчаливым и погруженным в свои мысли более обычного. Начал сторониться людей и не хотел выходить из дома. Он почти не ел и не пил и лежал в постели весь день. Родители горевали, а соседи шептались, что с Нанаком проис­ ходит что-то не то. Его мать Трипта, которая очень любила своего сына, всегда чувствовала, почему и что с ним творится. Она никогда не задавала сы­ ну вопросов. Но и она не понимала, что случилось. Мать очень страдала и однажды, увидев странниковсвятых, проходящих мимо, бросилась к сыну со сло­ вами: «Сынок, я видела странников-садху, наверное, на их пути в дальние края. Я испугалась — как бы

имой сын не покинул меня однажды! Я беспокоюсь, сынок, и говорю себе: они оставили своих матерей

исвой дом, и так же Нанак оставит меня горевать в одиночестве». Нанак ответил ей очередным наста­ вительным стихом —в том смысле, что храм его Бо­ га находится в его собственном сердце, и там он Его почитает, и ему нет нужды уходить из дома.

Тревога не покидала родителей, да и соседи не успокаивались. Позвали врача, и, пообщавшись с Нанаком, старый мудрый доктор объявил, что этот человек совершенно здоров и мог бы сам быть лека­ рем для чужих душ. Нанак объяснил доктору, что не надо щупать у него пульс, не тело у него болит, а душа: «Даже хороший врач не понимает, что боль моя поселилась в сердце».

Постепенно жизнь Нанака все-таки входила в по­ нятное всем русло. Нанака женили, родились двое сыновей, и эти события на какое-то время отвлекли Нанака от его раздумий о смысле жизни. Отец ста­ рался пристроить его к какому-нибудь полезному роду деятельности, и через некоторое время по при­

глашению сестры Нанаки и ее мужа Джай Рама Нанак перебрался в город Султанпур. Свою сестру Би­ би Нанаки будущий учитель очень любил и уважал,

иона была в жизни самым близким ему человеком, а со временем сделалась первым его духовным уче­ ником. В Султанпуре Нанак стал работать в лавке мусульманина Наваба Даулат Хана, где взвешивал муку покупателям.

На основании этого факта биографии и потому, что якобы каста кхатри, в которой родился Нанак, является торговой, исследователи часто называют его торговцем и лавочником, говорят, что его идеи,

вкоторых «есть что-то от прилавка», выражают ми­ ровоззрение торговых слоев общества. Это все-таки упрощение. Не был Нанак торговцем по призванию

ивнутреннему складу, не чувствовал и не формули­ ровал каких-то специальных идей для лавочников. Да и каста кхатри не относится к числу торговых — формально она принадлежит к низшему слою кшатрийских каст, ее представители обучаются грамоте

ипотом всю жизнь занимаются оформлением адми­ нистративно-налоговой документации в деревенских

общинах, это типичные деревенские грамотеи и сче­ товоды-бухгалтеры. Среди кхатри много земледель­ цев. Ремесленные кхатри в Панджабе чаще всего имеют дело с тканями —как набойщики и даже кра­ сильщики. Торговцев среди них нет.

Именно в Султанпуре в августе 1507 г., в возрасте 38 лет, будущий вероучитель услышал призыв Бога посвятить себя служению людям. Нанак испытал мистическое откровение. Однажды утром он не вер­ нулся домой после омовения в реке Байн, и все по­ думали, что он утонул. Но Нанак обнаружился на бе­ регу реки на третий день. Он долго молчал и ничего не объяснял. Затем произнес свое великое изречение: «Нет ни индуса, ни мусульманина». Джанам сакхи и