Verkutter_Zh_Egipet_i_dolina_Nila_Tom_1_S_drevneyshikh_vremen_do_kontsa_Drevnego_Tsarstva_12_000-2000_gg_do_n_e

заметной иерархии между его членами. Тем не менее, следует отметить замечательный прогресс каменной индустрии: обработка кремня и самых твердых камней предпола­ гает деятельность настоящих специалистов; несомненно, то же самое можно сказать и о технике эмалевой пасты, которая тогда также совершенствуется.

Если связи с гасульской Палестиной и Месопотамией еще нужно подтвердить (Davis, 1981, 21-287; Trigger, 1984, 31), то, напротив, амратская цивилизация имела опреде­ ленные контакты с побережьем Красного моря: в амратских памятниках найдены многочисленные раковины, происходящие оттуда (Krzyżaniak, 1977, 115); с другой стороны, на путях в Восточной пустыне, прежде всего в Вади Хаммамат, на камни нанесены рисунки, которые могут датироваться той эпохой (см. выше, с. 110).

Присутствие очень редких предметов из обсидиана в амратских погребениях (Massoulard, 1936,158-160) вызвало к жизни гипотезу, согласно которой начиная с этой эпохи существовали связи между долиной Нила и странами, где имелось это вулкани­ ческое стекло — Арменией или островами Эгейского моря (Wainwright, 1927, 77-83; Massoulard, 1949, 168-169). Наиболее вероятно (если в Египте нет месторождений, ускользнувших от исследователей), что этот обсидиан пришел с юга — из Абиссинии или Судана, следуя по берегу Красного моря до Египта или через Нубию и верховья долины Нила (Lucas, 1942, 275 и 1947, 122-123).

Даже если амратская культура покрывала отчасти западную границу долины и, воз­ можно, значительную часть региона между Нилом и Красным морем, она не в меньшей степени остается цивилизацией Верхнего Египта и, прежде всего, фиванского региона (Kees, 1961, 25). Ее связи с севером долины определить трудно, поскольку Дельта

вдревние эпохи известна очень мало. Однако существование таких контактов доказа­ но — прежде всего присутствием на амратских памятниках ракушек Средиземного моря; эти контакты могли быть достаточно близкими, если судить по изображению на амратской вазе «красной короны», которую в историческую эпоху носил фараон в роли царя Нижнего Египта (Wainwright, 1923, 26-33).

Предполагали, что эта находка является доказательством завоевания Юга Севером

вконце амратского периода (Vandier, 1952, 291). Фактически, в первом регистре Палермского камня (см. выше, с. 89) несколько царей, носивших только красную ко­ рону, возможно, правили в Нижнем Египте в конце IV тысячелетия до н. э. до объеди­ нения страны. С другой стороны, критическое исследование литературных документов Древнего царства, то есть значительно позже додинастического периода, привело не­ которых египтологов к предположению, что эти цари Севера захватили Юг задолго до объединения, произведенного Менесом (см. среди прочих: Sethe, 1930; Breasted, 1931; Gardiner, 1944,60; Vandier, 1949,24-31 ), и красная корона Нижнего Египта на амратской вазе должна служить доказательством этого гипотетического завоевания. Доказательство, конечно, весьма шаткое, так как это присутствие можно легко объяснить и тем, что эта ваза содержала некий продукт из Дельты.

Перед тем, как перейти к рассмотрению герзейского периода, принадлежащего к эпохе нового додинастического периода, следует рассмотреть культурную эволюцию древнего додинастического периода на севере Египта, как и на юге суданской долины, а также на западе и востоке в современных пограничных пустынях в то время, как в Верхнем Египте развивались цивилизации, о которых было рассказано выше.

121

Карта III. Доисторический Файюм По Hoffman, 1980, р. 183

На севере начало древнего додинастического периода, прежде всего в его неолити­ ческой фазе, затемнено неуверенностью в абсолютной хронологии.

В V тысячелетии до н. э., может быть, даже в конце VI, судя по всему, существовали независимо два очага цивилизации: один в Файюме, другой — в Меримде Бени-Саламе на пустынной сегодня границе западной Дельты. На современном этапе наших знаний первые поселения людей в Файюме, судя по всему, предшествовали поселениям

вМеримде, но касательно этих последних мы все еще располагаем столь незначитель­ ным количеством точных дат, что вполне возможно и что они современны, если не предшествуют Файюму.

Настоящий оазис, Файюм с древнейших времен был экологической нишей, благо­ приятной для заселения людьми. Возможно, следует здесь напомнить, что именно

вФайюме были найдены костные остатки очень древнего африканского антропоида — египтопитека.

Примерно в 100 километрах к юго-юго-западу от Каира континуальная депрессия, которая составляет Файюм, образовалась в конце третичного периода вследствие раз­ личных феноменов: тектонических движений, ветровой эрозии в ходе сухих климати­ ческих фаз, действия воды во влажные периоды (cp. Hoffman, 1980, 183). В общем

122

и целом в историческую эпоху Файюм питался от «канала Хавары», приносившего туда воды Бахр Юсуфа, ветви Нила, которая отделилась от главного русла немного к северу от Асьюта и для которой Файюмская впадина долгое время была единственным водосливом (ср. карту III). Озеро, которое занимает дно впадины, значительно варьи­ ровалось в протяженности и глубине в ходе тысячелетий; озеро Карун — греческое Меридово озеро — теперь составляет лишь очень небольшую часть того, чем оно было в древние времена и вплоть до Древнего царства.

На северной границе впадины Г. Кэтон-Томпсон и Дж. Гарднер открыли и раскопа­ ли с 1924 по 1926 год множество очень древних археологических памятников, которые они отнесли к двум различным культурам (обе — неолитические), названные ими Файюм А и Файюм В. Следы этих двух культур были, очевидно, связаны с древними уровнями озера: Файюм А с более высоким уровнем, чем Файюм В. Полагая, что воды озера регулярно понижались в связи с испарением воды начиная с максимальной вы­ соты в начале неолита, когда осадки были наиболее сильными, они датировали Файюм А началом, а Файюм В — концом неолита. Фактически, уровень озера варьировался гораздо более сложным образом, чем полагали английские археологи и геолог. Можно выделить четыре последовательные фазы в формировании озера (Rushdi Saïd et al., 1971), и в противоположность их гипотезе, самое древнее озеро отнюдь не было самым протяженным. Его уровень на момент, когда жили охотники и рыболовы эпохи Файюма В, был ниже уровня в то время, когда на его берегу поселились земледельцы и скотоводы Файюма А. Фактически Файюм В — это не неолит, а «эпипалеолит»; предпочтительнее обозначать его, как делают некоторые специалисты по первобытной истории, термином карунская культура, чтобы избежать всякой путаницы с неолитическим Файюмом А.

Жизнь населения в эпоху Файюма А известна нам благодаря раскопкам двух боль­ ших поселений — Ком W и Ком К (ср. карту III). Никакого кладбища пока не найдено, и это лишает нас каких-либо сведений об этнической принадлежности обитателей, их погребальных обычаях или какой-либо социальной иерархии. Как и все народы до­ лины Нила, принадлежавшие к неолитической фазе древнего додинастического пери­ ода, файюмцы знали сельское хозяйство и животноводство, все еще занимаясь охотой, рыболовством и собирательством. На полях, разбитых на илистой полосе, покрывавшей все сезонные вариации озера, связанные с разливами Нила, они высаживали пшеницу

(triticum dicoccum), три вида ячменя (hordeum hexastichum, h. vulgare и h. distichum), лен (linum usitatissimum) для волокон и, возможно, ради масла, а также зерновое рас­ тение из семейства гречишных (polygonum serrulatum).

Стада состояли из крупного рогатого скота, коз, овец и свиней; они могли питать­ ся растениями, которые росли как вдоль собственно озера, так и на берегах много­ численных протоков, которые во время неолитического субплювиала стекали во впадину. Домашние собаки могли охранять стада и участвовать в охоте в окружающей степи.

К этим ресурсам можно прибавить ресурсы рыболовства и охоты, в том числе на слона, но также и на водных животных: гиппопотама, черепаху, крокодила и на пере­ летных птиц — гусей и уток разных видов, которых привлекали воды озера. Рыбу, прежде всего нильских окуней и карликовых сомиков, били гарпуном или кололи дротиками с костяными наконечниками с одним или двумя остриями; такими они были еще при XVIII династии (N. de G. Davies, 1930). Если изогнутый крючок, видимо, еще

123

был неизвестен, использовался, судя по всему, прямолинейный крючок, который упо­ требляется еще иногда вплоть до наших дней (Krzyżaniak, 1977, 61). При отсутствии поплавков, которые уже давно исчезли, находка многочисленных каменных грузил свидетельствует об использовании рыболовных сетей. Собирание пресноводных ра­ кушек (spatha cailliaudi) дополняло продукты рыболовства.

Наконец, как и капсийцы7 до них, файюмцы собирали улиток (helix desertorum).

Если судить по количеству ракушек, найденных на обитаемых комах, эти моллюски занимали значительное место в питании.

Раскопки памятников Файюма А не обнаружили жилищ — домов, хижин или даже укрытий от непогоды; напротив, были найдены множество круглых очагов, темный цвет которых выделяется на светлом фоне песка; на одном только Ком W их было около 250, а на Ком К — около 20. Их диаметр варьируется от 1,5 метра до 30 санти­ метров, глубина — от 15 до 45 сантиметров. Анализ обугленного материала дал ценные данные о питании обитателей комов: кости рыб и различных животных, ракушки и тому подобное. Он также показал, что в качестве топлива использовалось дерево, а не су­ шеный навоз, как у бадарийцев и в других культурах (Vandier, 1952,69); это подтверж­ дает близость древесных ресурсов и служит дополнительным указанием на то, что в древнюю додинастическую эпоху климат был более влажным.

Отсутствие постоянных жилищ может указывать на то, что обнаруженные до сих пор поселения были всего лишь временными жилищами, хотя и регулярно использо­ вавшимися, несомненно, в связи с посевом и жатвой. Фактически, вблизи этих лагерей были открыты силосные ямы, которые археологи иногда называют «зернохранилища­ ми» (Vandier, 1952, 82-88). Эти близко сгруппированные ямы очень многочисленны. Они представляют собой вырытые в почве углубления круглой формы, стены и дно которых покрыты циновками из соломы, чтобы уберечь высушенные зерна от грызунов и, с другой стороны, избежать смешения зерна с землей. Несколько реже хранилищем для зерна служил кувшин из грубой керамики, зарытый в землю так, что его отверстие находилось на уровне почвы.

В 800 метрах от Ком W была открыта группа из более чем 160 таких силосных ям, разделенных на два уровня. Их диаметр варьируется от 30 сантиметров до 1,5 метра у отверстия, а глубина — от 30 до 90 сантиметров. Подсчитано, что одна яма средних размеров могла содержать около 400 килограммов зерна (Krzyżaniak, 1977б 58).

Ямы для зерна, как и комы, дали многочисленные орудия и оружие, вырубленные из местного кремня и отполированные. Среди них, например, топоры и тесла или до­ лота, которые сближали с открытыми в Шахейнабе в Судане, где они, несомненно, служили для вырубания лодок-однодеревок (Id., ibid., 60, по Arkell, 1975, 16-17), без­ условно, полезных для рыбалки в озере. Наряду с ними имеются ножи с тонким лез­ вием, ретушированные с обеих сторон, и острия для насадки на дротики и стрелы. Для Файюма А характерны зазубренные кремневые наконечники (Arkell, 1975, 16-17). Единственная найденная там палица имеет дисковидную форму, как бадарийские и амратские. Весьма многочисленны небольшие тонкие зазубренные лезвия от прямых серпов, два из которых с рукояткой из древесины тамариска, были найдены в силосных ямах (Vandier, 1952, 87, fig. 59). Жернова, зернотерки, молотки, небольшие овальные

7 Капсийская культура — мезолитическая культура Магриба (Х-VH тыс. до н. э.). — Примеч. ред.

124

палетки из известняка и диорита довершают каменный инвентарь, найденный в комах и силосных ямах.

Наряду с кремнем, кость играла важную роль как материал для орудий и оружия. Она служила для изготовления гарпунов для охоты на гиппопотама, одного из главных занятий файюмцев, а также наконечников дротиков для ловли крупной рыбы. Кость использовали для весьма многочисленных булавок и иголок с граненым основанием, употреблявшихся для работы по коже и текстилю, а также для циновок и плетения; плетение было превосходного качества. Наконец, из кости делали трубочки, в которых, вероятно, держали порошок охры для румян.

Сухость египетского климата и защищенность силосных ям, где они находились, сохранила для нас предметы из дерева, такие как цепы, простые изогнутые посохи и серпы, преимущественно из тамариска.

Керамика играла значительную роль в Файюме, как и во всех цивилизациях древ­ него додинастического периода и неолита северо-восточной Африки. Ее лепили вруч­ ную из нечистой глины, смешанной с соломой; она изготовлена в грубой технике, ко­ торая отличается от «суданской традиции» Хартума, Шахейнаба и Кадады, как и Верхнего Египта и Нубии. Основания плоские или круглые; в единственном образце чаша с расширяющимися стенками снабжена круглой ножкой. Формы просты: полу­ круглые или расширяющиеся чаши и чашки, яйцевидные или цилиндрические вазы с большим горлом (Krzyżaniak, 1977,63, pl. 4). Единственная характерная форма — это прямоугольная тарелка с расширяющимися стенками (Id., ibid., pl. 4, №11,13; Vandier, 1952, 58, fig. 53); такой тип сосуда, видимо, служил для сушения зерен перед помеще­ нием в хранилище.

С технической стороны керамику Файюма А можно разделить на четыре группы (Caton-Thompson, 1934, II, pl. XV et s.; Vandier, 1952, 76-79; Krzyżaniak, 1977, 62-63):

•однотонная красная керамика, покрытая тонким слоем гематита;

•черная полированная керамика, более редкая;

•однотонная неполированная керамика, красная, коричневая или черная в зави­ симости от степени обжига;

•грубая керамика, которая содержит очень большое количество примесей «обез­

жиривающей» добавки — рубленой соломы.

Черепки этих различных видов керамики использовались в обточенном виде в ка­ честве грузиков для веретен при прядении. Следует отметить, что, в отличие от неоли­ та и древнего додинастического периода в египетской и нубийской долине, файюмская керамика никогда не снабжалась рисованным, насечным или печатным орнаментом. Лишь на двух черепках едва заметно присутствие рельефов (Hayes, 1965, 96).

Вопреки некоторым предположениям (Arkell, 1975,13), керамика Файюма, видимо, ничем не обязана палестинской. Оценивая эту керамику, не следует забывать, что нам известна только утилитарная керамика. Если бы у нас были вазы из погребального инвентаря — если он вообще был, что, впрочем, кажется весьма правдоподобным — наша точка зрения на нее, несомненно, была бы другой.

Список различных предметов, обнаруженных в раскопках Файюма А, обнаружива­ ет редкость личных украшений, которые так часто встречаются в других цивилизаци­ ях неолита и древнего додинастического периода. Можно упомянуть от силы о не­ скольких ракушках с отверстиями, элементах ожерелья или браслета, редких небольших

125

Рис. 9. Материал Файюма А:

1-6. Одноцветные сосуды. 7. Кремневый нож. 8. Навершие палицы в форме усеченного конуса. 9-10. Наконечники стрел. 11. Серп. 12. Костяной гарпун. 13. Палетка для косметики. 14. Плетеная корзина. 15. Каменная подвеска. 16. Кремневое долото. 17. Гарпун. 18. Раковина spatha cailliaudi. По Krzyżaniak, 1977

подвесках, состоящих из одного камня или ископаемого зуба акулы, нескольких буси­ нах из амазонита или из скорлупы страусиных яиц. Несмотря на изобилие слоновой кости в результате охоты на слонов и кости гиппопотама, не было обнаружено ни од­ ного предмета из этого материала.

Такое отсутствие украшений, как и декорированной керамики, статуэток или других скульптурных или рельефных предметов, без сомнения, связано с природой раскопан­ ных памятников: ведь это всего лишь временные лагеря, связанные с сельскохозяй­ ственными работами и рыболовством. Фактически, файюмская культура известна нам

126

только в одном ее материальном аспекте. Мы знаем, чем питались файюмцы, каковы были природные ресурсы, которыми они располагали; мы знаем основные технологии, которые они усвоили: технику обработки и полировки камня, керамики, плетения, прядения, тканья, скотоводства и сельского хозяйства. Однако мы ничего не знаем об их религиозных или заупокойных верованиях, так же как и об их социальной органи­ зации.

Раскопанные памятники рисуют перед нами образ общества, состоявшего из общин, которые могли использовать небольшую территорию, годную для сельского хозяйства, на берегу озера, а также процветавшую там фауну; эти люди также могли запасать значительное количество провизии, чтобы обеспечить себе жизнь, менее ненадежную, чем у охотников, рыболовов и собирателей карунской культуры, которые предшество­ вали им в Файюме. Мы не знаем, откуда они пришли. Тем не менее, по своим датам (5720-3900 до н. э.) (Dagnan-Ginter et al., 1984, 33-102) Файюм А является современ­ ником последней стадии сахарского неолита (Набта Плайя III, 5750-3450 до н. э., ср. выше). Памятники типа Плайя III существовали между Ливийским Большим Эргом (Песчаное море) и долиной Нила, и они имеют много общего с Файюмом A (WendorfSchild, 1984, 428). Таким образом, можно задаться вопросом, не принадлежало ли население Файюма А к сахарским группам. В таком случае оно должно было перио­ дически перемещаться к Файюму после отступления наводнения во впадине (Id., ibid); люди должны были ловить рыбу в останцах и использовать период низкой воды, чтобы возделывать берега озера до того как пришел следующий разлив. Эта гипотеза при­ нимает во внимание различия между неолитом долины Нила и Файюмом как в кера­ мике, так и в каменной индустрии; она также может объяснить отсутствие в Файюме постоянных поселений, которые, в таком случае, должны были находиться дальше к западу.

Тем не менее следует отметить, что в ходе новых исследований в Файюме (1966-1968) были найдены следы хижин (Wenke, 1984, 195) и даже «деревни» (Casini, 1984, 199, 203). Если существование постоянных жилищ действительно подтверждается, то Файюм должен был быть ареной простой эволюции «на месте», в ходе которой карунцы при­ способились к новым условиям окружающей среды: они непосредственно предше­ ствовали носителям культуры Файюм А, и значит, культура Файюма А не появилась в результате иммиграции людей, не являвшихся жителями файюмской впадины (Casini, 1984,202); это не препятствует предположению о родстве с финальной стадией неоли­ та (Набта Плайя III) Западной египетской пустыни.

Культура Меримда Бени-Салама, современная Файюму А, может быть, и немного предшествовавшая ей, также была чисто неолитической. Памятник, известный с 1929 года благодаря раскопкам Г. Юнкера и недавно снова исследованный (Eiwanger, 1984), содержал пять различных слоев заселения. Он простирается на площади около 18 гектаров, но нет уверенности в том, что это обширное пространство было полностью заселено в течение одного и того же периода. Это единственный до сих пор памятник, который дает информацию об этой очень древней египетской культуре.

Население, обитавшее в Меримде в VI-V тысячелетиях до н. э., занималось ското­ водством (крупный рогатый скот с длинными рогами, свиньи, козы, овцы и собаки) и сельским хозяйством (пшеница, ячмень, сорго и, несомненно, вика — vicia sativa angustifolia) на землях, ежегодно орошавшихся разливом, но также, возможно, и на

127

полях вдали от реки, благодаря более обильному режиму дождей, чем в наши дни (Butzer, 1966).

Точно так же как охотники и собиратели конца палеолита, жители Меримды охо­ тились на дикую фауну, прежде всего на мелях в Дельте (в первую очередь на гиппо­ потамов, а также черепах, крокодилов, гусей и уток), но также и в окружающей саван­ не, например на антилоп. В реке, болотах и озерах, оставшихся после разлива Нила, кишела рыба, которую били гарпуном, а также ловили на удочку и, несомненно, от­ лавливали также сетями и вершами... Наконец, моллюски, такие как spatha cailliaudi,

довершали это весьма разнообразное меню.

Для изготовления оружия, как и орудий, использовали прежде всего кремень (лезвия серпов, наконечники стрел, ножи, топоры, тесла), а также кость (гарпуны, крючки, про­ бойники, иглы) и камень (базальт, гранит, нефрит и т. п.) для жерновов и дробилок, топоров и наверший палиц; это оружие в форме «груши» (Vandier, 1952, 125, fig. 83) будет использоваться и в герзейскую эпоху. Редкие вазы или фрагменты ваз из базальта или диорита — первые свидетельства существования самой характерной для додина­ стического и архаического Египта индустрии — изготовления ваз из твердого камня.

Хотя раскопки не дали ни зерен льна, ни тканей, жители Меримды, безусловно, зна­ ли ткачество, так как там были найдены веретена и грузики из терракоты (Id., ibid., 153).

Керамику Меримды можно разделить на четыре типа (Krzyżaniak, 1977, 91, по Larsen, 1962): два красных — один полированный, один шероховатый и два черных — один полированный, другой — нет. Эта толстая керамика, сделанная вручную, остает­ ся грубой. Самая тонкая — керамика самого древнего уровня — содержит достаточно большое количество разных форм: чаши с круглым или плоским дном, вогнутые та­ релки, конусообразные вазы с плоским дном и в форме заостренного яйца (ср. Id., ibid., 93-96, pl. 20-23). Гематитовый ангоб, которым покрывали внешнюю поверхность сосуда перед обжигом, окрашивал его в красный цвет. Иногда эта керамика украшена пасечным зигзагообразным орнаментом или круглыми отверстиями. На верхних уров­ нях керамика не отличается от керамики нижних слоев, но при этом она плохого каче­ ства, и, кроме того, встречаются как сосуды больших размеров, так и миниатюрные вазочки (Id., ibid., pl. 21-22, р. 94-95). Одна из форм является особенностью Меримды: «ковшик» с короткой и толстой ручкой (Vandier, 1954,144 и fig. 97): он, видимо, служил для того, чтобы черпать жидкости из больших ваз. В редких случаях некоторые вазы снабжены ножками (Id., ibid., 140-141 и fig. 94).

Личные украшения, столь полезные для характеристики культуры, в Меримде не­ многочисленны и не разнообразны: редкие бусы из камня или слоновой кости, браслет из слоновой кости, несколько перстней и трубкообразные бусины из кости, браслеты и бусины из терракоты, раковины с отверстиями, служившие подвесками, подвеска (из шифера?) в форме миниатюрного топорика; это единственные украшения (если они вообще заслуживают такого названия), о которых можно вспомнить (Id., ibid., 150). Даже если прибавить к этому редкие палетки для косметики (ibid., 135) и фрагмент костяной булавки (ibid., 151), представляется, что жители Меримды не придавали особой важности своему внешнему виду. Следует также отметить, что эти разнообраз­ ные предметы были открыты в жилищах или вблизи них; в могилах на скелетах очень редко находят украшения (исключение: Eiwanger, 1982, 75), и они не снабжены пред­ метами туалета, гребнями, палетками для косметики, коробочками для притираний

128

Рис. 10. Материал из Меримды Бени-Саламы:

1-10. Однотонная керамика. 11. Нож из кремня. 12. Гарпун (кость). 13. Нож из кремня. 14-15. Наконечники стрел. 16-17. Иголки и пробойники. 18. Глиняная статуэтка. 19. Палетка для румян. По Krzyżaniak, 1977, pl. 18-23; J. Eiwanger, 1988, pl. А, № II, 1166

итому подобное, которые столь многочисленны и так характерны для культур древне­ го додинастического периода на юге, как в Египте, так и в Судане. За исключением одного фрагмента терракоты, в целом малохарактерного (Vandier, 1952, 149, fig. 102),

иодной более полной фигурки (Eiwanger, 1979,53, fig. 16), женские статуэтки, которые присутствуют уже в суданском неолите (Geus, 1984, 361-372), появляются в Меримде только в двух последних фазах. Тем не менее, находки модели лодки (Vandier, 1952,

149)и статуэтки животного (Eiwanger, 1982, 78, fig. 4), обе — из терракоты, достаточ­ но, чтобы показать, что жители Меримды также были вполне способны к пластиче­ скому моделированию, которое впоследствии быстро развилось в настоящую скуль­ птуру.

Впротивоположность тому, что можно было бы предположить по первым работам Юнкера, могилы не были полностью лишены погребального инвентаря (Vandier, 1952, 103-104). Этот инвентарь, в том числе и вазы, присутствует уже в самом древнем слое, но прежде всего в двух последних фазах культуры Меримды (Eiwanger, 1978, pl. 7, 8;

129

Id., 1980, 70-73, fig. 4-5). С другой стороны, следует отказаться от высказанной Юнкером идеи, что погребения были связаны с жилищами или даже были выкопаны внутри их (Vandier, 1952, 105-106). Судя по всему, умерших никогда не хоронили внутри жилищ (Kemp, 1968а, 22-33), и недавние раскопки показали, что существова­ ло настоящее кладбище, где умерших хоронили в овальных ямах лежащими на правом боку в скорченном положении головой к юго-востоку и лицом к северу (Eiwanger, 1982, 69-70).

Самой характерной чертой культуры Меримды являются ее поселения. Именно в Меримде Бени-Саламе в первый раз в долине Нила можно, как кажется, с уверенно­ стью отметить наличие постоянного сгруппированного поселения: это большая дерев­ ня или городок с домами, стоящими с одной и с другой стороны того, что можно было бы назвать улицей.

Эволюция от рассеянных жилищ к настоящей деревне, судя по всему, происходила постепенно. В наиболее древних фазах жилища — крошечные хижины или просто открытые убежища от ветра — еще не были сгруппированы; каждая могла стать цен­ тром небольшого семейного крестьянского хозяйства— фермы (Trigger, 1983, 23). В верхних слоях расселение становится более плотным; жилища овальной или под­ ковообразной формы отчасти вырывались в земле и отчасти строились сверху. Глинобитная стена, окружающая центральную яму, поддерживала доски крыши; ко­ ническая крыша покоилась на центральном столбе или иногда была двускатной; в та­ ком случае она опиралась на горизонтальную балку, лежащую на двух вертикальных балках (Vandier, 1952, 109-113, fig. с 70 по 75). Надо было перешагивать стену, чтобы попасть в хижину (ibid., 112); нередко большая берцовая кость гиппопотама служила ступенькой для входа внутрь, где находился очаг и врытый в землю глиняный кувшин, горлышко которого находилось на одном уровне с полом. Этот кувшин служил или для хранения воды для питья или для сбора воды, которая могла проникнуть через отвер­ стие, устроенное в крыше для выхода дыма. Иногда простая яма заменяла кувшин

ислужила водосборником.

Входе фаз III—V поселение на месте Меримды имеет две отличительные черты:

содной стороны, хижины или дома очень малы — ни один из них не превышает трех метров в диаметре, и большая часть из них столь малы, что в них мог обитать только один взрослый человек или, может быть, женщина и ее маленькие дети, но никак не семья целиком. С другой стороны, эти жилища расположены по оси юго-запад / севе­ ро-восток (Vandier, 1952,117-119, fig. 78-79) по обеим сторонам широкого пространства, которое имело форму вытянутой буквы S длиной около 80 метров; на севере этой улицы (?) находится группа из 8 домов, а на юге — группа из 13.

Сложность стратиграфии не позволяет утверждать, что зернохранилища — силос­ ные ямы, расположенные вблизи жилищ, были связаны именно с ними. Эти зернохра­ нилища могли быть двух видов. Одни, круглые, вырытые в земле, были сформированы из камышовых циновок, которыми были обложены стены; потом циновки были обма­ заны глиной. Второй вид зернохранилищ представлял собой большие врытые в землю кувшины. Самое большое зернохранилище первого типа имело диаметр 2,4 метра и глубину в 40 сантиметров; таким образом, оно мог содержать чуть меньше, чем 2 м3 (1,8 м3) зерен. Самый большой кувшин имел 82 сантиметра в высоту при диаметре 70 сантиметров; таким образом, вместимость его была гораздо меньше.

130