§3. Проблема инвариантности и альтернативности в истории

В обычном смысле слова, инвариантность - это способность величин не меняться при определенных преобразованиях. Применительно же к прошлому этот термин означает необратимость исторического процесса и его однолинейность.

Совершенно противоположное значение имеет понятие альтернативности, означающее наличие различных альтернатив, т.е. путей и возможностей выбора развития истории.

В таком контексте, например, средневековое христианское понимание истории было сугубо инвариантным, основанным на провиденциализме. С этой точки зрения, Провидение именно так, а не иначе определило весь ход исторического развития, все происходящее в мире есть реализация божественного замысла и его предначертаний.

В современной западной историографии существует представление об абсолютной альтернативности истории. Согласно этому взгляду, в истории существует огромное количество различных альтернатив и то, какая из них победит, дело исторической случайности.

Наиболее характерным для раскрытия названного подхода можно считать небольшое эссе А. Дж. Тойнби об Александре Македонском «Если бы Александр не умер». Строя гипотетическую картину прошлого, ученый рассуждал так: предположим, что Александр Македонский преодолел свою болезнь и прожил еще 36 лет. В результате он создал великую державу, которая объединила весь мир. Пока полководец воевал, реальная власть находилась в руках его советников. Это привело к тому, что исчезла противоположность между Востоком и Западом, возникла единая мировая религия, и весь мир стал успешно развиваться и процветать.

В свое время историк С.М. Каштанов, говоря о подобном понимании альтернативности, остроумно заметил: «Конечно, я мог бы встать в шесть часов утра, и тогда что-то случилось бы, но я ведь никогда не встану в шесть часов утра!»

Что касается марксистской науки, то она отвергает идею абсолютной альтернативности. С точки зрения советских историков, альтернатива - это тенденция общественного развития, которая имеет объективные основания для своего существования в материальных условиях жизни общества. В реальной исторической действительности, - отмечают они, - не бывает бесчисленного множества альтернатив, а лишь такие, которые вытекают из материальных условий жизни общества. В борьбе этих альтернатив осуществляется историческое развитие общества.

Раскрывая свое научное кредо, советские ученые синтезируют инвариантное и альтернативное видение истории, рассматривают их во взаимодействии. Они утверждают, что исторический процесс альтернативен в том смысле, что в определенных инвариантных рамках идет борьба альтернатив. Примером могут служить два пути развития капитализма в пореформенной России. Инвариантным здесь оказывается само развитие капитализма, но пути, формы этого развития («прусский» или «американский») альтернативны.

Что касается, современного историописания, то оно находится в неустойчивом равновесии, стиснутое, словно Сциллой и Харибдой, крайностями искусства и науки. С одной стороны, акцентируются постмодернистские вызовы, и реанимируются исследовательские практики альтернативной истории, озвученные двумя прекрасными эссе А.Дж. Тойнби (об Александре Македонском и о его отце Филиппе). С другой, - оживают призывы к сциентизации истории, актуализированные квазинаучным беспределом искателей «всей правды об истории». Между тем, в наше время анализ неосуществившихся вариантов истории становится насущной историографической задачей: «Отвергнутые возможности не исчезают бесследно: они остаются в историческом предании и в исторической памяти … Воскреснув под пером историка, побежденные альтернативы и упущенные возможности могут вновь заявить о своем существовании. Контрфактическое моделирование – это попытка представить, как развивались бы исторические события, если бы побежденная в действительности альтернатива, одержав воображаемую победу, получила возможность реализоваться», - отмечает С.А. Экштут.

Те или иные исторические альтернативы не предопределены заранее, но являются итогом борьбы людей. В каждый момент исторического развития существуют различные альтернативы, и победа какой-либо из них определяется действием субъективного фактора, исторической случайности. Важнейшей среди них назовем роль личности в истории, которая меняет не только «индивидуальную физиономию эпохи», но, зачастую, и сам ход исторического развития.

Разумеется, не стоит смотреть на историю исключительно сквозь «призму» абсолютной альтернативности. Печальный опыт подобного рода - пресловутая теория «носа Клеопатры». Однако нельзя рассматривать прошлое и под знаком фатума. Классическая формула - «если какое-то событие произошло, то оно и должно было произойти» - не может считаться историографической аксиомой. Устоявшееся клише – «история не знает сослагательного наклонения» – сегодня благополучно сдает свои позиции. Субъектами истории, как очевидно, являются люди – существа крайне импульсивные, эмоциональные, а потому непредсказуемые. Зачастую они ведут себя вопреки логике и рассудку, руководствуются в поступках не разумом и здравым смыслом, а чувствами, капризами и настроениями. Поиск же исключительно рациональных причин превращает исторический процесс в нечто фатально-неизбежное. Поэтому черно-белую тональность истории следует сменить всей палитрой цветов и оттенков. В объективной реальности прошлого наличие случайности, а, значит, альтернативности, расцвечивает историческую картину многими яркими красками. Коль скоро важнейшей задачей исторической науки является борьба за умы людей, не стоит удивляться тому, что профессиональные служители Клио оперативно отреагировали на возникший в обществе «спрос на сослагательность». Новая научная парадигма, отвоевывающая себе все более уверенное место, предполагает, что изучать то, что было, необходимо с учетом возможности того, что могло бы быть.

Таким образом, различные пути общественного развития не предопределены, они являются итогом борьбы людей. В каждый момент исторического развития существуют различные альтернативы, и победа той или иной из них определяется действием субъективного фактора.