Ярская-Смирнова.Романов.СА
.pdf
Тема 1.1 |
31 |
классификацию знаков (индексы, иконы, символы), установил задачи и рамки новой науки. Несколько позднее швейцарский лингвист Ф. де Соссюр (1857–1913) сформулировал основы семиологии, или науки о знаках. В 1923 немецкий философ Э.Кассирер опубликовал трехтомный труд, посвященный философии символических форм.
Ю.М.Лотман – русский литературовед, семиотик, культуролог, создатель широко известной Тартуской семиотической школы и основатель целого направления в литературоведении в университете Тарту в Эстонии. Рассматривая символ как наиболее значимый для культурологии тип знака, Лотман в основном занимался именно символами (меньше – индексами и иконическими знаками) и показывает сохранность символов при смене культурологических парадигм. К началу 1960-х годов в Москве сформировалась группа исследователей, пришедших к семиотике разными путями: от структурной лингвистики и автоматического перевода, от компаративистики, общего языкознания: широко известны труды В.Н.Топорова и В.В.Иванова. В частности, было реконструировано особое ментальное пространство древнего человека, характеризовавшееся неразличением художественного, исторического и интеллектуального. Такой способ видения мира был назван Вяч. Вс. Ивановым и В.Н.Топоровым «мифопоэтическим».
Знак – это основное понятие семиотики. Вслед за Соссюром материальный носитель называется означающим, а то, что он представляет, – означаемым знака. К знакам относятся, например, слова, дорожные знаки, деньги, награды, знаки различия, сигналы, жесты и многое другое. Синонимом «означающего» являются термины «форма» и «план выражения», а в качестве синонимов «означаемого» используются также термины «содержание», «план содержания», «значение» и иногда «смысл». Отправитель сообщения выбирает среду (или канал связи), по которой будет передаваться сообщение, и код, который задает соответствие означаемых и означающих, т.е. набор знаков. Код должен быть выбран таким образом, чтобы с помощью соответствующих означающих можно было составить требуемое сообщение. Должны так же подходить друг к другу среда и означающие кода. Кроме того, код должен быть известен получателю (адресату), а среда и означающие доступны его восприятию. Воспринимая означающие, посланные отправителем, получатель с помощью кода переводит их в означаемые и тем самым принимает сообщение.
В соответствии с классическим подходом Ч.С.Пирса, принято разбиение знаков на три группы: иконы, индексы и символы. Эта классификация основана на типологии соотношения формы и содержания. Так, иконическими знаками называются знаки, чьи форма и содержание сходны качественно или структурно. Например, баталь-
32 |
Модуль 1 |
ное полотно или план сражения являются знаками-иконами, если считать их содержанием само сражение. Иконическим знаком может быть не только слово. Так, по замечанию Р.О.Якобсона, иконическим является порядок слов во фразе «Пришел, увидел, победил», поскольку линейный порядок слов повторяет последовательность соответствующих действий. Индексами (или индексальными знаками) называются знаки, чьи форма и содержание смежны в пространстве или во времени. Следы на песке, позволяющие предположить о том, что ранее в этом месте кто-то прошел, дым, предполагающий наличие огня, симптомы болезни, предполагающие саму болезнь, – все это индексальные знаки. К индексальным языковым знакам традиционно относят личные и указательные местоимения и некоторые другие местоименные слова (я, ты, это, здесь, сейчас). Делается это по аналогии с жестами, хотя едва ли здесь уместно говорить о смежности или причинно-следственных связях. Наконец, символами (или символическими знаками) называются знаки, для которых связь между формой и содержанием устанавливается произвольно, по соглашению, касающемуся именно данного знака. Среди языковых знаков подавляющее большинство относится к символам. Это
ипозволило Ф. де Соссюру говорить о произвольности языкового знака.
Семиотика разделяется на три основных области: синтактику (или синтаксис), семантику и прагматику. Синтактика изучает отношения между знаками и их составляющими (речь идет в первую очередь об означающих). Семантика изучает отношение между означающим и означаемым. Прагматика изучает отношение между знаком и его пользователями. Отношения, которые существуют между знаками в знаковой системе, называются парадигматическими. Среди важнейших парадигматических отношений – синонимия, омонимия
идр. Наряду с парадигматическими отношениями между знаками существует и другой тип отношений – синтагматические. Синтагматическими называются отношения между знаками, возникающие в процессе их комбинирования. Именно синтагматические отношения обеспечивают существование текста – результата действия знаковой системы в процессе коммуникации.
Как метод семиотика используется практически во всех исследованиях человеческой деятельности. Так, существуют исследования семиотики городской дороги, семиотики гадания, семиотики театрального пространства, семиотики жестов, семиотики туризма, семиотики масок, семиотики часов и зеркал и др. Рассматриваемая как наука, семиотика сопоставима практически со всеми науками о человеке. Например, широко представлены исследования на тему
Тема 1.1 |
33 |
«семиотика и психоанализ», «семиотика и народная культура», «семиотика и исследования литературных текстов», «семиотика и прагматика», «семиотика и лингвистика», «семиотика и теория катастроф», «семиотика и теория прототипов» 1.
Наиболее выдающимся структуралистом из нелингвистов, несомненно, является К. Леви-Строс, создавший школу структурной антропологии. Леви-Строс применил модель структурной лингвистики как основу понимания культуры и сознания человека. Он предложил понимать культуру как поверхностное выражение универсальной человеческой тенденции упорядочивать и классифицировать явления и опыт. И хотя поверхностные выражения различаются между собой, базовые принципы остаются теми же. В своей пионерной статье 1945 г. «Структурный анализ в лингвистике и антропологии» он утверждал, по примеру лингвистики, что различные объекты и поведение должны трактоваться как проявление бессознательных систем, определяющих их форму и значение. В исследовании систем родства и брачных правил «Элементарные структуры родства» (1949) им была предложена «грамматика» брачных правил и ограничений в различных обществах.
От анализа систем родства и брака, столь характерных для антропологии, Леви-Строс продвинулся к анализу мифа и символа как тех областей, в которых можно анализировать работу сознания, в частности, в работах по тотемизму и книге «Первобытное мышление», а также в других ключевых трудах Леви-Строс рассматривал индивидуальное поведение людей, ритуальные практики и обычаи как элементы некоего «языка», понятийной системы, через посредство которой люди упорядочивают мир. Тотемы – это логические операторы, конкретные знаки, которые могут быть поняты только в системе. Принадлежащее перу Леви-Строса четырехтомное исследование мифологии индейцев Северной и Южной Америки «Мифологики» (1964–1971) представляет систему мифологического мышления и базовые операции человеческого разума.
Ключевыми для структурализма являются утверждения о том, что (1) социальные и культурные явления не имеют сущностной природы, а определяются своей внутренней структурой (отношениями между их частями) и своими отношениями с другими явлениями в соответствующих социальных и культурных системах, (2) эти системы суть системы знаков, так что социальные и культурные явле-
1 Энциклопедия «Кругосвет». Некоммерческий фонд "Поддержки культуры, образования и новых информационных технологий", 2000 http://www.krugosvet.ru /articles /66/1006652/1006652a1.htm
34 |
Модуль 1 |
ния – это не просто объекты и явления, но объекты и явления, наделенные значением. Подобно тому, как лингвист-фонолог интересуется выявлением звуковых различий, коррелирующих с различиями в значениях, структуралист, изучающий одежду, выделяет те признаки, которые значимы в той или иной культуре. Многие из физических признаков, важные для того, кто носит данный предмет одежды, могут не иметь никакого социального значения: длина юбок в какой-нибудь культуре может быть значимой, тогда как материал, из которого они сделаны, – нет, или же значимым может быть противопоставление светлых и темных тонов, тогда как различие между двумя темными тонами может не нести никакого значения. Определяя признаки, превращающие предметы одежды в знаки, структуралист будет пытаться выявить систему неявных договоренностей (конвенций), влияющих на поведение людей, принадлежащих данной культуре. В идеале структурный анализ должен вести к созданию «грамматики» рассматриваемого явления – системы правил, задающих возможные комбинации и конфигурации и демонстрирующих отношение ненаблюдаемого к наблюдаемому.
Структурализм объясняет, каким образом социальные институты, системы договоренностей, которые только путем структурного анализа и могут быть выявлены, делают возможным человеческий опыт. Скрытые системы правил позволяют вступать в брак, забивать гол, писать поэму, быть невежливым. Структурные объяснения не отслеживают предшествующие состояния и не выстраивают их в причинную цепочку, а объясняют, почему конкретный объект или действие обладают значением, соотнося их с системой скрытых норм и категорий. Описанием галстуков будет не попытка доискаться до их происхождения, предположительно несущественного с точки зрения их современного значения, а определение их места в структуре некоторой системы.
Как и в случае со структурной лингвистикой, большой важностью для структурной антропологии обладает принцип бинарных оппозиций. Считается, что мышление и культура функционируют по закону контрастов, в связи с чем ни одно из понятий не может быть понято в изоляции, но как часть контрастирующей системы, построенной на элементарных, или бинарных оппозициях. Типичные бинарные оппозиции рассматривались Леви-Стросом как универсальные элементы в культурном лексиконе, например: левое-правое, сырое-вареное, природа-культура, периферияцентр, женщина-мужчина. Он не проводит резкой границы между поведенческими системами (социальные институты, ритуалы) и знаковыми (миф, символ).
Тема 1.1 |
35 |
Структуралистское объяснение характеризуется следующими тремя главными чертами. Во-первых, причины, вызывающие данное явление в некоторый конкретный момент времени, менее интересны структуралисту по сравнению с теми условиями, которые делают это явление уместным и значимым. Во-вторых, структуралистские объяснения опираются на понятие бессознательного. Это можно продемонстрировать на примере языка: индивид знает некоторый язык в том смысле, что может производить и понимать новые высказывания, но он не знает, что он знает, поскольку сложная грамматическая система, которой он пользуется, по большей части недоступна для него и все еще не описана полностью лингвистами. Их задача – описать бессознательную систему, функционирование которой определяет языковое поведение индивида. В-третьих, поскольку структурализм объясняет значение, ссылаясь на системы, не осознаваемые субъектом, он тяготеет к тому, чтобы трактовать сознательные решения скорее как следствия, нежели как причины. Человеческое «я», субъект, таким образом, – это продукт социальной и культурной систем.
Леви-Строс, анализируя культурные порядки традиционных обществ (тотемизм, ритуальные действия, мифологические представления, терминологию родственных отношений) как языки культуры, стремился выявить
вних повторяющиеся элементы («медиаторы», «бинарные оппозиции», устойчивые схемы преобразования и замещения одних позиций другими),
вкоторых он усматривал элементы скрытой логики.
Главной задачей Леви-Строса было показать, что все многообразные явления нашего мира есть модификации некоей исходной единой модели, ее раскрытие, и поэтому все они могут быть строгим образом систематизированы и классифицированы, между ними могут быть установлены связи и соответствия, показывающие их положение и друг по отношению к другу, и по отношению к первомодели. Путь, которым, согласно Леви-Стросу, должна пройти наука, таков: прежде всего, необходимо составить максимально полный перечень отдельных частных фактов, затем установить взаимосвязи между ними, выявить их взаимоотношения и сгруппировать их; после этого все факты следует синтезировать в единое целое, составить систему элементов, соответствующих друг другу, создавая тем самым единый тотальный объект исследования. По мнению Леви-Строса, цель работы этнолога «заключается в том, чтобы обнаружить за осознаваемыми и всеми различаемыми образами, посредством которых люди понимают историческое становление, инвентарь бессознательных, всегда ограниченных по числу возможностей»1.
Первоначально Леви-Строс исходит из модели языковых взаимосвязей, затем устанавливает соответствующую структуру родственных связей,
1Леви-Строс К. Структурная антропология. М.: Главная редакция Восточной литературы, 1985. С.30.
36 |
Модуль 1 |
затем создает теорию мышления, от нее переходит к теории мифов и, наконец, к созданию теории общества в целом. В этих исследованиях утверждался «сверхрационализм» – идея гармонии чувств и рационального начала, – универсального для человека любой культуры, однако утраченного человеком современным.
Таким образом, структурализм можно назвать рациональной теорией общества, утверждающей, что разнообразные культурные формы, встречающиеся в реальности, отражают ряд когнитивных оппозиций (возможных вариантов проявления первомодели), моделирующих (в более фундаментальном плане) структуру человеческого ума.
Структурализм оказал чрезвычайно сильное влияние на анализ родства и брака, мифа и символа. Однако, в таких областях, как политическая антропология или экономическая антропология, применение структурализма было не столь заметным. Критика структуралистской теории обращает внимание на ее статичность и внеисторизм, предлагая принимать в расчет не только активную роль индивида в создании социокультурных систем, но также историческую и динамическую природу таких систем. Многие антропологи не используют полностью концепцию структуры, разработанную Леви-Стросом, а включают элементы структуралистской методологии в анализ внутренней логики коммуникативных или символических систем.
Мэри Дуглас (1921- ) (Даглас) – британский социальный антропо-
лог. Изучала социальную антропологию в Оксфорде вместе с Максом Глюкманом, а также неодюркгеймианцами (Эванс-Причард), кто побудил ее исследовать культурные аномалии. Изучала образцы брачных обменов в Конго. Дуглас – одна из британских антропологов, испытавших сильное влияние Леви-Строса. Широкое признание получила в 1966 г. благодаря публикации «Чистота и опасность: анализ понятий загрязнения и табу». Здесь она применила ее собственную структуралистскую идею «matter out of place» – грязь. Проанализировав целый ряд этнографических источников, она показала, что грязь – универсальный моральный символ, помечающий границы между социальными категориями. Она также показала, что беспокойство по поводу загрязнения и потери контроля за телом наиболее вероятно в обществах, где социальные категории являются жесткими. Вслед за Виктором Тэрнером она придерживается идеи, что двусмысленность и власть неразрывно связаны.
В своих поздних работах Мэри Дуглас занимается проблемами социологии восприятия, инвайронментальной регуляции, религии, социальной справедливости, СПИДа, общества потребления, тела как культурного артефакта, символизма еды, эстетического вкуса. Ее
Тема 1.1 |
37 |
подход остается социологическим и структурным, связанным прежде всего с обнаружением и сравнением неявных предпосылок культурных и этических систем. Она применяет тот же диагноз к «нам» и к «ним».
60-е годы ХХ в. можно считать периодом расцвета структурализма; во Франции это совпало с подъемом леворадикального молодежного движения и преобладанием радикалистских тенденций в культуре (литературный модернизм, «новая волна» в киноискусстве, кружок «новых философов»). Это движение горячо приветствовало структурализм как идеологию радикальной критики современности. Однако в своем развитии уже к концу десятилетия структурализм, несмотря на значительные успехи в работе с конкретными культурными текстами, оказался перед проблемой неразрешимости своей главной задачи – познания объективно-научным путем глубинных структур человеческой психики1.
Однако высокая эвристичность применения структурного анализа и методов структурного моделирования к локальным проблемам символической организации культуры несомненна, как несомненно и огромное влияние, оказанное структурализмом на развитие проблематики, связанной с семантическими и семиотическими аспектами культуры, систематизацией культурных текстов. Именно структурализм способствовал выделению культурной семантики в самостоятельную область наук о культуре, оказал значительное влияние на современные культурно-антропологические исследования, герменевтику, психоанализ2.
Постструктурализм – критическое направление и идейное течение в культурной жизни Запада. Благодаря течению постструктурализма возникает практика анализа художественного текста – «деконструкция». Деконструкция заключается в выявлении внутренней противоречивости текста, в обнаружении в нем скрытых и незамечаемых не только неискушенным читателем, но ускользающих от самого автора «остаточных смыслов», доставшихся в наследие от речевых, дискурсивных практик прошлого, закрепленных в языке в форме неосознаваемых мыслительных стереотипов, которые в свою очередь столь же бессознательно и независимо от автора текста трансформируются под воздействием языковых клише его эпохи. Все это приводит к возникновению в тексте так называемых «неразрешимостей», т.е. внутренних логических тупиков, как бы изначально присущих природе языкового текста, когда его автор думает, что отстаивает одно, а на деле получается нечто совсем другое. Выявить эти «неразрешимости», сделать их предметом тщательного исследования и является задачей деконструктивистского критика.
1Культурология XX век: Энциклопедия. Т.2. С.-Пб: Университетская книга, 1998. 2Там же.
38 |
Модуль 1 |
Здесь отрицается возможность единственно правильной интерпретации литературного текста, утверждается неизбежная ошибочность любого прочтения. Язык критического исследования приближается к языку литературы, становясь неизбежно художественным, функционирующим всегда по законам риторики и метафоры. Используется принцип методологического сомнения по отношению ко всем позитивным истинам, установкам и убеждениям, существовавшим и существующим в западном обществе и применяющимся для его самооправдания и легитимации. В самом общем плане теория постструктурализма – это выражение философского релятивизма и скептицизма, «эпистемологического сомнения», являющегося по своей сути теоретической реакцией на позитивистские представления о природе человеческого знания.
М. Фуко исследует дискурсивные формации в психиатрии, медицине, гуманитарных науках, т.е. изучает способы восприятия, классификации, распределения «здоровья», «знания» в социальном пространстве. Любое разграничение здоровья – болезни, нормы-патологии, истины-лжи зависит, по Фуко, от распределения «символической собственности» или иначе – от права различных социальных групп говорить, называть, высказываться о чем-то. Именно эти возможности высказывания, сосредоточенные в различных «очагах власти», лежат в основе всякой теории и всякой практики – всего, что воспринимается и осознается в данный исторический период. Концепция речи (дискурса) как того общего, на чем основываются отношения между языком, социальной реальностью и опытом, определяет собой творчество Фуко 60-х годов. В более поздних работах, посвященных истории пенитенциарных систем и сексуальности в Европе, на первый план выходят отношения власти и знания.
Именно в рамках постструктурализма развивается качественная методология социально-антропологического и социологического исследования, основанная на анализе текстов глубинных интервью – нарративов, биографий, устных историй. Надо отметить все же, что в развитии качественной методологии, в том числе методологии нарративного анализа велика роль более ранних работ, – в частности, немецкого психолога конца XIX – начала XX вв. Вильгельма Дильтея, который впервые применил verstehen (нем. – понимать) в значении, вдохновившем Макса Вебера на развитие понимающей социологии. Идеи Дильтея об эмпатийном понимании как методе социальных наук и важности психологического понимания культурных явлений поместили в фокус гуманитарных и социальных наук герменевтику и различные варианты качественных методов, в частности, метод интерпретативной биографии.
На теоретические и методологические основания концепции нарративного анализа, кроме того, оказали влияние работы Э. Гуссерля, А. Шютца, П. Рикера и М. Мерло-Понти, символический интеракционизм
Тема 1.1 |
39 |
(Дж.Г. Мид, Г. Блумер) и этнометодология (Г. Гарфинкель, А. Сикурель). Сам термин «нарратив» в переводе с английского значит рассказ, повествование, он достаточно прочно вошел в научную лексику западных лингвистов, литературных и кинокритиков, искусствоведов, социологов и, как всякий модный и популярный термин, имеет разноречивую интерпретацию.
Применение этнографического подхода к текстуре ритуальных практик вкупе с лингвистическими средствами анализа текста и языка позволили осуществить семантическую автономизацию текста (письма или социального действия) от рассказчика, от слушателя, наконец, от конкретных условий продуцирования дискурса. Став автономным объектом, текст располагается именно на стыке понимания и объяснения, а не на линии их разграничения, при этом необходимым является признание многообразия интерпретаций. Текст, как говорит Поль Рикер, всегда есть нечто большее, чем линейная последовательность фраз; он представляет собой структурированную целостность, которая всегда может быть образована несколькими различными способами. В этом смысле множественность интерпретаций и даже конфликт интерпретаций являются не недостатком или пороком, а достоинством понимания, образующего суть интерпретации1.
Интерпретативная антропология
Понятие «культура» Леви-Строс считал «основополагающим в этнологии». При этом, благодаря структурализму, культура стала пониматься как система значений, воплощенных в символической форме, включающих действия, слова, любые значимые объекты, все то, посредством чего индивиды вступают друг с другом в коммуникацию. Интерпретативная антропология одновременно представляет описания других культур изнутри и анализирует истоки и принципы таких описаний. Этот подход был обоснован в Чикагской антропологической школе в 1960-70-е годы, причем особое влияние на становление этого направления оказала символическая антропология Клиффорда Гиртца. Гиртц стал одним из создателей нового направления, которое впитало традиции герменевтики, социологии и аналитической философии.
Клиффорд Гиртц (1926- ) – современный наиболее известный и часто цитируемый и интеллектуально влиятельный культурный антрополог США. Глава и основатель очень престижной Школы социальных наук в Принстоне. Он обучался антропологии в Гарварде, где познакомился с Т.Парсонсом, который в то время создавал новую систематическую социологию на основе концепций Вебера и
1Рикер П. Герменевтика и метод социальных наук // Рикер П. Герменевтика. Этика. Политика. М.: KAMI, 1995. С.7-9.
40 |
Модуль 1 |
Дюркгейма. Гиртц увлекся подходом Вебера, в особенности понятием verstehen, пониманием точки зрения другого. Приветствуя подход Вебера, Гиртц подверг критике функционалистскую парадигму, которая доминировала в американской антропологии 1950-х. Он настаивал, что задачей антропологии было не обнаружение законов, паттернов и норм, но скорее интерпретация того, что он назвал культурно специфическими паутинами значений, которые люди сами ткут, а затем в них же и попадают, запутываются. Эти символические сети Гиртц считает сущностью социальной жизни человека. Они легитимировали властные структуры и канализировали неуправляемые человеческие желания, предоставляя людям ощущение цели и агентства в упорядоченном и осмысленном мире. Такое понимание может быть достигнуто в «толстом описании» другой культуры – написании насыщенных и убедительных этнографических портретов. «Религия Явы» (1960), «Интерпретация культур» (1973), «Местное знание» (1983).
Усилия расшифровать культуру как систему значений, смыслов оформили интерес к процессам интерпретации. Исследователи здесь делают акцент на различных конфликтующих между собой объяснениях одного и того же явления внутри одной культуры, а саму этнографию тоже рассматривают как процесс интерпретации. Метафора культуры как текста, ставшая популярной благодаря К. Гиртцу, первоначально означала, что антропологи читают значения в культуре так, как это делают туземные акторы, а также, по мысли П. Рикера, что социальные действия оставляют следы, которые могут быть прочитаны как тексты.
Культурный анализ в американской антропологии 70-х – 80-х годов, хотя и имел свои истоки в структурализме, но отличался от него радикальным образом. В структуралистском видении культура предельно едина, это глобальная система знаков, внутри которой каждое общество есть лишь вариация. Между тем для Гиртца культура существовала и могла быть изучена только во взаимодействиях социальной жизни. Он, как и Франц Боас, подчеркивал множественность культурных миров. Он стремился избежать и редукции культуры в сторону индивидуального познания норм и типологии (как это делает этнонаука) и ее определения в качестве автономной системы, независимой от человеческого действия (как это делает структурализм). Гиртц определял себя самого как «понимающего», который совмещает в себе и социально действующее лицо и социального теоретика.
Символы для Гиртца – это «не таинственные, ненаблюдаемые образования, находящиеся вне человеческих голов, а, скорее, ткань каждодневной коммуникации». Хотя антрополог не может знать, как сформировался иной опыт мироздания, он может наблюдать, как выражают себя другие