Глава 3. Малая Армения (Киликия)

1. Киликийская Армения. Политическая история

Появление армянского населения в Тавре

Несмотря на то что история армянского народа проходила в Азии, сам этот народ является одним из великих европейских народов, всегда находящимся в авангарде защиты христианства в пограничных районах Востока. Мы наблюдали за борьбой Армении против персов в эпоху Мамиконянов, затем против арабов в эпоху Багратидов. Во времена крестовых походов армянское сопротивление перемещается в эдесскокиликийский район. Завоевание Армении турками-сельджуками между 1064 и 1071 гг. спровоцировало, как мы знаем, эмиграцию части армянского народа в район Эдессы (Урфы), Антитавра и Киликийских гор — в страны, принадлежавшие в то время Византии. Армянские эмигранты, что мы тоже видели, в 1081 г. окончательно свергли в этих странах византийскую власть, чтобы выкроить в них себе небольшие княжества, попытавшиеся оружием и дипломатией худо-бедно противостоять тюркскому вторжению. Приблизительно в 1072–1086 гг., мы об этом тоже рассказывали, один из армянских вождей, бывший офицер на службе Византии по имени Филарет, стал правителем киликийских городов (Тарс и Мамистра), Эдессы (1083) и Малатьи, или Мелитены. Это было довольно большое владение, пожалуй, даже слишком большое, чтобы в тех обстоятельствах армянский народ мог сохранить все его наследство. Мы показали выше, как Филарета (которого следует поставить в один ряд с величайшими деятелями армянской истории) его соплеменники преследовали ненавистью за переход в греческое православие[238] и как в конце концов он лишился большей части своих владений, захваченной тюрками. Гениальный предтеча, не признанный своими (с которыми, впрочем, он, кажется, был жестоким и тираничным), он в действительности первым создал Новую Армению между Курдистаном и Александреттским заливом. На первый взгляд, его творение было эфемерным, но его дело не погибло окончательно. После него двое его сподвижников удержали или

возвратили себе: первый — Гавриил — Малатью (ок. 1095–1103), другой — Торос — Эдессу (ок. 1094–1098). Мы уже рассказывали, как во время Первого крестового похода Бодуэн I весьма цинично устранил Тороса, создав в результате этого устранения франкское Эдесское графство, просуществовавшее с 1098 по 1144 г. Мы также видели, что правитель Малатьи Гавриил выдал свою дочь Морфию замуж за графа Эдесского Бодуэна II, будущего короля Иерусалимского. Но Малатья — крепость, слишком близко стоящая к тюркско-курдским землям, — в 1103 г. попала в руки каппадокийских тюрок Данишмендидов и уже никогда не вернулась в руки христиан.

Третье армянское княжество было основано в прежних владениях Филарета дерзким авантюристом, известным под именем Гох Васил, то есть Васил, «Вор (территории)», прозвищем, ни в коей мере не несущим негативного смысла, поскольку хронисты в данном случае намекают на энергию, с которой он собирал армянские земли. Этот энергичный персонаж, ловкий и доблестный, после прихода сил Первого крестового похода стал сеньором Кайсуна, Рабана и Румкалы. Его брат Баграт (Пакрад, Панкратус) был первым, кто внушил Бодуэну I мысль попытать счастья на армянской земле, за что тот, впрочем, его весьма плохо отблагодарил. Сам Гох Васил в 1103 г. уплатил часть выкупа за Боэмунда Антиохийского, попавшего в плен к тюркам. Матфей Эдесский называет его «прославленным воителем, вокруг которого объединились остатки нашего национального войска». Именно в его владения приехал и там умер армянский патриарх Григор II Вкаясер (скончался 3 июня 1105 г.), которого он похоронил в монастыре Кармир-Ванк («Красный монастырь») возле Кайсуна. Гох Васил в 1107–1108 гг. неоднократно громил различные тюркские банды, вторгавшиеся в его Кайсунское княжество. Его подвиги во время этих кампаний по справедливости воспеты Матфеем Эдесским, как достойная пара франкской эпопеи. Он неоднократно помогал эдесским франкам против тюрок. Но они и в отношении к нему проявили неблагодарность: в 1112 г. Бодуэн II, граф Эдесский, на некоторое время отнял у него Рабан. Гох Васил умер в том же году (12 октября 1112 г.). Матфей Эдесский посвятил ему взволнованную надгробную речь: «Эта потеря вызвала всеобщий траур нашего народа. Вокруг него объединились остатки армянской армии, войска Багратидов и Пахлавуни; при его дворе жили принцы королевской крови и военная

знать Армении, и жили они в мире, с почестями, подобающими их рангу. Резиденция патриарха была переведена в его владения, границы коих он раздвинул своей доблестью». Он был похоронен в КармирВанке патриархом Барсегом I, его гостем. Его владения унаследовал приемный сын Васил Тха (Тга).

Васил Тха был менее удачлив, чем его предшественник. В 1114 г. он совершил ошибку, вступив в союз с атабеком Алеппо против франков. Граф Эдесский Бодуэн II осадил Рабан (1115). Васил Тха бежал к другому армянскому князю, своему соседу Торосу I, сеньору Вахки, но Торос выдал его Бодуэну II. Последний принудил Васила Тху уступить графству Эдесскому Кайсун, Рабан и все остальные земли его княжества (1116).

Более живучими, потому что лучше защищенными, оказались армянские княжества Киликии. Около 1080 г. армянский вождь Рубен, или Рупен, обосновался в одном из наиболее недоступных горных пунктов, Бардзрберде, или Партзерперте, к северо-западу от Сиса. Другой армянский вождь, Ошин (ок. 1072–1110), закрепился в Ламброне (Нимруне), замке, господствующем над верхней долиной реки Тарс. Для нас в данном случае не имеют значения более или менее подлинные генеалогии, составленные потомками двух этих вождей и выводящие их происхождение от древних династий Великой Армении. Нас здесь интересует то, что, сыновья, тот и другой, своего меча, они стали предками блистательных династий, Рубен — основателем династии Рубенидов, а Ошин — династии Хетумидов, двух домов, которые создадут величие новой Армении.

Начало династии Рубенидов: от Костандина I до Левона I

Первым значительных успехов добился дом Рубенидов. Он и создал Новую Армению.

Противником в этом деле был не столько тюрок, сколько византиец. Действительно, если в эпоху султана Малик-шаха туркисельджуки обосновались на Киликийской равнине (в частности, в Тарсе), они не успели захватить армянские крепости в горах. К тому же прибытие Первого крестового похода — в первую очередь Бодуэна I и Танкреда — очень быстро принудило их очистить города равнины,

которые поспешил оккупировать византийский император Алексей Комнин. Так что именно у византийцев Рубениды, воспользовавшись неразберихой, вызванной прохождением крестоносцев через эти земли или поблизости, и отвоевали страну. Костандин I (1092–1100), сын Рубена, отбил у византийцев мощную крепость Вахку (Феке) в Антитавре, на верхнем Сейхуне, которая стала его резиденцией.

По примеру других армянских сеньоров данного региона, но с лучшим, чем они, результатом (ибо пример Тороса Эдесского совсем не вдохновлял) Костандин I обратил себе на пользу Первый крестовый поход и образование поблизости от его владений франкских государств, чтобы заключить с ними полезные союзы. Так, он выдал свою дочь замуж за Жослена I де Куртене, сеньора де Турбесселя, а позднее графа Эдесского. Этот брак, поспешим заметить, стал первым в долгой череде семейных союзов между армянскими и франкскими принцами. Мы уже упоминали брак Бодуэна I с Ардой, племянницей армянского властителя Гаргара. Действительно, армянские вожди образовывали общественный класс, с которым крестоносцы тотчас почувствовали себя на одном уровне.

Из всех восточных христиан, с которыми франкским поселенцам приходилось контактировать, именно к армянской общине они относились как к равной — за ней единственной признавали воинскую доблесть, потому что она единственная имела земельную военную аристократию, с которой они могли родниться, не роняя своего достоинства. Таким образом, браки между франкскими баронами и армянскими нахарархами стали постоянными.

Каким бы парадоксальным это ни показалось, но почти так же обстояли дела и с религиозной точки зрения. Очевидно, что монофизитство национальной армянской григорианской церкви дальше отошло от римской веры, чем греческое православие. Тем не менее армянское и латинское духовенство, видя своего главного врага в греческой церкви, по отношению друг к другу демонстрировали огромную терпимость. По этому вопросу между ними, во всяком случае на протяжении длительного периода времени, существовал молчаливый уговор. Чтобы не сталкиваться на догматической почве, на нее просто не ступали, а в политической области при любом случае вступали в союз против греков. На всем протяжении эпохи крестовых походов мы

Хотя Киликийская Армения и была усмирена, она нисколько не забыла о своих чаяниях. Ее прежние вожди ждали только ослабления Византии, чтобы возобновить борьбу. Фактическая независимость Киликийской Армении была восстановлена младшим сыном Левона I, Торосом II, который в 1143 г., обманув тюремщиков, сумел бежать, вернулся в Киликию, встал во главе своих суровых земляков-горцев и шаг за шагом отвоевал у византийцев северные крепости, такие как Вахка, потом крупные города на равнине, такие как Мамистра и Тарс (1151), и, наконец, все отцовское наследство. Но византийцы еще не сказали последнего слова. Отказ от Киликии, как мы сказали, означал для них разрыв связи с латинским Востоком, причем в тот самый момент, когда их новый император Мануил Комнин намеревался подчинить себе франкское княжество Антиохийское. Поэтому в 1158 г. Мануил Комнин предпринял новое вторжение в Киликию, снова захватил Аназарб, Тарс и практически всю провинцию Антитавр. Тем не менее в этот раз византийцы не использовали свое преимущество до конца. Иерусалимский король Бодуэн II добился примирения между противниками. Торос признал себя вассалом василевса и в этом качестве сохранил некоторое количество горных замков, но византийцы, со своей стороны, удержали города на равнине. Разумеется, это было лишь перемирие. В 1162 г. Торос вновь взялся за оружие и отобрал у византийцев Вахку и Аназарб, потом, обоснованно опасаясь нового прихода большой византийской армии, снова помирился с Мануилом (1163).

Итак, был достигнут компромисс: Киликийские горы армянам, речная долина имперцам. Торос II умер в 1168 г., оставив урезанное до таких размеров Армянское княжество своему малолетнему сыну Рубену II. Но этот ребенок был свергнут братом Тороса, принцем Млехом, заручившимся поддержкой алеппского атабека Нур ад-Дина

(1169).

В армянской истории Млех представляет собой исключение для хронистов, и не столько из-за того, что пришел к власти в результате узурпации, сколько по причине своего открытого союза с тюрками. В действительности, и это приходится признать, лишь благодаря данному союзу он освободил Нижнюю Киликию от византийского ига, вернув себе три крупных города на равнине: Адану, Мамистру и Тарс. Только с этого момента Киликия стала целиком армянской (1173). Конечно, его

антифранкская и происламская политика — это, в некотором роде, шокирующее исключение в семейной истории. Тем не менее правда то, что она принесла ему успех, и этот полуренегат оказался освободителем своей страны. Также правда и то, что, оказав ей эту услугу, он оказался больше не нужен ей. «Оскорбивший чувства армянского народа», он был убит в 1174 г.

Киликийская Армения

Теперь, после освобождения Киликии от византийского владычества, могла начаться политика разрядки и примирения. С этим прицелом армянская знать отдала корону Рубену III, племяннику двух последних князей (Тороса II и Млеха), не принадлежавшего ни к одной из партий. Кроме того, Рубену III (1175–1187) повезло, что на момент его вступления на престол византийцы оказались ослаблены поражением, нанесенным им турками-сельджуками при Мириокефалоне во Фригии (1176). Теперь, столкнувшиеся с «тюркским реваншем» в Анатолии и вследствие него практически отрезанные от Киликии, византийцы были заняты делами более важными, чем отвоевание последней. Рубен III воспользовался ситуацией, чтобы раз и навсегда покончить с притязаниями Византии на Мамистру, Адану и Тарс. Кроме того, он загладил неприятное впечатление, оставленное у франков (в первую очередь в княжестве Антиохийском), продемонстрированной Млехом симпатией к исламу и возобновил традиционный союз с крестоносными государствами. В 1181 г., во время поездки в Иерусалим, он даже женился на франкской принцессе

Изабелле де Торон, дочери Онфруа де Торона и Антуанетты де Мийи, правительницы Трансиордании. Тем не менее он вступил в конфликт с князем Антиохийским Боэмундом III, желавшим заполучить Мамистру и Адану. Отметим, что враги Рубена III, в первую очередь византийцы, во вторую князь Антиохийский, нашли себе союзника в лице первого из сеньоров горной Киликии, Хетума Ламбронского, главы второго армянского правящего дома страны. Чтобы напугать этого непокорного вассала, Рубену пришлось осадить замок Ламброн. Как видно из этого примера, армянские сеньоры были далеки от того, чтобы безоговорочно признать первенство дома Рубенидов. Фактически семейство Хетумидов не переставало его оспаривать вплоть до того дня, когда заменило Рубенидов на троне Киликийской Армении.

Рубен III принял постриг, и после него на трон взошел его брат Левон II.

Великое царствование: Левон II

Мы подошли к апогею армянского Киликийского государства. Левон II, вошедший в историю под прозвищем Левон Великий, действительно был одним из наиболее выдающихся суверенов своего времени (1187–1219).

Первым делом он освятил окончательно завоеванную независимость своего княжества — своей баронии, как переводили франки, — возведя его в ранг королевства (царства). Дабы эта трансформация прошла в соответствии с нормами международного права, он обратился к двум высочайшим властям Запада, римскому папе и императору Священной Римской империи, поскольку намеревался ввести Новую Армению в сообщество западных государств. Итак, он испросил и получил от императора Генриха VI и папы Целестина II королевскую корону, которую кардинал Конрад фон Виттельсбах возложил на его голову в соборе Тарса 6 января 1199 г.: символический жест, который окончательно выводил Киликийскую Армению из сферы влияния Византии и привязывал ее к латинскому Западу. Фактически же условием коронации Левона стало его присоединение — в реальности весьма фиктивное — к римской вере.

Не следует заблуждаться относительно этого так называемого религиозного присоединения. Ни у армянского духовенства в Киликии, ни даже у царствующей династии даже на мгновение не возникало мысли отречься от особого символа веры, чтобы принять «две природы». На этот счет, как и относительно приоритета римского престола, существовали лишь словесные уступки, вернее, ловко сформулированные двусмысленности, позволявшие сохранять с латинянами политический союз, не слишком спотыкаясь о религиозное препятствие.

Зато в другой области, не имеющей отношения к религиозным догмам, согласие с латинянами стало очень интимным. Левон II последовательно женился на двух франкских принцессах: Изабелле Антиохийской (1189) и Сибилле Иерусалимской, дочери короля Кипрского Амори де Лузиньяна (1210). Этими брачными союзами франки дорожили не менее, чем сам армянский король. После потери Иерусалима они как никогда нуждались в союзе с Арменией.

Нельзя сказать, что между армянами и франками всегда царило полное взаимопонимание. Именно по мере перенимания первыми образа жизни франков они рисковали оказаться вовлеченными в местные свары. Так, вопреки своим профранкским симпатиям, Левон II вступил в конфликт с князем Антиохийским Боэмундом III. Предметом ссоры стал пограничный округ к юго-востоку от Александреттского залива, протянувшийся вдоль берега моря от горного прохода Портелль (между Александреттой и Сакалтутаном) до залива Айас (Лайаццо) у места впадения Джихуна, и господствующий над этим округом замок, называемый франками Гастон, а мусульманами Баграс. Левон привлек на свою сторону принцессу Сибиллу, жену Боэмунда III, и сумел завлечь того в ловушку, организованную во время прогулки к фонтану Баграса. Имея такого заложника, он едва не захватил Антиохию, но, как мы видели, потерпел поражение, столкнувшись с оппозицией латинского патриарха города, Эймери де Лиможа (1194). Эти франкоармянские конфликты, напоминающие семейные ссоры, никогда не доводились до полного разрыва. Примирение ознаменовалось браком принцессы Аликс, племянницы Левона, с Раймоном IV, старшим сыном Боэмунда III.

Казалось, брак Раймона с Аликс укрепляет франко-армянский союз. На самом деле он позволил хитрому королю Армении стать

арбитром франкских дел во время серьезных смут и борьбы за наследование антиохийского престола. Действительно, после смерти Боэмунда III в 1201 г. трон княжества Антиохийского, при соблюдении правил наследования, должен был перейти сыну Раймона и Аликс, юному Раймону-Рубену, но он, вопреки всякому праву, был узурпирован младшим сыном Боэмунда III Боэмундом IV. Король Левон II, доводившийся Раймону-Рубену двоюродным дедом, взялся за оружие, отстаивая его права, и на некоторое время (1216–1218) сумел вновь посадить его на антиохийский престол. Но армянский протеже не сумел на нем усидеть: Боэмунд IV, опиравшийся на греко-латинские элементы, окончательно взял верх, и Левону II пришлось даже уступить тамплиерам спорный пограничный пункт — замок Баграс.

Эти вмешательства во франкские дела не помешали Левону II продолжать национальную войну против тюрок, в частности против малоазиатских Сельджукидов. Сначала он одержал крупный успех, в результате которого молодое Армянское государство вышло на Каппадокийское плато. В 1211 г. он отбил у Сельджукидов Эрегли и Ларанду (Караман) в Ликаонии, но в 1216 г. ему пришлось отдать эти города, а также округ Бозанти. Чтобы не надорвать свои силы, королевство Армении должно было оставаться в границах киликийского региона.

Левон II умер 2 мая 1219 г. Поскольку он не оставил наследника мужского пола, корона Армении перешла к его дочери, юной Забел, Изабель или Изабелле. Забел вышла замуж за младшего отпрыска Антиохийского дома, Филиппа, который с самонадеянностью юности весьма неловко попытался францизировать страну. Однако армянские бароны, приглашая Филиппа на трон, поставили ему условие «жить по армянским обычаям, принять армянскую веру и причастие и соблюдать все их национальные привилегии». Став принцем-консортом, Филипп без смущения обращался с армянскими аристократами как с представителями низшей расы, которых попытался заменить своими соплеменниками. В 1224–1225 гг. возмущенные армянские бароны свергли его и убили. Хронисты описывают нам драматические сцены, происходившие в ходе этого переворота, поскольку Забел, сильно влюбленная в своего юного супруга, так что его пришлось буквально вырывать из ее объятий, пыталась защитить его и уступила лишь насилию. Предводитель баронов Костандин Ламбронский, бывший

инициатором и главным действующим лицом в свержении и убийстве Филиппа, затем принудил Забел выйти замуж за его собственного сына, принца Хетума (1226).

Хетум Великий и начало династии Хетумидов

Мы подходим ко второму периоду истории армянского Киликийского государства. С Хетумом I («Хайтоном» западных хроник) на престол взошла династия, названная его именем: Хетумиды. Ранее было показано происхождение этого дома с конца XI в. Как мы видели, он почти постоянно находился в оппозиции к Рубенидам. Поэтому можно было опасаться, что с занятием им трона будут разорваны армянские политические традиции. Ничего такого не произошло. Между двумя длительное время соперничавшими домами существовала преемственность, поскольку брак Хетума и Забел должен был сделать их детей законными наследниками как Рубенидов, так и новой династии. Что же касается чувств Забел, можно быть уверенными, что ими никто не интересовался, принуждая ее выйти замуж за Хетума, но следует признать, что выдающиеся достоинства этого принца превратили то, что начиналось как суровый политический брак, в идеальный семейный союз.

Хетум I был одним из наиболее выдающихся и глубоких умов и одним из самых ловких политиков своего времени. Его царствование (1226–1269) стало одним из величайших в армянской истории. Придя к власти после убийства Филиппа Антиохийского, на волне реакции армянского национального чувства, оскорбленного францизацией, он сразу же вернулся к откровенно франкофильской политике. Он отдал свою дочь Сибиллу в жены князю Антиохийскому Боэмунду VI Красивому, с которым много лет жил в тесной дружбе (1254). Соперничество между двумя домами сменилось прочным союзом, как мы увидим дальше, в связи с монгольскими делами.

Это было время, когда монголы, завоевав в царствование Чингисхана Северный Китай, Центральную Азию и Туркестан, готовились, под руководством его сыновей, а затем и внуков, завершить завоевание Ирана. Хетуму I принадлежит заслуга — по нашему мнению, капитальная — правильно оценить важность этого нового

фактора в шестисотлетнем противостоянии Креста и Полумесяца. Признаем сразу, что он проявил в этом больше политического предвидения, больше «понимания духа будущего», чем тот же Фридрих II или Людовик IX. Действительно: ему пришла идея превратить этих опасных соседей в защитников от угрожающей Сирии мусульманской реконкисты. По этому поводу он направил с посольством в Монголию своего брата, Смбата Спарапета[239] (1247). Смбат, оставивший нам любопытное письмо о своей поездке, был принят великим ханом Гуюком, внуком и вторым преемником Чингисхана. Гуюк передал ему грамоту, гарантировавшую армянскому монарху его покровительство. Но монгольский арбитраж в восточном вопросе мог стать настолько решающим, что Хетум в 1254 г. решил лично отправиться в Монголию. 13 сентября он был принят на торжественной аудиенции близ Каракорума новым монгольским императором, великим ханом Менгу, тоже внуком Чингисхана. Хетум признал себя вассалом Менгу, который взамен, в свою очередь, заявил, что берет под свое покровительство Армянское королевство и армянскую церковь. Если верить армянским хронистам, великий хан даже обещал королю Армении отправить войска в поход против багдадского халифа и сирийских мусульман. Утверждение это выглядит все-таки преувеличением. Тем не менее оно действительно соответствует программе, подготовленной монгольской политикой, программе, которая именно в этом пункте в скором времени начнет воплощаться в жизнь.

Как мы видели, четыре года спустя, в 1258 г., хан Хулагу, младший брат Менгу, которому было поручено ведение войны против столицы исламского мира, взял Багдад, казнил последнего аббасидского халифа и уничтожил халифат. В 1260 г. Хулагу точно так же вторгся в мусульманскую Сирию, которую с первой же попытки отнял у ее хозяев, айюбидских султанов, внучатых племянников Саладина. Два крупнейших города султаната, Алеппо и Дамаск, были захвачены монголами, первый — в январе, второй — в апреле 1260 г. Король Хетум, видевший, что осуществляются его надежды, зародившиеся во время его поездки в Монголию, не мог упустить такую прекрасную возможность. Как верный вассал, он присоединил свои войска к монгольским и принял участие в их «крестовом походе». Князь Антиохийский Боэмунд VI, зять Хетума, также поучаствовал в этой

блестящей кампании. Оба они вместе с монгольской армией вступили в Алеппо и Дамаск.

Алеппо и Дамаском, мусульманскими городами, не взятыми ни одним франкским крестовым походом, теперь без труда овладел «монгольский крестовый поход», частично инспирированный королем Армении. Хетум и Боэмунд VI наслаждались своим триумфом и, воспользовавшись своим влиянием при монгольском военачальнике Китбуке — христианине-несторианине, — доставили себе удовольствие, превратив в церкви некоторые дамасские мечети.

Но последовавшие за этим великим триумфом события были горькими. Победа, одержанная мамелюками при Айн-Джалуде в Галилее несколькими месяцами позже над монголами, и оставление последними мусульманской Сирии в сентябре 1260 г. оставили Армянское королевство в опасном подвешенном состоянии. Полностью скомпрометировав себя связями с монголами, оно теперь оказалось перед угрозой мести мамелюков.

В этой сложной ситуации Хетум I не растерялся. Он немедленно попытался среагировать, намереваясь организовать экономическую блокаду латинским миром мамелюкского Египта. Примечательная, намного опередившая свое время программа, систематическое осуществление которой удушило бы Дельту; но мамелюкский султан Бейбарс, понявший опасность, предотвратил ее, совершив внезапное нападение на вдохновителя этой блокады. Бейбарс разгромил армянскую армию при Дарбсаке (Трепессак латинских хроник) возле Александретты (24 августа 1266 г.) и после форсированного маршброска беспрепятственно вторгся в Киликию. Его мамелюки разграбили города Киликийской равнины: Мамистру, Адану, Тарс, порт Айас (Лайас или Лайаццо), даже Сис, столицу королевства — место, где на протяжении полутора веков накапливались все богатства Леванта. Ушли они лишь тогда, когда захватили огромную добычу.

Хуже всего было то, что у несчастного армянского монарха теперь были связаны руки: во время своего набега мамелюки взяли в плен принца Левона, сына Хетума. Ради его освобождения старому королю пришлось отдать каирскому правительству пограничные крепости в районе Дарбсака и Александретты, а также многие горные перевалы Антитавра на северо-востоке страны. Это означало передать в руки наследственного врага ключи от Малой Армении.

Хетум был сломлен этим поражением. В 1269 г. он оставил трон сыну, ставшему королем Левоном III, и отрекся, чтобы уйти в монахи.

Поражение великого армянского монарха было одновременно поражением крестовых походов, поражением Европы. Хетум, по своему уму, превосходил современных ему лидеров христианского мира, охватывая в своих расчетах всю Азию, от Сен-Жан-д’Акра до Пекина, рассчитывая на монгольское вторжение, в котором видел спасение Запада. Но Запад к нему не прислушался. Из франкских правителей за ним последовал лишь его зять Боэмунд VI Антиохийский. И теперь Армения и княжество Антиохия остались наедине с жаждавшими мести торжествующими мамелюками.

Последние Хетумиды: от Левона III до Левона V

Единственной надеждой на спасения для армян оставался монгольский протекторат, поскольку на Западе не готовилось никакого крестового похода. Левон III (1269–1289) понимал это лучше, чем кто бы то ни было. Поэтому свое царствование он начал с поездки ко двору монгольского хана Персии, ильхана Абаги, чьим вассалом признал себя и у кого выпросил помощь против мамелюкской угрозы.

Но монгольская сила, еще столь грозная в 1258–1260 гг., начала слабеть. Персидские ханы, чьим вассалом была Армения, были парализованы своими родственниками, ханами Кипчака (Южная Россия), которые приняли ислам. Результатом этих внутренних раздоров стало предоставление каирскому правительству карт-бланша в отношении Армении. В 1274–1275 гг. мамелюки, помнившие свой прибыльный набег 1266 г., снова пришли и разграбили Айас, Мамистру и Тарс. Когда Абага в 1280 г. наконец направил свою армию в Сирию, Левон III тотчас присоединился к ней, но на сей раз монголы были разбиты мамелюками при Хомсе и отброшены на восток от Евфрата.

Новое поражение стало повторением Айн-Джалуда, с еще более серьезными последствиями. Непобедимые монголы, на которых так армяне возлагали все свои надежды, теперь в каждом крупном сражении обращались в бегство перед мамелюками. И Армения, предоставленная сама себе, должна была расплачиваться за свои неудачные попытки.

Понятно, что в таких условиях у Хетума II, сына Левона III, было трудное царствование, к тому же сопровождавшееся внутренними неурядицами (1289–1301). Испытывая отвращение к мирской жизни и призываемый душевным влечением к монастырской жизни, он, дабы иметь возможность уйти в монастырь, сделал соправителем своего брата Тороса III, но вскоре, по настояниям близких, был вынужден против воли вернуться на престол, чтобы противостоять новой угрозе со стороны мамелюков. Свергнутый на некоторое время своим вторым братом Смбатом (1296–1299) — а внутрисемейное соперничество продолжалось, несмотря на угрозу вторжения извне, — Хетум II был вторично возвращен к власти волей народа, опять же по причине внешней угрозы. В 1301 г. он смог наконец отречься в пользу своего племянника Левона IV, но продолжая из монастыря помогать тому советами. Нет участи тяжелее, чем судьба последних королей династии Хетумидов, обманутых в своих надеждах на христианский мир, преданных равнодушием христианского мира…

Действительно, никогда еще натиск мамелюков не был сильнее, чем с тех пор, как в 1291 г. они отобрали у франков Сен-Жанд’Акр и сбросили латинский Восток в море. Отныне у них остался единственный противник: Армения. В 1293 г. они вынудили Хетума II уступить им восточные пограничные крепости: Бехесни, Мараш и ТельХамдун, которые до того момента прикрывали Киликию со стороны Ахирдага. В отличие от своих предшественников Хетум II больше не мог надеяться на реальную помощь своего сюзерена, монгольского хана Персии. В то время им был лично очень доброжелательно расположенный к армянам, несмотря на принятие ислама, хан Газан, последний великий правитель в своей династии. В 1295 г. Хетум II отправился к его двору, чтобы умолять прислать вспомогательное войско. Через четыре года Газан действительно вторгся в Сирию и разгромил мамелюков при Хомсе (22 декабря 1299 г.), но не было более разочаровывающей победы, ибо, не взяв на себя труд ни оккупировать Сирию, ни навязать мамелюкам мир на своих условиях, он тут же вывел войска из завоеванной страны. Правда, монголы вернулись туда снова, в 1303 г., но на сей раз были разбиты мамелюками возле Дамаска. Армяне, которые дважды, с полным доверием, присоединялись к монголам, остались более чем когда-либо под угрозой мести мамелюков. К тому же, как мы видели, персидские

монголы перешли в ислам. С этого момента они стали для армян куда менее надежными покровителями. Один исламизированный монгольский военачальник в 1307 г. из религиозного фанатизма приказал жестоко казнить несчастного Хетума II и его племянника Левона IV. Бедные армяне теперь не знали, кого им больше бояться: их наследственных врагов мамелюков или их защитников монголов.

Тем не менее наступила пора затишья. Царствование Ошина (1308–1320), последнего брата Хетума II, было, если не считать нескольких мамелюкских набегов, относительно спокойным. Армяне более чем когда бы то ни было искали дружбы латинян, в частности кипрских королей, последних, вместе с ними, выживших после окончания великой эпохи крестовых походов. Ошин, женившийся на Изабелле, дочери короля Кипра Юга III, жил в тесной дружбе с Лузиньянами и вследствие этого оказался втянут в семейные раздоры никосийского двора (изгнание в Киликию короля Кипра Анри II, 1310). Левону V (1320–1341), сыну Ошина, когда он взошел на престол, было всего десять лет. Регентство осуществлял граф Корикосский. В 1329 г. юный король приказал арестовать и казнить регента. Все эти дворцовые перевороты, говорившие о неустойчивости внутренней ситуации, совпали по времени с усилением внешней угрозы. Действительно, в это царствование возобновились набеги как исламизированных иранских и анатолийских монголов, так и египетских и сирийских мамелюков. В 1322 г. мамелюки впервые разрушили крупный приморский город Айас, или Лайаццо, который, как мы знаем, был одним из важнейших торговых портов Леванта. Они вернулись туда в 1337 г. и вынудили Левона V дать обещание снести крепостные стены: большой порт, лишившийся защиты, отныне был в их власти. Как мы увидим далее, в этом упорстве против Айаса были не только военные мотивы. Айас в левантийской торговле являлся конкурентом Александрии. Разрушая его, правители Египта обеспечивали своей стране полную торговую монополию.

Армения между Лузиньянами и антифранкской реакцией

По мере ухудшения внешнеполитической ситуации внутреннее положение Армянского королевства становилось все более смутным.

Раздраженный несчастьями армянский национализм обратился против латинян, которые так плохо ему помогали. Левон V был убит, возможно, за свои симпатии к латинянам (28 августа 1341 г.?). Он не оставил наследников. В соответствии с условиями его завещания корона Армении переходила от династии Хетумидов к французскому дому Лузиньянов Кипрских.

Завещание Левона V было абсолютно корректным. Действительно, сестра четырех последних королей Армении (Хетума II, Тороса II, Смбата и Ошина), принцесса Забел, или Изабелла, была в свое время выдана замуж за младшего отпрыска кипрской династии Амори де Лузиньяна[240]. И вот старший сын Амори и Изабеллы, Ги, по условиям завещания Левона V, в полном соответствии с законами, приглашался занять трон Армении.

Помимо уважения к наследственным правам, выбор армян, очевидно, объяснялся политическими соображениями. Теперь, когда монгольское ханство в Персии исчезло, они могли получать помощь только от латинских держав, в первую очередь от Кипрского королевства. Очевидно, сажая на трон принца из дома Лузиньянов, они надеялись на какой-нибудь новый крестовый поход. В ожидании короля Ги первым в Киликию прибыл его брат Жан де Лузиньян, чтобы осуществлять регентство. В октябре 1342 г. Ги наконец приехал в Киликию, где был коронован. Он привез с собой отряд латинских рыцарей для защиты королевства. Но вместо того чтобы полностью посвятить себя этому делу, он тут же вмешался в религиозные споры и, не довольствуясь использовавшимися разумными двусмысленностями, попытался прямо навязать армянскому духовенству присоединение к римской церкви. Инициатива была крайне неуместной, поскольку догматические расхождения были, наверное, единственными, по которым франки и армяне не могли прийти к соглашению. Он задел самые дорогие чувства своих новых подданных и, в свою очередь, был убит (17 ноября 1344 г.). Так когда-то был убит Филипп Антиохийский, который тоже пытался францизировать страну.

Тогда армянские сеньоры отказались приглашать нового иностранного претендента и, рискуя прерыванием преемственности с прошлыми династиями, выбрали королем одного из своих, Костандина IV[241]. Костандин IV, процарствовавший около двадцати лет (1344–1363), оказался в сложном положении. Вознесенный на трон

ярко выраженной антилатинской реакцией, он, ради завоевания симпатий латинян, был вынужден на церковном соборе в Сисе фиктивно присоединиться к римской церкви. Помощь латинства действительно была для него необходима, но помощи этой он не получил: никакой крестовый поход, никакая морская экспедиция венецианцев или генуэзцев не пришли облегчить положение несчастного королевства, со всех стороны окруженного мусульманскими государствами. Порт Айас (Лайаццо) был еще раз, уже окончательно, взят мамелюками (25 мая 1347 г.). В 1359 г. мамелюки вновь вторглись в Киликию и захватили крупные города Адану и Тарс. Киликийская равнина была потеряна, жалкие остатки королевства оттеснены в горы.

Сквозь весьма скупые сообщения хроник угадывается глухое раздражение армянского народа против латинских государств, ничего не сделавших для помощи ему и вмешивавшихся лишь для борьбы с его национальной церковью. Так что после смерти Костандина IV армянские бароны, вопреки генеалогическим правам, вновь отказались принять короля Лузиньяна. Они еще раз отдали корону одному из своих, который стал королем Костандином V (1365–1373)[242]. Но и Костандин V был убит, поскольку по мере ослабления государства феодальные смуты усиливались. Армяне, для которых угроза со стороны мамелюков становилась все серьезнее и серьезнее, решили, устав от вражды, вернуть трон Лузиньянам в надежде, что те наконец сумеют в последний момент организовать крестовый поход. Они выбрали королем Леона (Левона) VI де Лузиньяна, сына бывшего регента Жана де Лузиньяна. Высадившись в Киликии 2 апреля 1374 г., Левон VI совершил очень трудное путешествие. Объехав Тарс, захваченный мамелюками, он после тысячи приключений добрался наконец до Сиса, где был по всем правилам коронован (14 сентября). Теперь его королевство включало лишь города Сис и Аназарб, остальная страна оказалась под властью мамелюков. Почти сразу же Левон VI был осажден ими в Сисе. Его положение было трагичным вдвойне: он чувствовал себя преданным и христианским миром, и частью своих новых подданных. Где взять помощь? Доблестного короля Кипра Пьера I, последнего крестоносца, уже не было, чтобы возглавить спасительный поход в Киликию. Со своей стороны эскадры генуэзцев, для которых освобождение побережья Киликии было важно